– Нам стоит нацелиться на систему водоснабжения, – предложил Лорен. – Ничего серьезного – хватит и слабого энтеротоксина.
– Слабого? – В устах Мирей это слово прозвучало, как нечто постыдное. – Может, тогда не стоит и пытаться? Все равно никто ничего не заметит.
– Пару дней рвоты и диарреи они, я думаю, заметят, – возразил Лорен. – Я имел в виду «слабый» по сравнению с дикой холерой.
Камилла пришла в ужас. – А как быть с детьми? Как быть с больными? Даже если ты никого не убьешь по ошибке, риск все равно слишком велик.
– Они должны знать, на что мы способны, – холодно заметила Мирей. – Они должны знать, что никто не сможет расслабиться и просто жить своей жизнью.
– Но что именно мы пытаемся этим сказать? – не унималась Камилла. – Что в следующий раз мы применим нечто посерьезнее и причиним реальный вред? – Она не собиралась безропотно соглашаться с результатами голосования, но пока что не утратила ощущение соразмерности. – Если бы я была уверена в том, что кто-то угрожает массовыми убийствами, то сама бы отдала свой голос, чтобы этих людей упрятали за решетку. С тем же успехом мы можем прямо сейчас отправиться в тюрьму.
– Нам нужно продемонстрировать, что мы в состоянии причинить людям неудобство, не более того, – сказал Оливье. – Мы хотим стать раздражителем, который будет терзать человеческую совесть – а не смертельной опасностью, которую они захотят истребить на корню.
Камилла разделяла это мнение, но придумать даже малозначительную диверсию, которая бы впоследствии не разрослась до настоящего кошмара, было непросто. Вестианцам с ранних лет внушался разумный страх перед окружавшей их агрессивной средой – и колония не пощадила бы человека, решившего похимичить с системами, защищавшими ее от холода и космического вакуума.
Лорен вытянул руки и слегка подпрыгнул, чтобы прижаться ладонями к потолку. Несмотря на то, что все время, которое они просидели в квартире Оливье – без малого три часа – ушло на разговоры, Камилла чувствовала себя более уставшей, чем после десяти часов работы. Она надеялась, что встреча поможет им встряхнуться, избавив от наступившего вслед за голосованием ощущения тревоги, но пока что лишь усилила ее собственное чувство беспомощности.
– Что, если мы просто сделаем воду алой? – предложил Лорен. – Мы могли бы воспользоваться безвредным пищевым красителем, проверенным с N-ой точностью, чтобы исключить риск побочных эффектов.
Мирей тяжело вздохнула, но Камилла понимающе рассмеялась. – Мне нравится эта идея! С одной стороны, это всего лишь легкомысленный розыгрыш, поэтому любой, кто отнесется к нему чересчур серьезно, выставит себя на посмешище. Но пока краситель не пройдет через всю систему водоснабжения, люди будут только об этом и думать. Хотите испить нашей крови? Пожалуйста – вот на что она похожа.
– Посыл звучит вполне справедливо, – согласился Оливье. – Но как быть с логистикой? Как нам раздобыть такое количество красителя? И как добавить краситель в воду, чтобы система его не отфильтровала – и не вызвала слив нескольких миллионов литров воды, заподозрив, что очистители дали сбой?
– Как оценивается качество воды? – поинтересовался Лорен. – Могут ли они проверять только ожидаемые загрязнители?
Камилла уже искала ответ. – Помимо серии специфических тестов, нацеленных на нескольких сотен веществ, которые могут содержаться в церерском льде, они также используют хроматографию и масс-спектрометрию. Появление нового пика поднимет тревогу…, но нам, возможно, удастся обойти систему, используя ее слабые места. – В аналитической химии не существовало машины, способной перечислить абсолютно все содержащиеся в образце вещества, не делая никаких предположений о его составе.
– Вы говорите о том, чтобы сделать воду красной, – сказала Мирей. – Думаете, для того, чтобы это заметить, действительно потребуется спектрометрия?
