Рубрика: Тонкая структура

Когда вы приняли решение отказаться от идея Митча-агрессора?

Я думал об этом на протяжении всей первой половины романа (поскольку такой поворот сюжета казался довольно очевидным), а затем кто-то выдвинул эту идею в комментариях, спустя некоторое время после выхода главы «Закат». Именно тогда я и решил нее отказаться.

Не исключено, что мне нужно просто прочитать книгу чуть внимательнее, но чем именно был Митч? Был ли он Ксио – просто не таким доброжелательным, как поначалу считали Чэн и его компания?

Митч Калрус, который изначально был учителем математики, становится носителем Ксио в главе «Закат» – точно так же, как Михаил Зыков стал носителем Ула в результате событий главы «Хаотик». Идея о том, что информация и мысль существуют независимо от материи, означает, что и разум может существовать отдельно от тела. Замечу, что первоначальный Митч Калрус умирает – предположительно от старости – в XXI веке, в то время как резервные копии его разума (точнее, разума Ксио) многократно воскрешаются в клонированных или донорских телах вплоть до 22985 года. Однако Ксио – главным образом, в силу привычки, продолжает и дальше пользоваться именем «Митч Калрус». Замечу также, что внешний вид Калруса из главы «Под гнетом земли» отличается от оригинала, а Калрус, очнувшийся во второй части «Посмертия», находится в теле солдата (до упоминания его собственного имени мои руки так и не дошли), который вызвался добровольцем, позволив записать разум Калруса поверх своего собственного.

Вы напрямую утверждали, что Ксио уступал Улу в их битве, а мы, как правило, более за более слабого персонажа, потому что его победа выглядит куда интереснее (даже если и оказывается не столь героической и благородной, как хотелось бы нам самим). Не считая очевидного факта, что Ул способен «заземлять» свою мощь в отдельных людей и разносить в пыль звезды и планеты, какие еще черты вы в итоге придали Улу, чтобы наделить его большей силой, чем Ксио? Говоря проще, чем Ул отличается от Ксио и, что важнее, чем они похожи друг на друга?

Основное отличие между Улом и Ксио как сущностями космического масштаба – помимо того, что мощь Ула на много порядков превосходит силу его оппонента – заключается в то, что Ул начисто лишен разума. Он не более, чем оружие или монстр, спущенный с цепи. У них обоих, однако же, есть и кое-что общее – оба персонажа в равной степени равнодушны к микроскопическим, похожим на бактерии, людям. Ул – в силу своей неспособности проявлять какую бы то ни было заботу, а Ксио – потому что на полном серьезе не верит в их существование.

Ситуация несколько изменилась после того, как разумы существ заземлились в телах Зыкова и Калруса. Ул приобретает изрядную долю разумности, коварства, тактического мышления и так далее, сохранив, однако же, полнейшее безразличие к судьбе человечества как такового. Ксио, однако же, преобразился куда сильнее. И хотя мы не знаем, действительно ли он научился уважать людей или стал считать себя одним из них, Ксио, как минимум признает, что у него и человечества есть общая цель.

Почему вы решили оставить победу в войне за человеком после того, как наделили Митча столькими человеческими качествами?

Мораль истории в том, что с точки зрения человечества и Ксио, и Ул – агрессоры, которые втянули людей в свою войну. Так что выпроваживают из нашей Вселенной их именно люди.

Единственная деталь сюжета, которая прямо сейчас не дает мне покоя, – это то, как Чэну удалось остановить ускоренную перемотку времени аккурат в критический момент истории. Это простое совпадение или дело в том, что разрушение «Новой космологии» произвело на пространство-время такой колоссальный эффект, что Чэн или Стерегущий Бог прервали процесс, когда это заметили?

Тот факт, что Чэн оказался в 22985 году примерно в то же самое время, когда Умбра поглотила Солнце, неслучаен. По сути это нечто вроде временной петли. Смерть Ула должна была произойти в какой-то момент между прибытием Чэна и появлением «непроницаемой временной точки»/«временной стены», которая должна была окончательно отсеять Ула из трехмерной вселенной. Таким образом, Чэн, по определению, должен был остановиться как раз в момент смерти Ула – вне зависимости от ее причин. По счастливой случайности Чэну удается спасти мир и убить Ула собственными руками, не дожидаясь, пока тот умрет «естественной смертью».

Если мое объяснение не кажется вам осмысленным, то да, это случайное совпадение.

Если Митч не был Ксио до событий «Заката», откуда у него способности «четырехмерного человека»? / Если он стал Ксио в главе «Закат», то как научился проходить сквозь предметы?

Калрус всегда был Ксио, просто он об этом не знал. Хотя, может, и знал.

Как и когда Чэн обзавелся способностями Стихий?

К этому момент Чэн является самым одаренным исследователем Рецепта из всех персонажей книги. Изначально он работает над Средово-преонным детектором, который (по случайному стечению обстоятельств) также является одним из применений технологий Рецепта. Проект занимает несколько лет. Открыв Рецепт, Чэн, однако же, создает небольшое устройство, которое дает ему возможность самостоятельно и за относительно короткое время обнаруживать Стихии, пользуясь сравнительно небольшим набором оборудования. К концу книги он близок к уровню Джима Аккера и даже разобрался в том, как снять ментальные блоки, установленные Митчем в его голове. Для этого ему пришлось развить в себе недюжинные психические способности. Кроме того, он создал собственное устройство Клика – которое, напомню, представляет собой пустой металлический кубик, служащий точкой фокусировки машины, которую пользователь создает исключительно в своей голове. Ему не составляет труда воспроизвести и нейтрализовать четырехмерные способности Митча.

Попав в 22985 год, Чэн, понятное дело, направляется в Антарктику, извлекает Решение из гигантского купола и тем самым призывает весь остаток силы Ксио, что делает его практически всемогущим.

Есть ли причина, по которой зонды в конце последней главы знали о необходимости скопировать всех жителей Земли Алеф или мы должны просто поверить в то, что засечь катастрофу на расстоянии в несколько вселенных им удалось, благодаря сверхпродвинутым технологиям? Если да, то сканируют ли зонды каждый умирающий разум во всех вселенных или же реагируют на какое-то пороговое условие?

Как отмечается в главе «Последние эрги» (параграф «Побег с планеты Земля»), Алеф представляет собой прокол в непрерывном кольце миров, составляющих мультивселенную. Вселенные, находящиеся по обе стороны от нее (+1 и –1), к этому моменту провели десятки тысяч лет, изучая и анализируя этот барьер, а также предпринимая безуспешные попытки пробиться на другую сторону. Они также выяснили, что в Алеф кроется причина, из-за которой во всей мультивселенной не работает ряд критически важных технологий – прежде всего, загробная жизнь (лестница Иакова). Алеф – грандиозная загадка, решение которого представляет колоссальную важность для жителей параллельных миров. Они долгое время выжидали подходящего момента, находясь на низком старте. Ко всему прочему у них есть технологии ЛОВЦА, эффективность которых к моменту эвакуации возросла в миллион раз.

Были ли границы мультивселенной связаны с действиями Стерегущего Бога, или цепочка вселенных имеет начало и конец в силу естественных причин?

Мультивселенная представляет собой замкнутую петлю. Но поскольку Алеф создает непреодолимый барьер как с той, так и с другой стороны, петля по сути превращается в линию с двумя концами. Все меняется в конце главы «Научно-фантастическое будущее».

В книге как-нибудь объясняется неуязвимость Анны? Лично мне разобраться в этом так и не удалось.

Роль Анны Пул в качестве агента Стерегущего Бога для сюжета не так уж важна – именно поэтому я в итоге почти перестал ссылаться на этот факт. Вы можете выбрать любое объяснение, которое придется вам по душе. Мне, однако же, пришлось выдумать довольно-таки монструозное внутреннее обоснование, просто чтобы убедить себя в правомерности этого факта, и в том объяснении, к которому пришел я сам, Анна вовсе не была агентом Стерегущего Бога. В действительности она – физиком с недюжинным интеллектом, случайно наткнувшаяся на источник силы Стерегущего Бога и частично заземлившая ее в своем теле по аналогии с тем, как энергия Стихий восходит к Улу, а Особые Военно-воздушные силы США используют сверхлюдей с доступом к силе Ксио. Ей удается сохранить это в секрете – либо же она просто не может решить, как рассказать об этой новости остальным – вплоть до инцидента с телепортом, практически целиком перечеркнувшим всю ее прошлую жизнь.

Почему Ксио стер Томаса Муоку? Что именно тот натворил?

Эти события были стерты точно так же, как и сам Муока. О том, что произошло, вы уже никогда не узнаете.

Почему Ул/Зыков просто покончил с собой в главе «Это не конец, я все еще жив»? Похоже, он пошел на неоправданно высокий риск, надеясь, что Ксио не сможет уклониться от снаряда Ула, который должен был ударить по Земле не раньше, чем через восемь лет. Я к тому, что если он все равно собирался избавиться от контейнера, которым был Зыков, почему бы заодно не устранить и Митча?

На всякий случай поясню: к этому моменту Михаил Зыков есть не что иное, как оболочка безумного, приговоренного к казни убийцы, который несет в себе необузданную страсть Ула к уничтожению всей разумной жизни на Земле. Но сам он отнюдь не Ул. Он находится под контролем Ула, что по сути делает его пешкой. Зыков безумен, психически неуравновешен и пытается перехитрить Калруса. План Зыкова абсолютно надежен. Не забывайте, что для разработки плана победы над Улом требуется двадцать тысяч лет вычислений на суперкомпьютере. Ради уничтожения одного человека Зыков собирался взорвать всю Солнечную систему. Разве что-то может пойти не так? И даже если этот довод не убедит вас, он явно убедил самого Зыкова.