– Хмм. – Камилла была почти уверена в том, что за потоком воды не будут наблюдать люди; кто бы стал платить за такую работу? Однако в присутствии видимого красителя зашкалит даже простой оптический сенсор, проверяющий мутность воды.
– Есть ли способ отсрочить изменение цвета? – спросил Оливье. – Может быть, использовать прекурсор, который превращается в краситель позже, по ходу движения воды?
– Превращается во что и при помощи чего? – насела на него Мирей.
– Не знаю. При помощи какого-нибудь медленного катализатора?
– Это уже становится нереалистичным, – неохотно признала Камилла. – Любое вещество в больших количествах, неважно алое или нет, будет сложно произвести, сложно доставить и сложно провести через фильтры водоочистки. – Первоначальная идея Лорена была более практичной в одном отношении: действие токсина исходило из биологической активности, а не объемных физических свойств, и использовало для усиления эффекта чувствительность человеческого тела.
– Нам надо сбить с орбиты несколько блоков льда, – сказала Мирей.
Лорен рассмеялся. – У тебя, наверное, припасена парочка лишних ракет?
– Нет, – ответила Мирей, – но взломать систему управления струйными рулями не так уж сложно. Если нам удастся нарушить ориентацию блока, то следующий удар собьет его с курса. Все компоненты, благодаря которым работает торговый цикл, разработали Сивадье – посмотрим, как люди без него проживут.
– Мы могли бы продержаться на оборотном водоснабжении, не так ли? – Оливье открыл оверлей. – О. Но недолго. И все-таки…
Камиллу встревожил уже тот факт, что они вообще рассматривали этот вариант. – Мне кажется, устраивать дефицит воды – это чересчур, – твердо заявила она.
Мирей потеряла терпение. – Ну хорошо, Златовласка1, каково твое идеальное решение?
Камилла отчаянно ухватилась за первый пришедший в голову ответ. – Биологическое, как и предлагал Лорен…, но более хитрое, более безопасное, более точное. Биологическое, но безвредное.
Мирей нахмурилась. – И что это значит?
В течение нескольких долгих секунд Камилле было нечего добавить.
Но затем ее осенило.
– Дай-как я проверю твой скафандр. – Гюстав жестом подозвал Камиллу.
Она осторожно направилась к нему, ступая по полу мастерской. Ботинки считывали ее походку и рассчитывали момент изменения адгезии почти так же точно, как и ее собственная обувь, но из-за дополнительной массы и громоздкости скафандра процесс все равно казался менее надежным, чем обычная ходьба. – Думаете, он недостаточно умен, чтобы провести самотестирование? – Этому скафандру было почти сорок лет. Они купили его на «сером» рынке и покрасили черной как смоль краской.
– Ума ему должно хватить, но если это не так, он может просто не понять своей глупости. – Гюстав был достаточно стар, чтобы знать эту модель на личном опыте. – Разведи руки в стороны.
Когда Камилла сделала, как он просил, Гюстав нагнулся и приложил ухо рядом с правым локтевым суставом. Она не знала, удивляться ли этому или беспокоиться. – Поэтому я нахожусь под давлением выше внешнего? Чтобы вы могли искать протечки на слух?
– Шшш. – Закончив проверку, он выпрямился.
– Что произойдет, если снаружи я получу пробой?
– Если объект будет небольшим и медленным, ткань восстановится сама собой.
– А если он будет большим или быстрым?
– Тепловое трение приведет к мгновенному возгоранию. Ты обуглишься за долю секунды. – Гюстав улыбнулся. – Что гораздо лучше, чем медленная смерть от удушья.
– Само собой.
Камилла выходила на поверхность четыре раза, когда еще была ребенком. От первого путешествия захватывало дух, следующие два были довольно волнительными, но на четвертый раз все эти приготовления и предписанные техникой безопасности проверки показались слишком большой платой за пейзаж, который она могла с большей четкостью увидеть с помощью оверлея. Ей, однако же, никогда не было страшно: она верила, что ни мать, ни учителя не станут подвергать ее реальной опасности. Гюстав, пожалуй, мог позаботиться о ее безопасность лучше любого из экскурсоводов, которым она доверяла свою жизнь. Однако сам факт, что она действовала тайно, вызывал в ней тревогу, явно непропорциональную какой бы то ни было разумной оценке рисков.