Вы планируете использовать этих же персонажей в своих новых работах?

Нет, хотя в будущем я, возможно, займусь основательной переработкой «Тонкой структуры», как только наберусь сил, чтобы к ней вернуться. Сейчас у меня перерыв.

Что в итоге стало с Калрусом?

Он вернулся домой.

Если силу сверхсуществ нужно «заземлить» в некоем теле, прежде чем она сможет полностью проявиться в нашей Вселенной, то где и как обзавелся телом Ул?

Вопреки сказанному в главе «Избыток информации», человечество не первый, а лишь второй разумный вид во Вселенной. Раса инопланетян, обитающих на другом конце Вселенной, случайно призвала Ула в свой мир, после чего тот моментально уничтожил всю их цивилизацию. Прошло немало времени, прежде чем его удалось призвать Зыкову, который представлял собой сравнительно мелкий фрагмент Ула, кристаллизовавшийся на Земле гораздо позже его появления в инопланетной цивилизации.

Почему Ул выглядит, как гуманоид?

Это один их тех моментов, которые мне не стоило упоминать, поскольку я так и не смог придумать им какого-либо объяснения, а сами во многом кажутся чепухой. Ул имеет облик гуманоида, потому что форма Силы определяется фоновым разумом в данной конкретной области пространства. Если бы Ул оказался на Марсе, то выглядел бы, как марсианин.

Кому удалось выжить в финальной битве?

Ответ на этот вопрос кроется в названии подраздела. В финальной битве погибли только двое, а именно Чэн и Ул.

Чтобы Стерегущий Бог оставил Вселенную в покое, требовалась смерть и Ксио, и Ула?

Нет, только смерть Ула.

Я уже какое-то время задаюсь вопросом, зачем Калрусу понадобились Вычисления, если заземление силы Стихий было «до ужаса простым», и сам Ул решил эту проблему за несколько десятилетий. Если это был всего лишь хитроумный ход, призванный продлить жизнь Ксио на несколько тысячелетий, это поднимает его трусость на совершенно невиданную высоту.

В сравнении с Ксио или Улом сверхлюди «низкого уровня» – к которым относятся ежегодные Стихии и суперсолдаты, созданные ВВС США – обладают микроскопически малым запасом силы. Заземление всего ее объема целиком требует гигантских затрат вычислительных затрат как в том, так и в другом случае.

Люди, воспользовавшиеся порталом Клика, попали в рай? Этот путь отступления все-таки сработал – в отличие от остальных?

До того, как вы задали этот вопрос, я и правда от всей души верил, что да, Клик был прав, и всего его жертвы на самом деле в целости и сохранности перенеслись в высшие измерения («рай»). Очевидно, что в это верили и сам Клик, и Майк Мерфи. Но вы верно подметили, что будь это правдой, такой путь отступления, в отличие от всех остальных, действительно бы сработал. Устранить это противоречие я не могу, а значит, вынужден признать – нет, портал не сработал. Клик, к глубокому сожалению, был неправ (хотя и не мог об этом знать). Как и я сам.

Как вышло, что вам приходится так много объяснять постфактум?

Потому что я, судя по всему, плохо справляюсь с «подбрасыванием намеков, которых как раз хватает для того, чтобы читатель обо всем догадался сам». Иногда люди замечают даже незначительные детали, но немалая доля оставленных в книге подсказок, как мне кажется, оказались чересчур тонкими, а на многие моменты я и вовсе не оставлял никаких намеков – то по простой забывчивости, то из-за того, что не считал их достаточно важными.

Так каким же образом погиб седьмой член Эшелона?

Этого я не знаю.

Как сделать четырехмерную параболическую антенну?

Об этом надо спросить Майка Мёрфи.

Чем Дэвис занимался в главе «Это не конец, я все еще жив»?

Не знаю.

Как бы поступил Митч, если бы первым добрался до Вычислений? Заслужил ли он всю эту критику в свой адрес?

Он бы сразился с Улом, убил его и погиб сам.

Аналогичный вопрос: как бы поступил Чэн, оказавшись вовлеченным в Горячие войны и прочие проблемы, с которым Митчу и Анне приходилось иметь дело на протяжении тысячелетий?

Если бы Чэн не умер от старости еще до начала Горячих войн, то, скорее всего, бы погиб, как и подавляющее большинство обычных людей.

Зеф Берд как человек действительно была небезразлична Митчу/Ксио или он просто был расстроен потерей ценной фигуры в своей «шахматной партии»?

Митч и правда питал чувства к Зеф. Когда Арика поймала его во время событий «Вселенского хора», он на полном серьезе отказался от попыток вернуться домой и решил вместо этого остаться с Зеф.

Значит, Чэн обращался не к Джейсону, а к параллельным вселенным? Знал, ли он, что Земля-Нуль изолирована от остальной мультивселенной? Удалось ли ему наладить отношения со Сьюзи?

Да. Да. Возможно.

Во время событий «Вселенского хора» бесчисленные копии альтернативных Митчей и Арик слились с их дублями с Земли-Нуль, или все они разбились насмерть (учитывая, что альтернативные версии Арики были отрезаны от силы Ула)?

Первое.

Закрытие портала Клика каким-то образом повлияло на распад инфолектрических гиперсистем?

Нет, люди продолжали умирать, как и раньше.

Должны ли мы как читатели считать недавно опубликованные дополнения частью «канона» или рассматривать их просто как истории, происходящие в той же Вселенной, но не влияющими на основной сюжет?

• «Бог в квадрате» каноном не является. Считайте его чем-то вроде «пробы спецэффектов».

• Рассказ «Заберите звезды» также не канон: во-первых, из-за того, что его качество оставляет желать лучшего; во-вторых, из-за фразы «произошло заражение».

• «Второй кубик Клика мог погубить миллионы» – это канон. Считайте, что этот эпизод был удален из основного текста.

• Рассказ «В изоляции» опционален. Выводы можете делать сами.

В чем разница между яйцом Ула и яйцом Ксио? Вы утверждаете, что Зыков не был непосредственным носителем личности Ула (в той мере, в которой это слово можно применить к Улу), в то время как Митч, как нетрудно заметить, был носителем личности Ксио. Или же я неправильно понимаю суть взаимоотношений между существами из высших измерений и личностями их носителей. Если это так, не могли бы вы пояснить, в чем заключался ваш замысел?

Яйцо – это результат кристаллизации сознания космического существа в реальном пространстве. Подобно тому, как обычная материя, скапливаясь в одном месте под действием гравитации, может вспыхнуть, образуя звезду, космические разумы Ула и Ксио сконцентрировались в одном месте, притянутые разумными мыслями всего человечества – и сформировали яйцо. Каждый – свое. В частности, именно поэтому яйцо Ксио было обнаружено там, где впервые возник человеческий разум.

И да, это противоречит тому факту, что Ул не обладает разумом. Извините.

Может ли вы объяснить, что именно увидел Калрус/Ксио, имея в виду «Нечто маленькое и далекое, окруженное серебристым ореолом всепроникающего суперсвета»? Это будущий Ул или что-то другое? Что конкретно?

Это яйцо Ксио. Вы ведь знаете, что у Ула было яйцо. Так вот, это яйцо Ксио.

Что случилось с Двенадцатой?

Они с Джейсоном убили друг друга.

Что насчет теории из главы «Хаотик», согласно которой яйцо Ула появилось, благодаря взрыву игнобомбы?

Все три теории равновероятны. Информация об этих событиях была стерта антимеметической бомбой, так что вы никогда не узнаете, какая из гипотез соответствует действительности. Возможно, что ни одна из трех. Вы этого просто не знаете.

Почему жертва Ула обязательно нужно было касаться яйца, в то время как Ксио было достаточно находиться вблизи трупа?

Это не так, жертве Ула достаточно было находиться рядом с яйцом.

Что за голоса обращались к Калрусу в конце главы «Последние эрги»?

Это был Чэн.

С какой стати Чэну было обращаться за помощью к параллельным вселенным, у которых все равно не было возможности его засечь (и тем более помочь)? Неужели он хватался за соломинку?

Мультивселенная появилась, благодаря событиям «Вселенского хора». Чэн знал о случившемся и мог математически обосновать зарождение множественной вселенной. Фраза «Я знаю, вы наблюдаете. Помогите нам!», которую Чэн произносит в главе «Утечки не было», в действительности обращена к наблюдателям из других вселенных, поскольку эти вселенные уже начали немного отличаться от его собственной, и Чэн подозревает, что где-то может существовать наблюдающая за ним альтернативная версия Чэна. Спустя двадцать тысяч лет он знал, что обитатели параллельных миров будут наблюдать и дожидаться возможности спасти землян, как только падет стена «тюремной камеры». Я надеялся подчеркнуть этот факт более явным образом, но дело до этого так и не дошло.

Что такое «Нулевой закон» или «Золотое правило»? Объясняется ли это в одном из рассказов?

Идея «нулевого закона» взята из трех законов робототехники Айзека Азимова. Золотое правило – реально существующее понятие из области этики. Оба принципа выражают идею о том, что Калрус и Пул действуют ради блага человечества, а для этого человечество должно сохранить свой облик.

Что случилось в главе «Объездчик каналов»? В ней рассказывается о создании очередного сверхчеловека, но в остальном содержание главы и ее значимость мне понятны не до конца. Сработал ли наркоз? Выжил ли его противник?