Плюс то, что сегодня ей впервые в жизни предстояло покинуть поверхность Весты.
Гюстав помог ей пристегнуть газоструйные рули. Их суммарного со скафандром веса оказалось достаточно, чтобы голени и поясница заболели от непривычной нагрузки. – Орбиту ледяного куба я ввел вручную, – сказал он. – Она будет стерта, как только ты закончишь. Если тебя поймают, скажи, что просто захотела полетать над шахтами. Портовые системы не смогут опровергнуть твои слова; без маяка ты будешь слишком медленной и темной, чтобы они тебя засекли.
– Ясно. – Изначально в воображении Камиллы им предстояло раздобыть робота, который и должен был выполнить всю работу, но по размышлении почти не удивилась тому, что найти подержанную модель с отключенными предохранителями и журналом событий – готовую без какой-либо отчетности выполнить любой приказ своего хозяина, будь то помощь с необычной работой по дому или забивание случайных прохожих до смерти – было просто невозможно.
Ее сетевой интерфейс подключился к реактивным двигателям. Камилла открыла оверлей, и Гюстав объяснил ей назначение всех элементов управления. Он мог бы выполнить эту миссию с закрытыми глазами, но страховочный маячок, имплантированный в его тело, не позволил бы ему действовать скрытно.
– Есть вопросы? – спросил он.
Камилла покачала головой. Он проводил ее к воздушному шлюзу.
Каждый цикл любого из шлюзов отмечался в журнале событий, но за несколько дней до этого Гюстав доставил в мастерскую грузового робота, и теперь пятнадцатиметровый бегемот был готов вернуться на поверхность. Включиться он должен был только по возвращении в свою рабочую среду; так что если Камилла будет действовать быстро, выдать ее он не сможет. Она забралась на машину и спряталась за гигантскими сложенными захватами; на вид они были похожи на гаечные ключи кинг-конговского размера. В шлюзе имелись камеры, но Гюстав заверил ее, что ее укромное место будет скрыто расположенной над ней громадой робота.
– Удачи, – прокричал он вслед.
Включившаяся конвейерная лента потащила робота вперед. Сама поездка была такой же плавной, как и пешая прогулка, и хотя в момент перехода на конвейер шлюза шасси слегка скрипнуло и задрожало, момент входа в шлюз Камилла почти не заметила. Когда позади закрылась раздвижная дверь, интерфейс скафандра отметил падение внешнего давления, и мир звуков сжался до одного ее дыхания.
Она почувствовала, как начал подниматься огромный гидравлический лифт, но как только он пришел в движение, оно стало почти неощутимым, и Камилла даже не могла точно определить, прибыла ли на место, пока внешняя дверь не поднялась достаточно высоко, и сквозь нее внезапно ударил солнечный свет. Камилла заставляла себя лежать, распластавшись по корпусу робота, как пугливый таракан. Дождавшись, пока конвейер высадит ее бездушного носителя на камне, она переползла назад и спрыгнула на поверхность. Помедлив несколько секунд, пока дверь не опустится достаточно низко, чтобы скрыть ее от камер внутри шлюза, она развернулась и энергично зашагала по серому базальту, сосредоточившись на рельефе местности и отказываясь смотреть вверх.
– Ну ладно, – пробормотала она. Похлопав себя по ремню с инструментами, она убедилась, что не потеряла полезный груз по дороге, превратив всю миссию в бессмысленную трату времени, затем обратилась к навигационной системе и приказала приступить к выполнению полетного плана Гюстава. Секунду или две вокруг нее кружились фрагменты космического мусора – потрескавшиеся обсидиановые осколки, улавливавшие солнечный свет, – а затем она начала подниматься.