Наркоз не сработал. И да, оппонент Стихии погиб. Обратите внимание на эпизод, в котором рассказчик приходит в себя, чувствуя, что его тело «слиплось с землей».

Как Чэну удалось попасть внутрь купола, чтобы получить доступ к Решению?

К этому моменту Чэн уже обладал способностями четырехмерного человека.

Полагаю, что в моем случае основной вопрос звучит так: планируете ли вы заняться публикацией романа – как минимум с привлечение самиздатовских сервисов типа CreateSpace? Если да, какую версию вы собираетесь публиковать: «старую» (текущую), «новую» (после переработки) или обе, вместе либо по отдельности? (И если планов нет, то к какому из вариантов вы бы склонились в идеальных обстоятельствах?)

Планов на самиздат у меня нет. И я в любом случае не стал бы публиковать версию романа, которая требует переработки.

Ксио/Митч с самого начала собирался пожертвовать Анной или «Новую космологию» можно было уничтожить и другим способом – дав возможность использовать Решение для победы над Улом? Мог ли Ксио лично стоять за организацией группы террористов, собиравшихся запустить Анну в черную дыру?

Создавая Умбру, Джон Чжан задумывал ее как перманентное решение. Четкого плана насчет ее уничтожения в будущем у него не было, потому что даже не считал это необходимым. Однако в дальней перспективе для выживания человечества как вида потребуются межзвездные путешествия к другим планетам, а для того, чтобы Ксио смог победить Ула, тем самым разблокировав технологию сверхсветовых полетов, Умбру пришлось бы уничтожить. Другими словами, лишь спустя какое-то время Калрус и Анна начали разрабатывать окончательный план, который должен был в подходящий момент избавить их от Умбры.

К моменту главы «Избыток информации» этот план принимает более или менее окончательные черты, однако его воплощение все еще остается делом далекого будущего. Если Умбра – непреодолимая сила, то Пул – неподвижная скала. И та, и другая – творения Стерегущего Бога. Это означает, что если Анна упадет в Умбру, законы физики разломаются до такой степени, что у разумного сознания (т. е. Анны) появится возможность обратить происходящее в свою пользу. Именно в этом и состоит изначальный план. В последние годы план превращается в настоящую неразбериху (поскольку Митч пропал, и Анне для его спасения приходится буквально за волосы вытаскивать человечество на уровень космической цивилизации), но в итоге все, к счастью, складывается как нужно. Пророчества о том, что Анну следует закинуть в Умбру, были заблаговременно подстроены самой Анной. Проблема оказалась в том, что «сработали» эти пророчества гораздо раньше запланированного срока.

Все верно, именно в этом с самого начала и заключался их план. Почему? Что ж, к моменту событий «1970 –» (1, 2, 3, 4) Анна прожила уже десять тысяч лет, и все это время ей удавалось выживать – заодно не давая погибнуть всему человечеству, – главным образом, за счет массового убийства других людей – и не только в Катаклизмах, но также и войнах, эпидемиях и так далее. Двадцать тысяч лет, проведенных за решением проблемы Митча, служат смыслом ее жизни, а человеческая раса по сути существует для того, чтобы они оба не лишились рассудка. Но все это вызывает в ней чувство вины. Им пришлось пойти на крайние меры, чтобы «человечество продолжало жить и размножаться в своей берлоге», и Анна сожалеет, что приложила к этому руку. Она готова понести наказание за свои грехи, но горькая правда такова, что она: 1) бессмертна и 2) является неоспоримым лидером человечества и хранителем его истории. Никто не может призвать ее к ответу, о чем говорит и сам Калрус в главе «Избыток информации». Именно поэтому Калрус дал Анне обещание забросить ее в Умбру, как только все проблемы останутся позади.

С какой стати существам, обитающие на таких высоких уровнях Структуры, создавать антиинформационное оружие вроде Ула?

В силу тех же причин, по которым люди создают атомные бомбы.

Если уж на то пошло, существуют ли другие, подобные ему? Какова была его изначальная мишень? Кто потерял контроль над Улом? (Учитывая, что это оружие, кто-то должен был его создать и направить на какую-то цель, верно?) Есть ли смысл в изложении финала «войны на небесах», как вы сами ее назвали?

Что касается последнего вопроса – нет. Во-первых, это не часть основного сюжета, а всего лишь его катализатор; во-вторых, события в 80+6-мерном пространстве-времени выходят далеко за рамки того, что я в состоянии описать, а вы – понять.

Где заканчивается Структура? Является ли она бесконечной? А если конечна, то есть ли что-то за ее пределами? Как именно она возникла? Существует ли верховный Бог всей Структуры?

В главе «Младшие разряды» упоминалось, что над каждой вселенной стоит более масштабный сверхмир. Так что да, Структура бесконечна. Надо всеми конечными вселенными должен стоять верховный бесконечный Бог, но точно так же, как и в арифметике порядковых чисел, за ним будут следовать Бог + 1, Бог + 2 и так далее. Структура не имеет конца.

Если портал Клика не сработал, как было задумано (и все разумы, попавшие в его радиус действия, не вышли за пределы Алеф), то в чем именно заключался его эффект?

Он сделал ровно то, о чем сказано в книге. Убил 899 000 человек.

Получается, антимеметическое оружие было использовано дважды. Первый раз во время кристаллизации Ула, второй – чтобы устранить Муоку? Тогда Стерегущий Бог все еще был небрежен в своих наказаниях, или речь идет о двух разных технологиях? Насколько я вижу, строгость Бога росла со временем (телепортация, прежде, чем ее изъяли из рецепта, сработала трижды, так что нечто подобное могло иметь место и в случае антимеметиков, но мне бы хотелось знать наверняка).

Все верно. Стерегущий Бог не всегда последователен в своих действиях: конкретное «наказание» за различные «попытки побега» может варьироваться в довольно широких пределах – как и порог злоупотребления (со временем становившийся все ниже и ниже), за которым следовала неизбежная блокировка технологии. Поведение Бога, тем не менее, следует вполне предсказуемым законам – именно на это намекает последняя запись, оставленная Эшмором в главе «Режим отказа», и именно так в конечном счете удается закончить войну.

Говорит ли Митч правду, утверждая, что не знает Томаса Муоку?

Да. Стерев Муоку из истории, он одновременно уничтожил и собственные воспоминания обо всем, что с ним связано.

Что стало с Ану Нкубе?

Основная идея главы «Здесь должна быть притча о силе воображения» заключается в выборе, который под конец должна сделать Нкубе. Только что у нее на глазах была уничтожена работа всей ее жизни, и теперь Ану предстоит решить – умереть ли здесь вместе со всеми своими мечтами или продолжить жить безо всякой цели. Я не стал давать однозначного ответа насчет ее судьбы, потому что для этой истории важнее не принятое ею решение, а выбор как таковой.

Нкубе решила остаться. (На тот случай, если вы задаетесь вопросом, как удалось спастись Зыкову: Юлия Ефремова забрала его с места катастрофы по воздуху.)

Митч действительно пытался стереть Муоку?

Вы этого не знаете! НЕ ЗНАЕТЕ. НА ЭТОТ СЧЕТ НЕТ НИКАКОЙ ИНФОРМАЦИИ.

Располагал ли Чжн какой-либо информацией помимо того, что Муока был стерт и Митч как-то замешан в его исчезновении?

Нет.

Описывая 3+1-мерную мультивселенную, вы упомянули кольцо вселенных, расположенных в направлении ана/ката относительно друг друга. Отсюда, насколько я понимаю, следует, что мультивселенная имеет вид 3-тороида, а каждая из вселенных представляет собой не замкнутую 3-сферу, а «плоскую» 2-сферу? (в таком случае направления ана/ката равносильны движению вдоль поверхности гиперсферы).

Каждая из вселенных имеет размерность 3+1. Мультивселенная представляет собой цепочку вселенных с дополнительным направлением ана/ката; таким образом, ее размерность составляет 4+1.

Локально мультивселенная кажется плоской – точно так же, как выглядит плоской поверхность Земли, если смотреть на нее вблизи. Но так как в действительности она изогнута и замкнута на манер кольца, пространство, в которое вложена мультивселенная, имеет размерность 5+1; аналогичным образом в трехмерное пространтво вкладывается поверхность Земли.

События, описанные Зыковым в главе «Здесь должна быть притча о силе воображения» (репликаторы и архангельский взрыв), произошли на самом деле, или речь шла лишь о гипотетическом сценарии?

Взрыв действительно был. Архангельская катастрофа упоминается в главе «Хаотик».

Технология репликаторов была действительно пущена в дело или ее заблокировали еще до их создания?

Была и даже работала непродолжительное время – в точном соответствии с книгой.

Скольких Стихий военным удалось устранить после Рождения Двенадцатой?

Многих, но не всех. Согласно главам «Объездчик каналов» и «Кризис на Земле», Шестнадцатый и Девятнадцатый остались в живых.

Удалось ли обойти или смягчить ярость людей, в первые секунды Рождения?

Судя по всему, нет.

«Эрги» – это то же самое, что и сила Стихий?

«Эрг» – название устаревшей единицы измерения энергии, которая уступила место современным «джоулям».

Как сверхнаука объясняет тот факт, что мощь Стихии делает человека сильнее и быстрее?

См. главу «Бумажная Вселенная».

Почему тот факт, что сила Ула уже находилась в трехмерной Вселенной, привел к странностям в процедуре заземления? Другими словами, в чем разница между заземлением Силы, находящейся во Вселенной и за ее пределами?

В местоположении Силы, которую вы пытаетесь заземлить.

Митч когда-либо рассматривал возможность заземления небольшой части Силы при помощи того же метода, которым пользовались военные?

Возможно. Я точно нет.

Отслеживал ли Стерегущий Бог мультивселенную за пределами Алеф после событий «Вселенского хора»? Стал бы он, к примеру, блокировать супертехнологию, которой воспользовались обитатели параллельного мира?

Нет. Все технологии, заблокированные до событий «Вселенского хора», оставались недоступными для мультивселенной в целом. В то время как технологии, заблокированные после, были утрачены лишь в пределах Алеф. Остальные вселенные могли их открывать и использовать безо всяких ограничений.

Какие из заблокированных технологий можно было использовать для побега из Вселенной Алеф?

Все.

Почему Анна, отчасти имея доступ к силе Стерегущего Бога, по-видимому, не обладала ни способностью к полету, ни сверхсилой, ни суперскоростью. Есть ли какое-то фундаментальное отличие между ее способностями и силой Ксио/Ула?

Да.

Почему Стерегущий Бог не заблокировал заземление силы Стихий (предположительно технологию Рецепта), как только ей начали пользоваться Зыков и военные?

Над объяснением этого факта я по сути и не задумывался. При желании вы может подыскать свое собственное, но мой ответ звучал бы так: «заземление Стихии» является технологией Рецепта не больше, чем «осушение озер». Это просто возможность, которая становится доступной, как только вы находите достаточно большой резерв этой самой Стихийной силы.

Вы утверждаете, что каждая из вселенных имеет размерность 3+1 (или, если речь идет не о вселенных, замените слово «вселенная» нужным (3+1)-мерным объектом). Как же в таком случае Митчу удавалось перемещаться в четвертом измерении?

3+1-мерная вселенная в действительности имеет размерность 4+1 точно так же, как двумерный лист бумаги на самом деле является трехмерным – в силу того, что обладает небольшой толщиной в дополнительном измерении. Однако двигаться внутри этого измерения вы можете лишь в очень ограниченных пределах.

Зыков упоминает Архангельскую катастрофу в будущем времени, но лишь после того, как Ану замечает, что технология была заблокирована, говоря: «Теперь это неправда». Как объяснить это противоречие?

Их несколько, выбирайте любое. Законы физики к этому моменту находились в «плавающем» состоянии. Не исключено, что Стерегущий Бог уже закатывал рукава, готовясь стереть с лица Земли и саму Нкубе, и ее коллег. Возможно, что репликация действительно стала недоступной… для всех, кроме Стерегущего Бога, который, по понятным причинам, обладал всемогуществом. Возможно даже, что говоря «Теперь это неправда», Нкубе имеет в виду: «это уравнение больше не является приемлемым научным фактом; теперь Вселенная относится к нему с отвращением».

Как правило, подобные вопросы можно решить, позволив Вселенной стать чуть более неоднозначной.

Нарастание силы каждого последующего члена Эшелона как-то связано с сокращением расстояния между Улом и Землей?

Да.

Почему вы решили назвать нашу (3+1)-мерную Вселенную Алеф?

Я обозначил ее первой буквой еврейского алфавита – «алеф» (ℵ).

Этот рассказ, написанный в январе 2007 г., в конечном счете превратился в главу «Лишения астронома». Я всегда был им отчасти недоволен. Нервный срыв, который Гэри испытывает ближе к концу, всегда выглядел так, будто происходит в неуместный момент или в неподходящем темпе. Тот факт, что ему удалось явным образом раскрыть суть происходящего со звездами, абсолютно нереалистичен, как и сама идея квинтиллионов микроскопических сингулярностей; к тому же, как выяснилсоь впоследствии, странный диверсант из GILO, очевидно, и вовсе не вписывается в сюжет романа. Напоследок я бы хотел принести извинения реально существующим людям, имена и личности которых я позаимствовал для описания гостей на вечеринке.

– Который час?

Гэри принадлежит к числу тех гиков, гиковости которых хватает на то, чтобы обзавестись бинарными часами, но отнюдь не достаточно для моментальной расшифровки цифр. Алкоголь в этом деле не помощник. Вечеринка выдалась довольно неплохой – во всяком случае пока. Несмотря на то, что он до сих пор стоит на ногах. – Одиннадцать пятнадцать, – отвечает он, сделав выкладки в уме.

– Твое здоровье, – произносит девушка… Инь? У него плохая память на имена. Гэри отвечает ей широкой улыбкой. И осушает свою бутылку.

– Схожу-ка я еще за пивом.

На кофейном столике осталось шестнадцать бутылок Карлсберга. Взяв одну из них, Гэри машинально начинает расставлять оставшиеся в форме треугольника. Затем кто-то зовет его с балкона. – Гэри! Ты ведь занимаешься астрономией, да?

Гэри смотрит вверх. – Ну, такое за мной водилось. – В действительности же это его основная работа. Сейчас он пишет диссертацию. На тему переменных звезд из класса цефеид.

– Можешь нам кое-что объяснить?

– Крайне маловероятно, что там есть что-то, в чем я разбираюсь, – отвечает Гэри. – Мы же в Лондоне. Думаю, тут даже полную Луну увидеть – и то большая удача.

– Ну, сейчас мы по крайней мере не смотрим в сторону городского центра. Ты ведь знаешь созвездие Ориона, да? – Голос принадлежит Джулсу. Джулс – служащий банка (в первую очередь) и любитель выпить (во вторую).

– Конечно. – Гэри поднимается на балкон к Джулсу, Элли и Джеймсу. Джеймс – сосед Джулса по комнате, он долговяз и работает на Министерство внутренних дел. Элли, миниатюрная, в очках и до ужаса интеллигентная – его девушка. Гэри смотрит туда же, куда и остальные. – В чем дело?

– В поясе Ориона ведь должно быть три звезды, правильно?

– Ну да. – Гэри щурится. Затем он снимает очки и начинает на них дышать, чтобы лучше видеть.

– Не хватает средней, – произносят они все разом.

– Хм, – добавляет Гэри.

– Так в чем может быть причина? – спрашивает Джеймс.

Гэри долго разглядывает пропавшую звезду. Для лондонской весны ночь выдалась довольно ясной. Привычное световое загрязнение никуда не делось, зато на небе нет облаков. – Думаю, ее закрыл объект, оказавшийся спереди, – высказывает предположение Элли. – Астероид, планета или что-то подобное.

– На таком расстоянии от плоскости эклиптики планет нет, а астероиды при таком удалении выглядели бы слишком маленькими, – возражает Гэри, даже не смотря в ее сторону. – Хм, – повторяет он. – Я почти уверен, что если бы этой ночью должно было произойти какое-нибудь событие по типу затмения, то я бы наверняка о нем знал. Джеймс, ты ведь ходишь в плавание. У тебя есть поблизости бинокль?

– У меня есть кое-что получше, – отвечает Джеймс и, поставив стакан, ныряет в свою квартиру, которая все больше напоминает поле битвы.

– Я знаю, что он задумал, – говорит Элли. В конце концов она тоже плавает.

Гэри поворачивается к померкшей звезде и его лицо приобретает все более недоумевающее выражение. – Это… очень необычно. Пока что моя лучшая догадка – это аэростат. Их запускают по ночам? Над Лондоном?

– Насколько я знаю, нет, – отвечает Джулс.

– Эпсилон Ориона, – сообщает Гэри. – Так она называется. Иначе говоря, это пятая по яркости звезда в созвездии.

Джеймс возвращается с торжествующим видом, неся в руках черную коробку. Гэри ее открывает. Внутри находится латунный цилиндр. – Ты берешь его с собой в плавание?

– Пока что нет, – отвечает Джеймс. – В августе мы собираемся на остров Уайт. В основном я пользовался им, чтобы шпионить за людьми.

Гэри раскладывает телескоп и вновь окидывает пропавшую звезду взглядом экспериментатора. Телескоп дает неплохое увеличение, однако на месте Эпсилона Ориона видно лишь черное небо. Все прочие окрестные звезды выглядят как обычно – по крайней мере, те, которым хватает яркости, чтобы их можно было увидеть. Он передает телескоп следующему человеку с вытянутой рукой – Джулсу. Все они по очереди заглядывают в окуляр.

– Без понятия.

– Ну и какой от тебя толк?

Гэри достает телефон, чтобы позвонить в обсерваторию своему другу Трону, и едва не подпрыгивает от испуга, когда Трон в этот же момент звонит ему самому.

– Трон? Гэри! Да, нам тебя не хватает, чувак. Ага. Нет, еще нет! Ха-ха. Спроси меня завтра утром. Только чур, не слишком рано. – Трон Йордхайм – друг Гэри из обсерватории. Точнее, коллега. И отчасти наставник. Между ними десять лет разницы. Они уже написали несколько статей. Но пока что ничего выдающегося.

– Гэри, ты сейчас на улице? Не присматривался к небу?

– Пропала Эпсилон Ориона, да?

– Гэри, пропало несколько десятков звезд. Все наши знакомые обзванивают друг друга. Телефон в офисе сходит с ума, мне пришлось его отключить. Ты ведь сейчас в Лондоне, да? Эпсилон Ори – это единственная яркая звезда, которую ты сейчас не видишь. Более тусклые звезды оттуда не разглядеть; деталей ты пока что увидеть не сможешь. Я могу, потому что именно у меня сейчас самая мощная оптика. Мои данные уже подтвердили с полдюжины человек. В небе образовалась круглая дыра, внутри которой нет звезд. И она растет. Она растет уже как минимум час. Погоди-ка секунду…

– О-па, вот и еще одна, – сообщает Джеймс. – Та, что справа.