Ремни под мышками взяли на себя большую часть веса, вдавившись в тело, в то время как ноги продолжали неловко висеть в пустоте; казалось, будто ее поднимает неуклюжий гигант, который не смог как следует обхватить ее вокруг талии. Прежде, чем она успела взглянуть с высоты на окружавшую шлюз территорию, горизонт опустился ниже ее лицевого щитка, и все поле зрения заняло звездное небо.
Камилла сосредоточилась на навигационном оверлее. Ледяной куб, который Гюстав выбрал в качестве ее цели, уже преодолел последнее соударение и медленно двигался по высокой орбите, дожидаясь, когда его заберет грузовой робот. На изображенной перед Камиллой схеме уже было показано сближение ее предполагаемой траектории с орбитой, однако для того, чтобы сравняться с кубом по высоте и скорости потребуется почти полчаса.
Приток адреналина, вызванный ее незаконным выходом на поверхность, пошел на убыль, уступая место трезвому беспокойству. Но сейчас ей оставалось лишь довериться словам Гюстава, утверждавшего, что со стороны она выглядела достаточно невзрачной и медленной, чтобы обратить на себя внимание специализированных систем наблюдения – в первую очередь, они были озабочены грузом, ориентация которого могла нарушиться из-за проблем с тормозящим соударением, нежели любителями увеселительных вылазок, о которых люди постоянно сплетничали друг с другом, не предпринимая против них никаких реальных мер.
Она приблизилась к цели с «темной» стороны; блок находился в собственной тени и оставался невидимым на фоне черного неба, пока Камилла не приблизилась настолько, что освещенная звездами оболочка приняла вид бледно-серого шестиугольника – обретая видимые черты, он приближался к ней с угрожающей скоростью до тех пор, пока Камилла не начала сбрасывать скорость. Навигатор аккуратно вывел ее на совмещенную орбиту, но прежде, чем вернуть управление, предусмотрительно оставил зазор около десяти метров.
Камилла приказала реактивным двигателям придать ей небольшое ускорение в направлении ближайшего ребра куба. Уголки оболочки были усечены в форме треугольников – именно там, защищенные от лобовых столкновений с соседними блоками, располагались струйные рули. Крошечные индикаторы сопровождения, установленные рядом с каждым из рулей, обращали внимание только на небольшую группу опорных звезд; ей оставалось лишь следить за тем, чтобы не закрыть ее своим телом.
Она двигалась так медленно, что, раскинув руки, сумела закрепиться на поверхности при помощи присосок еще до того, как коснулась куба своим туловищем. Оболочка затормозила ее движение, но затем срикошетила, и когда толчок не сдвинул Камиллу с места, ее потянуло вперед, после чего весь цикл повторился несколько раз, пока она не обратилась к программному обеспечению рулей, воспользовавшись функцией «умной» амортизации. Остановившись, она ухватилась за куб и, усилием воли убедив себя в том, что с ней ничего не случится, если она отпустит одну руку, отключила адгезию правой перчатки и запустила руку в пояс с инструментами.
Распылительный пистолет не смог бы пробить оболочку блока – но она почти наверняка была усеяна крошечными отверстиями от микрометеоритов. Камилла поводила над ней струей теплого пара; с холодной поверхности поднялись клубы тумана, который даже вышел за пределы тени, украсив небо кусочком радуги – бледной, но совершенно фантастической на фоне звезд.
Какое бы количество примеси не попало в лед, ее концентрация наверняка будет крошечной, однако, разрабатывая вещество, Камилла позаботилась о том, чтобы оно не связывалось с абсорбционными очистителями и пробоотборниками, с которыми ему предстояло встретиться по мере прохождения воды через систему очистки. Единственное, к чему оно было готово прилипнуть, – это конкретная разновидность ворсиночных клеток, выстилающих человеческий кишечник.
Израсходовав весь распылитель, Камилла сверилась с часами. Еще сорок минут уйдет на то, чтобы вернуться на поверхность, но ей бы все равно пришлось ждать больше часа, прежде чем рабочий график Гюстава позволит ему провести через шлюз очередного робота.