– Что? – Гэри в замешательстве мечется между двумя разговорами. – Трон… Джеймс, она исчезла у тебя на глазах? Она просто погасла? Как будто кто-то отключил свет? Или гасла постепенно? Может, ее как будто накрыло сбоку?

– Последнее, – отвечает Джеймс. – Слева направо, будто кто-то задвинул заслонку. Я смотрел прямо на нее. Произошло это довольно быстро.

Гэри хмурится и жалеет, что как следует не напился.

Трон возвращается к телефону. – Ты видел, как погасла Минтака¹?

– Это и правда очень странно, Трон.

– Ты помнишь, о чем в четверг говорила Стеф из GILO²?

Гэри не помнит.

– GILO. Гравитационно-волновой интерферометр. Думаю, это черная дыра.

– Это что, шутка такая?

– Более удачных идей у меня нет. Судя по темпам роста, объект приближается к нам с огромной скоростью и он начисто лишен излучения во всех областях спектра, которые только удалось проверить моим знакомым.

Гэри оглядывается. К их разговору никто не прислушивается. – Мы бы заметили ее приближение, – возражает он. – Не знаю, как там с математикой, но оптические и гравитационные эффекты мы бы засекли еще несколько месяцев тому назад. Даже несколько десятилетий тому назад.

– Знаю, знаю. Слушай: я попытаюсь раздобыть кое-какие измерения параллакса, чтобы, если получится, оценить размер и расстояние. Никому ничего не рассказывай, пока я не перезвоню. И не сообщу что-нибудь конкретное.

Гэри снова закрывает телефон. – Кто-нибудь может включить телевизор? Канал новостей?

Его никто не слышит. Пробравшись через толпу гостей к сваленным в кучу пультам, он находит телевизионный и нажимает кнопку включения. Находит новостной канал BBC. Там рассказывается о закрытии кузницы. Ничего, что имело бы непосредственное отношение к происходящему. Он садится и просматривает еще несколько каналов.

– На GILO творилось что-то странное, – бормочет он себе под нос.

– Что? – Это Инь. Смахнув с дивана крошки и подушки, она плюхается рядом с Гэри.

– GILO, – объясняет Гэри. – Масштабный эксперимент в Испании. Они пытаются засечь гравитационные волны. Этим утром я разговаривал со своей знакомой. Она работает над диссертацией. Сказала, что им удалось что-то обнаружить. Либо так, либо они просто не смогли откалибровать приборы. Гравитационные волны похожи на электромагнитные, они излучаются при любом асимметричном движении массивных тел, но при этом так непомерно слабы, что даже столкновение пары черных дыр на таком расстоянии покажется не более, чем шепотом. GILO, штуковина, которую соорудили в Испании, может без проблем засечь такой шепот – это что-то вроде десятикилометрового лазера, и они наблюдают за лучом в поисках любых колебаний, настоящая фантастика – но проблема в том, что черные дыры нечасто сталкиваются друг с другом даже в масштабах космоса… так или иначе, им удалось заставить эту штуку работать – по крайней мере, так казалось, ведь они так и не смогли его откалибровать, и детектор постоянно что-то считывал. Звенел как колокольчик или вроде того. И так продолжалось всю неделю.

– Это должно было попасть в новости? – спрашивает Инь.

– Даже не знаю. Но звезды гаснут, и мне кажется, здесь может быть какая-то связь.

– Звезды гас…

Телефон Гэри снова звонит. – Алло?

– Стеф, – отвечает Стеф.

– GILO, – спрашивает Гэри. – Ты его откалибровала?

– Не спрашивай. Давай без этих вопросов.

– Стеф, звезды исчезают. Я стою на террасе в Лондоне, и звезды Ориона гаснут одна за другой прямо у нас на глазах. Будто их закрывает что-то большое и черное, и это что-то увеличивается в размерах. Я подозреваю, что в нашу сторону движется крупная гравитационная аномалия, и мне хотелось бы знать – если принять как данность, что интерферометр настроен правильно – согласуется ли это с твоими аномальными данными?

–… Не согласуется, – отвечает Стеф. – Это не единый объект, и он не движется в нашу сторону. Будь это так, аномальные наблюдения были бы совершенно иными. К тому же их бы удалось получить и более традиционным способом…

–… Еще несколько месяцев назад, знаю. Так что: есть хоть какие-то идеи? Реальные идеи, я имею в виду. Мисс Квантовая Гравитация?

Стеф вздыхает. – Мне не по душе всякие безумные гипотезы…

– Ясное дело.

– Но мне кажется…, что эти данные соответствуют решетке крошечных сингулярностей, движущихся практически случайным образом на фиксированном расстоянии от Земли.

– И какого порядка это расстояние?

– Я не люблю делать необоснованные предположения. Не люблю гадать. Спроси меня через год – после того, как мы обработаем все данные… Эй, ТЫ! – Сеф неожиданно кричит кому-то другому. – Не смей это трогать!

Гэри прикладывает телефон к другому уху и напряженно вслушивается в сутолоку на другом конце. – Стеф, речь идет о кликах³ или парсеках?

– Гэри, посмотри на небо, – раздается в другом ухе голос Элли. Он смотрит вверх. Небо будто затягивает черная скатерть. Звезды гаснут, и черный диск – теперь он видит, что это именно диск – расширяется куда быстрее, чем раньше.

– Стеф? Ответь что-нибудь.

– Скорее, о световых месяцах, – сдавленно отвечает она.

– Произошло заражение, – добавляет второй голос. Он совершенно не похож на то, что Гэри доводилось слышать раньше. Широко распахнув глаза, он с силой прижимает телефон к уху.

– Стеф? Кто это был.

– Мне пора.

Гэри смотрит на успокоившийся телефон, а затем поднимает глаза вверх. Теперь его окружают другие люди. Они смотрят на него. Смотрят в небо.

– Так что же это?

Гэри пытается сосредоточиться. Пытается соединить детали паззла в целостную картину. Пиво дает своеобразную смазку для его мыслительных процессов, но в то же время делает их скользкими и плохо поддающимися контролю. – Если бы ты захотел полностью отрезать Землю, человечество и всю нашу Солнечную систему от остальной Вселенной, – отвечает он, – то в теории – и я имею в виду теорию в привычном, а не научном смысле, т. е. на практике это бы вряд ли когда-нибудь сработало – ее можно было бы окружить горизонтом событий. Берешь квадриллион, квинтиллион или какое-то другое безумно громадное число зачаточных черных дыр и рассеиваешь их в виде сферической решетки с центром в районе Солнца. На этом этапе мы бы ничего не заметили. Засечь такие черные дыры было бы довольно сложно. Влияние каждой из них компенсировалось бы парной дырой, расположенной в диаметрально противоположной точке сферы, и только их более слабые взаимодействия удалось бы обнаружить при помощи гравитационно-волновых детекторов.

Он направляется к ограждению и смотрит на горизонт, откуда надвигается черный занавес. Наполовину дело уже сделано. – Дальше их нужно соединить. Не знаю, как именно, но их горизонты событий склеиваются друг с другом. В итоге получаются длинные и узкие горизонты, что-то вроде черных нитей. Затем остается только заполнить пустоты в этом плетении, пока в итоге не получится черная оболочка. Пустотелая черная дыра. Черная изнутри, черная снаружи. Непроницаемый барьер.

– Но разве они не должны нас просто раздавить?

– Нет! Конечно, структура в целом сжимается до размеров точки – но поскольку пространство-время искривлено, а его кривизна выходит за пределы обычных трех измерений, точка сжатия находится не в реальном трехмерном пространстве. Она превращается в бутылочное горлышко. Перетяжку. Вроде капли дождя, свисающей с нижней части гигантской стальной сферы. Эта черная дыра перекроет наш единственный путь наружу. Нас посадят под карантин. Только нас и наше Солнце.

Джулс снова смотрит на небо в телескоп. К этому моменту диск закрывает уже больше половины неба. Если бы это был настоящий диск или круг, они бы с ним уже столкнулись. Похоже, что теория Гэри оказалась верна. – Ты так без работы останешься, – говорит Джулс.

– В этом нет ничего смешного!

Его слова привлекают едва ли не всеобщее внимание.

– Это не просто мой источник заработка, это вся моя жизнь! Я разглядывал звезды с тех пор, как мне исполнилось, сколько, шесть лет? Я хотел туда попасть, ясно? Я хотел стать первым человеком, который совершит полет на сверхсветовом корабле к Проксиме Центавра и обратно. Все, что мы, люди, когда-либо совершали – это обращали взгляд к небу. И мечтали. Оно было нашим источником вдохновения. Нашей извечной целью. Галактика могла стать нашей. А теперь… теперь… мы застряли…

Дыра закрылась. Звезды исчезли. Гэри тщетно сжимает ограждение.

– Теперь мне нечего изучать, кроме данных. А у нас больше нет будущего. Мы так и будем сидеть на дне этой дыры с глупыми, мелочными земными проблемами, пока не выгорит Солнце.

– Думаю, ты принимаешь это слишком близко к сердцу, – замечает Джеймс. – Это не конец света, Гэри.

Гэри обводит глазами огорченные лица, все взгляды которых обращены на него. Обычно он так себя не ведет. – Мне нехорошо, – произносит он и нетвердым шагом направляется в ванную.

Склонившись над раковиной и залпом глотая воду, он слышит, как люди неуклюже возобновляют свой разговор. Слышит, как они смеются. Его телефон снова звонит, и Гэри его отключает.

Это ничего не меняет, – думает он про себя. Да и вообще, что толку от этих звезд? В повседневной жизни? Эти люди их почти не видят. Всю свою жизнь они смотрят себе под ноги. Так делают почти все. Никто не собирался лететь к Проксиме Цефнтавра. Не на самом деле. С тем же успехом мы могли бы лишиться и всех планет – все равно нам от них не было никакой пользы.

И тогда Гэри, наконец, понимает. Ничего не изменилось.

Совершенно ничего.

Этот эпизод изначально был второй частью заключительной главы, «Научно-фантастическое будущее». Его включение в книгу было спорным моментом. Здесь раскрываются некоторые довольно значимые факты. Во-первых, что у Ксио, также, как и Ула, было свое «яйцо». Оно находилось под археологическими раскопками в экваториальном Сомали – в то самом месте планеты, где впервые появились разумные представители человечества, создав тем самым достаточно высокую концентрацию интеллекта, чтобы Ксио смог «кристаллизоваться» из субстанции, которая вплоть до этого момента представляла собой нечто вроде разреженного пара сознания, распределенного в объеме целой вселенной. Подобно яйцу Ула, для побега яйцу Ксио требуется тело недавно скончавшегося человека – и этой лазейкой становится Митчелл Джеймс Калрус, незадачливый учитель математики, который, споткнувшись, падает и разбивается насмерть. Калрус едет в Сомали, чтобы поучаствовать в экспедиции вместе с другими учителями и группой учеников из его школы, пытающейся наладить образовательные связи с одной из сомалийских школ, где – не иначе как для того, чтобы лишний раз запутать всю эту ситуацию – учится Ану Нкубе из главы «Здесь должна быть притча о силе воображения». (Таким образом, именно Калрус был тем человеком, кто навестил Ану и предоставил компьютер, которым она пользуется для самообразования.)

Действие эпизода разворачивается в 2005 году, за несколько лет до официального раскрытия Митча в главе «Коротко о главном». Что, по всей видимости, превращает его в реткон колоссальных масштабов. Он заставляет сильно усомниться в истинных обстоятельствах, окружающих первую встречу Митча с Зеф Берд – пытается ли он завести друзей или же влезть ей в голову? Помимо прочего этот отрывок (в сочетании с предложением, которое я вырезал из речи Чэна в эпизоде «Призраки» из главы «Научно-фантастическое будущее»: «Говоря по правде, невидимый человек мог легко саботировать первый эксперимент…») создает пугающую вероятность того, что Митч – пробравшись ночью в лабораторию при помощи своих четырехмерных способностей – намеренно срежиссировал первоначальный телепортационный эксперимент в главе «Тафофобия», чтобы уничтожить разум Анны Пул, превратив ее в ресурс, которым можно было бы воспользоваться для собственных целей. Не исключено даже, что он контактировал с Анной Пул еще до самого эксперимента; возможно, он обнаружил, что ее разум неуязвим для ментальных атак и решил сломить ее другим путем, воспользовавшись экспериментом с телепортацией. Это бы объяснило, почему Анну Пул в итоге все-таки находят, и она не остается навечно погребенной в земле, пусть даже все шансы кричат об обратном. Саботаж Митча не оставил бы после себя никаких следов, за исключением его отпечатков пальцев. Которые бы не дали никаких совпадений… кроме как с отпечатками, обнаруженными на деньгах, замешанных в другом известном преступлении Митча в главе «Четырехмерный человек», где он воспользовался своими способностями, чтобы выкрасть деньги из банка, но затем нехотя вернул их обратно. Новость об этом преступлении попала в СМИ. Томас Муока наверняка читал об этом в газетной статье. Он должен был догадаться, что совершить такое преступление мог лишь четырехмерный человек. Увидев, что рука Митча, как призрак, проходит прямо сквозь СПД в главе «Коротко о главном», он бы моментально понял, что этот четырехмерный человек и есть Митч. Митч, в свою очередь, должен был заметить догадку физика – и именно поэтому ему пришлось «утихомирить» Муоку.

Проблема вот в чем. Все это было задумано с самого начала. Мне хотелось наделить Митча тайной темной стороной, которая должна была раскрыться в кульминационный момент истории. Я не знал, действительно ли он окажется агрессором, упомянутым в главе «Зрелище на грани фантастики». На этот счет я решил перестраховаться и намеренно оставил ситуацию неопределенной. Я потратил немало сил, чтобы избежать каких-либо намеков на эти факты, так как знал, что в противном случае кто-нибудь обязательно раскроет мой замысел и выдаст всю тайну в комментариях к одной из глав. Проблема заключается в том, что я повел себя чересчур уклончиво. И в результате это разоблачение свалилось на читателя как снег на голову. Оно опровергло так много достоверных фактов – вроде «Божьей воли», которой объяснялись события «Тафофобии», – что по сути оказалось начисто лишенным смысла.

И, ЧТО БОЛЕЕ ВАЖНО: отрывок не привнес в историю ничего нового. Суть развязки отнюдь не в том, что «Ул на самом деле был хорошим, а Митч – плохим» – эта была моя первая и довольно наивная идея, которую также предложил один из читателей, когда проект только набирал обороты. Не сводится она и к тому, что «Митч и Ула оба одинаково плохи в своем невольном пренебрежении судьбой «примитивного» человечества». Смысл развязки таков: «Митч был всего лишь человеком, попавшим в немыслимую ситуацию и совершавшим одни плохие поступки в попытке предотвратить другие; он неоднократно менял свое мнение, и вообще Все Оказалось Довольно Запутанным». Раскрытие темных фактов его прошлого этой цели нисколько не помогает. Оно лишь еще больше усложняет ситуацию и чересчур явно навешивает на Митча ярлык однозначного злодея. А теперь от слов к делу: наслаждайтесь!

 

ЩЕЛК

Первое, что он чувствует – это жар, припекающий его спину. Затем – пыль между пальцами. Из его рта сочится что-то горячее и красное, а сверху бесконечным, невыразимым грузом давит вес гробницы. Из-за давления он толком не может думать. Едва способен сформировать связную мысль. Его мозг будто зажали в тиски. Вертикальный мир окрашен в серо-желтый и красный цвета, и нестерпимо горяч на ощупь. Где-то вдалеке идет термоядерная реакция. Он чувствует себя прикованным к одной стене, в то время как другие возвышаются над ними наподобие искусственной расселины. Из памяти его нового носителя выползает слово, которое прокрадывается в его собственное сознание. Гравитация?

Вот где все случилось, – произносит новый голос в его голове. Вот где они впервые пришли в сознание. В глубинах экваториальной Африки.

– Где я? Три плюш один? Почему я до ших пор… Почему…

XG недоступно. Показатели на нуле. Он пытается сориентироваться, но отрезан от сотен органов чувств. Он поворачивается на спину. На нем одета пыльная и грязная футболка, шорты и туристические ботинки. Рядом лежит широкополая шляпа, упавшая ну землю, когда он свалился с высоты. Над ним виден осыпавшийся, не укрепленный должным образом выступ породы. Наклонная дорожка из красной глины ведет из места археологических раскопок к поверхности. Двое подростков, оба выше него, мчатся по ней вниз; та же экипировка и рюкзаки. – Мистер Калрус! Мистер Калрус! Вы в порядке?

– Откуда я жнаю. – Он понимает, что красная жидкость льется ему на грудь и стекает на песок. Он поднимает руку ко рту, и видит, что теперь она тоже испачкана в крови. – ААУО! Откуда я жнаю это имя… – шамкая, произносит он.

– У вас рот разорван! – восклицает Бен, более низкорослый из двух парней. Школьная экспедиция? Они обеспокоены. В их головах уже разворачиваются планы, которые затрагивают близлежащую деревню и спутниковый телефон. – Нам нужно доставить вас к доктору. Придется обратиться в санитарную авиацию или вроде того. Не могу поверить, что вы вообще пережили такое падение.

Он не может двигаться. Не может видеть. Он заперт в тюрьме и не знает, где находится. Под ними располагается место раскопок, и прежде чем, окончательно потерять сознание, он успевает заметить в их глубине какой-то предмет. Нечто маленькое и далекое, окруженное серебристым ореолом всепроникающего суперсвета.

Этот отрывок, написанный в самом начале работы над «Тонкой стуктурой» (примерно в декабре 2006 г.), разделил судьбу «Вещей, забытых в космосе»: я так и не смог найти для него подходящее место в сюжете романа. Правда, в отличие от «Забытых вещей» я не публиковал его в качестве самостоятельного рассказа, поскольку он не имеет особого смысла в отрыве от остальной истории. Упоминаемый в нем безымянный мужчина – это, очевидно, Митч, а они с Анной, судя по всему, пытаются совместными усилиями «заземлить» в теле Митча оставшиеся резервы его силы. По ошибке они вступают в контакт с другим, куда более свирепым источником энергии – и в итоге понимают, что противник Митча, Ул, тоже сумел пережить Падение, упомянутое в «Зрелище на грани фантастики». А ремарка Митча насчет «сглаженной информации» – это первая попытка описать то, что впоследствии стало Катаклизмами.

 

Через всю центральную часть Атлантического океана тянется тектонический разлом. Две плиты, на одной из которых располагаются обе Америки, а на другой – Европа и Африка, отталкиваются друг от друга со скоростью несколько миллиметров в год.

Поверхность Земли большей частью состоит из мертвых камней, но в пространстве между двумя разломами расплавленная лава из живых, красных недр бьет ключом с температурой в тысячи градусов, моментально превращая близлежащую воду в пар.