– Ну как, видишь? – с нетерпением спросила Камилла. – Вот здесь! Она коснулась нужного места.
Оливье по-прежнему молчал. Возможно, его глазам требовалось больше времени, чтобы адаптироваться к темноте.
– О, точно. – Он нервно рассмеялся и несколько раз провел большим пальцем вперед-назад по внутренней части своей руки – будто пытаясь стереть флюоресцентную каллиграфию.
– Бува J вышла немного корявой, – посетовал он.
– Нет, просто ты как-то странно напряг мышцы, – возразила Камилла. – Морфогены лучше тебя умеют измерять нормальные расстояния между клетками.
– Так когда же проявится твоя надпись?
– Кто знает? Не все получат достаточную дозу.
– Думаю, мне следует провести тщательный осмотр, – сказал Оливье.
Камилла разделась в темноте и легла рядом с ним на кровать. Она думала, что поиск будет не более, чем игрой, но через несколько секунд Оливье торжествующе закричал и подвел ее к зеркалу. Буквы шли наискосок в нижней части ее спины. Выбор места и ориентации оказался слишком сложной задачей; в итоге они решили отдать предпочтение контролю над содержанием, пожертвовав точностью расположения надписи.
– J’accuse2, – прочитала она, убеждаясь в том, что перевернутая вверх ногами надпись действительно была правдоподобной копией оригинала. – Это лучше, чем ставить всем на лоб клеймо, – решила она. – Половина всего веселья в эффекте неожиданности.
– Веселья? – Оливье помедлил. – Надеюсь, именно так люди это и воспримут.
– Это веселее, чем шесть часов холеры или шесть недель без воды.
– Я не критикую сам план, – сказал он. – Но первой мыслью большинства реципиентов, возможно, будет вовсе не «Ура! У меня нет холеры!»
Камилла фыркнула. – Ну и на хер их, если шуток не понимают. Мне тоже было не смешно, когда меня окружила толпа в пункте неотложной помощи.
– Знаю.
В дверь позвонили. Оливье мельком взглянул на оверлей, соединенный с камерой у входа. – Лорен? – пробормотал он.
– Не обращай на него внимания, – предложила Камилла. – Не всем из нас надо сравнивать татуировки.
Лорен принялся стучать в дверь. Оливье направился ко входу, чтобы ему открыть, а Камилла тем временем привела себя в порядок.
Она слышала, как двое мужчин разговаривают, но голоса были слишком тихими, чтобы разобрать слова; в интонациях, однако же, не было и намека на жизнерадостное настроение или повод для праздника, а когда она присоединилась к ним в гостиной, атмосфера оказалась довольно мрачной. – В чем дело? – строго спросила она.
– Мирей погибла, – ответил Лорен.
– Что?
Оливье, сгорбившись, сидел на диване, потеряв дар речи, не в силах взглянуть ей в глаза.
– Как? Что произошло?
– Она была в ночном клубе, – сказал Лорен. – Болтала о налоге, глумилась кое над кем… – Он осекся, но Камилла поняла, кого Лорен имел в виду – людей, у которых на открытом участке коже неожиданно появились светящиеся слова.
Лорен продолжил. – Ее друг сказал, что она кричала: «Только представьте, что будет дальше!»
Камилле показалось, что она бредит. – Но что они с ней сделали? – Бросили выпивку в лицо? Пару раз ударили кулаком?
– Они вытащили ее на улицу и стали избивать. К моменту, когда их оттащили роботы, у нее уже был тромб и перелом черепа. Около часа назад она скончалась в больнице.
- Отсылка к сказке «Златовласка и три медведя», которая в русском варианте известна как «Маша и три медведя». Камилла отвергает все предложенные варианты, подобно героине сказки, которая перепробовав вещи медведей, только с третьей попытки находит то, что подходит ей «в самый раз» – прим. пер.
- «Я обвиняю» (фр.) – прим. пер.