Над разломом длиной в десять тысяч километров, примерно в километре над поверхностью холодного, черного океана парит корабль. Над кормой выдаются два лица и подъемный кран с каким-то серебристым объектом, который, освободившись от тросов, начинает терпеливо погружаться в морскую воду.

Это исследовательский зонд. Метр в поперечнике, выглядит как блестящее яйцо, армированное титаном со всех сторон, кроме концов. Вершина рубинового цвета окружена тонким углублением в форме кольца, внутри которого нацарапаны точные геометрические размеры. Навершие с этой стороны яйца вращается, и нанесенные на него две метки перемещаются по кругу, сближаясь друг с другом по мере погружения зонда. На противоположном конце располагается целая гроздь тонких и толстых антенн, сориентированных под водой вертикально вверх; радио, сонар, инфракрасное излучение, микроволны, ультрафиолет, приемники и передатчики, играющие роль маяка и пересылающие данные главному кораблю…, по мере того, как сам корабль медленно поворачивается, а его пропеллеры, оживая, разгоняют судно, уводя его прочь от зонда и оставляя позади тонкий кабель, касающийся поверхности океана; через каждую сотню метров на нем расположены поплавки, все как один оснащенные небольшим арсеналом датчиков.

Показания приборов остаются в рамках номинала. Зонд погружается с запланированной скоростью. Данные о давлении соответствуют ожиданиям и не выходят за рамки допустимых величин, хотя и продолжают расти. Инструменты работают без нареканий, хотя записывать им пока что особо нечего.

Метки навершия соответствуют показаниям датчиков давления. Именно так, по достижении нужного давления, активируется сам зонд. После двухчасового погружения метки, наконец, выравниваются. Внутри зонда раздается щелчок. Батарея конденсаторов высвобождает свой заряд. Двухграммовая капля бора, подвешенная в стальном гироскопе, отражается относительно вертикальной плоскости и превращается в два грамма антивещества.

Океан отступает.

Но это вовсе не взрыв.

– Работает! – восклицает находящийся в восьмидесяти километрах человек с биноклем.

Колонна воды поднимается в воздух на полтора с лишним километра. Будто кто-то вытащил из моря идеально круглый водяной цилиндр, поднял его в воздух над разломом, заморозил во времени, изваял в форме похожего на фрактал дерева с перекрученными, лозами, а затем снова дал времени ход. Водяной столб падает настолько медленно, что мозгу Анны не удается как следует сосредоточить на нем внимание. По-прежнему не слышно ни звука, и это тоже кажется странным. Картина напоминает сделанный из воды атомный взрыв, вот только на самом деле это не взрыв, это просто освобождение места. Для того, что придет с другой стороны.

И вот, ниспадает голубой занавес. Подрагивая, исчезает радуга. И большую часть неба закрывает рука – человеческое предплечье в несколько километров длиной, омерзительная, немыслимая скульптура, заканчивающаяся ладонью размером с Гибралтарскую скалу; изгибаясь, рука, со скрюченными, как от боли, пальцами, набухшими венами и бугрящимися мышцами, тянется в воздух прямо из морской воды.

Фигура ставит ногу на морское дно и, выбравшись наружу из бурлящей дыры, пробитой им прямо в океаническом разломе. встает в полный рост. Все это действо занимает несколько минут. Приливная волна ударяется о крошечный кораблик, но тот сохраняет устойчивость, благодаря своей защите; исполинская фигура тем временем обводит взглядом местность, в которой оказалась. По виду она будто вырезана из глины или камня песочного цвета; это мужчина, лысый, не щуплый, но и не мускулистый; по неведомой причине он носит непрозрачные очки, сделанные из той же самой глины.

Существо медленно поворачивается и смотрит на корабль.

Анна Пул шокирована и сбита с толку. – Ты же говорил, что оно будет похоже на тебя!

Мужчина, стоящий рядом с ней на платформе у второго зонда, не может отвести глаз от нависшего над ними лица в очках, с совершенно непроницаемым выражением. – Это не я, – отвечает он, соглашаясь с ее словами.

– Как такое возможно? Мы выслали зонд, ты указал на это конкретное место и конкретную глубину, значит зонд сработал, верно?

– Да, – отвечает мужчина, – мы его разбудили, верно, зонд сработал, как надо. Но мы зачерпнули совсем не ту силу. Я думал, что она принадлежит мне. Но, похоже, совершил ошибку.

– Если она не твоя, то чья же тогда?

Фигура делает шаг, протягивая руку к кораблю.

– Я совершил ошибку, – повторяет мужчина. Он хватает Анну за руку и притягивает к себе. Вторую руку он погружает во второе яйцо-зонд – прямо внутрь. Сквозь титановую оболочку, будто ее и нет.

Анна Пул понимает, что он задумал. – Ты же не серьезно. А как же экипаж?

– Их я спасти не смогу, – отвечает мужчина. Он вытаскивает руку и зонд издает щелчок. – Мне жаль. Держись.

Они летят.

Позади Солнце накрывает тень, и кулак великана, обхватив корабль, сминает его, как муравья. Сделав еще один шаг вброд, он тянется к паре темных фигур, ускоренно мчащихся вдоль поверхности океана; одна из них несется изо всех сил, лежа на животе и выставив вперед оба кулака, другая – держится за шею первой, болтаясь на ветру, как развевающийся шарф.

– Держись.

Они дают крен вправо, а средний палец гиганта, каждая морщинка и бороздка которого достигает нескольких метров в ширину и прячется в тени, пронзает море впереди. Они направляются к яркому, но сокращающемуся просвету между ним и безымянным пальцем. Без труда перемахнув идущий в их сторону морской вал, они спускаются по дальней стороне волны, а затем подобно серферам устремляются вперед по коридору из сходящихся волн.

– Он схватил корабль целиком! – кричит вымокшая, покрытая синяками и коченеющая Анна, когда они вылетают из подводного туннеля и начинают уходить из зоны досягаемости великана. – Зонд погиб!

– С зондом все в порядке, – отвечает он. Просто держись. Нам осталось меньше…

В полутора километрах от них срабатывает серебристое яйцо, похороненное под тоннами металла, раздавленного левой рукой гиганта. Мгновение – и появляется новая порция антиматерии. Содрогаясь в конвульсиях, пространство-время разламывается во второй раз, а затем резко захлопывается.

Песчаный великан исчезает. А затем раздается удар грома, будто наступил конец света.

Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. – «Что-то пошло не так», – произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.

– Где мы?

–… Гана, я полагаю.

Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело. – Мы ошиблись с аватаром.

– Что-то не так, Анна, ты разве не чувствуешь? Текстура информации здесь… изменилась, стала плоской…

– Кто это был?

Некоторое время мужчина изучает Анну внимательным взглядом.

– Допустим…, что существует множество параллельных вселенных, за каждой из которых надзирает всемогущий Бог. Предположим, что есть целая раса таких Богов – достаточно, чтобы ими можно было населить целую Божественную Вселенную, – и что у их Вселенной есть свой собственный Бог. Бог в квадрате.

Бог в квадрате мыслит в таком масштабе, который практически недоступен нашему понимаю. И наоборот. Некоторые аспекты наших волновых функций не схлопываются – другими словами, мы в каком-то смысле не существуем – пока он не решит обратить на нас свое внимание. Точно так же и мы не можем даже приблизиться к его пониманию. И это в порядке вещей. Мы вмешиваемся в его дела не больше, чем в быт среднестатистической бактерии.

– В проблему это могло вылиться лишь в одном случае – если мы каким-то образом привлекли к себе его внимание.

Альтернативная концовка

Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. – У тебя получилось, – произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.

– Где мы?

– Кот-д’Ивуар, полагаю, – отвечает он.

Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело. – Сила, которую мы зачерпнули… была не твоей. Она принадлежала кому-то другому. Другому многомерному созданию, запертому в этой плоскости и принявшему человеческое обличье. Еще одно существо с нетронутыми запасами силы, аккурат за тюремной стеной. Как раз его-то и зацепила наша крошечная червоточина. Он реален. Он здесь. Твой враг. Мы его разбудили.

– Нет. Если бы он был мертв, этого бы не произошло. Он уже был в сознании. Все это время. Мы совершили нечто куда более ужасное. Дали ему понять, где находимся.

Итак, позвольте рассказать вам о целях, которые я преследовал, создавая «Тонкую структуру».

Писать об этом мне будет отчасти непросто, поскольку одной из первых и важнейших задач, которые я ставил в этой книге, было создать как можно более оригинальное произведение в духе научной фантастики. Я намеренно старался по максимуму избегать штампов, свойственных фантастической литературе (да и художественным произведениям вообще). Ирония? Мне хотелось создать нечто новое. Основные идеи «Тонкой структуры» – и, в первую очередь, представление об информации как особой субстанции, связанной соотношениями эквивалентности с массой и энергией, насколько мне известно, почти не имеют аналогов в литературе и, помимо прочего, естественным образом порождают целую массу удивительных технологий и способностей, как то: телепортация, телепатия, контроль разума, мемы, антимемы и прочие явления, невозможные в обычных условиях. В частности, мемы и антимемы, используемые в качестве мощных материальных объектов с поражающей силой, в современной художественной литературе встречаются довольно редко. Та же концепция привела к идее Рецепта как информационного представления Структуры; по сути, это «одно и то же явление, наблюдаемое под разными углами». Другую идею, также лежащую в основе Рецепта, я впервые обрисовал как эпизод из «Историй Эда», в главе «Оранжевый шар, который висит у меня за окном и не дает покоя по утрам»; та, в свою очередь, была навеяна фразой из Футурамы, где объяснялось, что при невозможности сверхсветовых полетов как таковых ученые решили проблему межгалактических путешествий, просто увеличив скорость света.

Между тем, основным источником вдохновения для сюжетной линии Стихий стали комиксы. Я их просто обожаю. Как и любая форма искусства, они не лишены недостатков, но лично я больше всего ценю в них масштаб событий, отсутствие каких бы то ни было препятствий в плане бюджета, свобода от ограничений на то, кто и где может появляться по ходу повествования, а также сама идея работы в общей вселенной, обладающей огромной исторической значимостью и инерцией, благодаря десятилетиям вложенного в нее труда предыдущих поколений. По комиксам снимают фильмы, которые при всех ограничениях этой формы искусства, по большей части были поданы довольно неплохо. Проза же на тему комиксов, как правило, оказывалась довольно скверной. Я так и не смог пробиться дальше первой главы романа, посвященного событиям «Кризиса на бесконечных Землях», а ведь она была написана человеком, создавшим по-настоящему впечатляющие комиксы. Просто эти занятия требуют различных умений. Попытка увязать друг с другом как можно больше суперспособностей в рамках единой и логически непротиворечивой системы, без сомнения, оказалась довольно занятной. В особенности я горд тем, что арсенал суперсил Митча Калруса практически не отличается от способностей Марсианского Охотника. Рентгеновское зрение, невидимость, способность проходить сквозь предметы – и все это объясняется всего одним, абсолютно рациональным логическим скачком! Но главную трудность, которую я видел перед собой, можно выразить вопросом: «Как бой между персонажами комиксов можно изложить в прозе?»

Я хотел поместить читателя прямо в гущу событий. Именно поэтому «Сила удвоения» представлена от первого лица, а книга в целом (если не считать аномалий вроде главы «О цифровых крайностях») написана в настоящем времени. Повествование в комиксах также идет в настоящем времени, а «внутренние монологи» в наше время встречаются практически повсеместно, и обе этих техники позволяют читателю оказаться ближе к центру событий. Создается впечатление, будто это происходит со мной прямо сейчас – в отличие от того, что происходило тогда и с тем парнем. Помимо этого мне хотелось запечатлеть масштаб угроз, которые так часто встречаются в комиксах, сделав их максимально близкими к реальности. На случай если вы вдруг не заметили: в «Тонкой структуре» Ул играет роль Галактуса – неудержимого космического сверхбога, который на наших глазах прибывает из космоса, чтобы уничтожить Землю, а затем выпроваживается, благодаря незаурядной науке и героизму землян. По той же причине в «Тонкой структуре» есть мультивселенная. Однажды меня просто осенило, что в книге непременно должны существовать параллельные миры – так на свет появилась глава «Вселенский хор», в которой как раз и описано зарождение мультивселенной. Глубинную сюжетную нить, посвященную череде супергероев, каждый из которых вдвое превышает предыдущего по силе (что делает его или ее сильнее всех предыдущих супергероев вместе взятых), я начал обдумывать еще несколько лет тому назад.

Мне хотелось отразиить темп, масштаб и безумную сложность – давайте уж говорить начистоту – комиксов JLA за авторством Гранта Моррисона и Джо Келли. Создать историю достаточно сложную, чтобы ее хотелось перечитывать, со скрытыми подробностями для внимательных читателей – хотя многие из них я раскрыл сам, отвечая на вопросы посетителей сайта. Некоторые из глав были написаны не ради повествования как такового, а чтобы запечатлеть ощущения в конкретные моменты времени по аналогии с тем, как мой близкий приятель The Custodian поступил в рассказе «Сцена погони»; взглянув на его название, я сразу понял, что просто обязан позаимствовать его для главы «Сцена боя» (часть 1, часть 2). Больше всего же мне хотелось добиться монументальной кульминации, в ходе которой мир со всеми его обитателями оказывается спасенным – колоссальной ценой и в последнюю микросекунду – от самой страшной из возможных угроз. Ведь именно так и заканчивается любая супергеройская история, разве нет? «Все герои мертвы. Солнце падает в черную дыру. Через пятнадцать минут в Землю врежется Антибог. Пора спасать мир. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ».

Мне хотелось улучшить свои описательные навыки, поэтому на диалогах «Тонкая структура» сосредоточена в меньшей степени, чем истории об Эде. Довольно значимым упражнением в этом смысле для меня стали, в частности, главы «1970 –» (1, 2, 3, 4). В будущих историях я собираюсь прорабатывать описания характеров, чтобы сделать своих персонажей непохожими друг на друга. Пока что все они по большей части выглядят взаимозаменяемыми.

Что же касается морали – с точки зрения последствий для современного мира, в традиционной для научной фантастики манере – что ж, «Тонкая структура» – это книга о важности науки. Главный посыл этой истории таков: наука спасет мир. Наука – это единственное, что может его спасти. Наука неудержима, рациональность бессмертна, логика непобедима, и никакая сила во Вселенной не удержит ученого от поисков истины, а повернувшись к науке спиной, мы сами подпишем себе приговор. Даже боги ведут себя рационально и подчиняются определенным правилам. Будущее не наступит само по себе, если просто сидеть и ждать сложа руки. А если вы хотите гарантировать себе жизнь после смерти, то должны построить ее своими руками.

Выражаю глубокую признательность за то, что стали моим читателем.

Последняя из опубликованных глав на момент написания этих заметок – «Коротко о главном» – связывает воедино три важных сюжетных линии романа: историю Чэна, линию Митча и начатую в «Тафофобии» сагу о телепортации. Последнее развитие сюжета связано с тем, что рассказ «Зрелище на грани фантастики», который я написал в 2006 году, является частью «Тонкой структуры». По сути так было с самого начала.

История “Тонкой структуры” на настоящий момент

«Тонкая структура» имеет долгую историю. Первой была написана глава под названием «Зрелище на грани фантастики» (май 2006 г.), которая с самого начала задумывалась как завязка более масштабной истории, хотя и может выступать в качестве самостоятельного рассказа. После этого я написал еще несколько отдельных рассказов, действие которых разворачивалось в той же вселенной: «О цифровых крайностях» (июль 2006 г.), «Сила удвоения» (декабрь 2006 г.), «Под гнетом земли» (май 2007 г.) и «Лишения астронома» (июнь 2007 г.). Все эти истории вполне осмысленны, даже если их читать независимо друг от друга.

Впрочем, еще раньше я написал «Вещи, забытые в космосе», где упоминается некий человек по имени Калрус. Под влиянием момента я решил воспользоваться тем же самым именем в рассказе «Под гнетом земли», задним числом включив «Вещи, забытые в космосе» в состав «Тонкой структуры». Рассказ «Вещи, забытые в космосе» был написан в декабре 2005 г., и это единственный случай фактического реткона во всем романе.

Затем я приступил к работе над новым, на первый взгляд, не связанным рассказом «Тафофобия» (июнь 2007 г.), а затем и «Совсем как магия» (сентябрь 2007 г.), хотя внимательные читатели рано или поздно бы заметили очередное упоминание имени «Калрус». Как и тот факт, что имя «Чэн» всплывает как в «Силе удвоения», так и в рассказе «О цифровых крайностях».

Вплоть до этого момента все главы были перечислены на моем сайте в разделе художественной литературы без каких-либо явным связей между ними. Более того, некоторые из давних читателей моего сайта наверняка могли бы припомнить, что я и раньше использовал одни и те же имена в несвязанных друг с другом историях, так что предположение о том, что точно так же я поступил и здесь, им простительно.

В сентябре 2007 года я завел для «Тонкой структуры» собственный подраздел и переместил туда все рассказы, кроме историй «Зрелище на грани фантастики», «Вещи, забытые в космосе», «Под гнетом земли» и «Лишения астронома». Вероятно, именно тогда на сайт пришло большинство из вас. Тогда же я перестал писать какую бы то ни было другую фантастику и сосредоточился исключительно на «Тонкой структуре». Шумная и заинтересованная аудитория как-никак оказывает давление.

Первый “реткон”

В феврале я задним числом включил в состав «Тонкой структуры» рассказы «Вещи, забытые в космосе», «Под гнетом земли» и «Лишения астронома», переместив их в соответствующий раздел сайта и добавив в нужные места списка (который, если вы еще не догадались, отсортирован по дате создания). Это сбило с толку немало людей, а поскольку на qntm.org тогда еще не было какой бы то ни было системы учета комментариев, неформальная дискуссия развернулась в ЖЖ.

Тогда я пообещал, что частью «Тонкой структуры» окажется еще один из моих рассказов, и читатели начали строить на этот счет кое-какие догадки. Некоторые из них угадали, что речь шла о рассказе «Зрелище на грани фантастики», хотя намекать на то, был ли верным ход их рассуждений, я не могу…, ведь причина, по которой «Зрелище на грани фантастики» имеет отношению к общему сюжету, еще не раскрыта…

Другим распространенным вариантом стал рассказ «Не знаю, Тимми, быть Богом большая ответственность», что с моей стороны было бы просто откровенной халтурой.

Некоторые читатели предположили, что в сюжет могли бы вписаться «Истории Эда». Это не так и вот почему: у «Эда» есть начало, середина и конец. Это завершенная история. Работа над ним многому меня научила, но больше я им не занимаюсь. Иногда меня возникает желание написать что-то новое в рамках уже существующей вселенной, но его назвать особенно сильным, да и приходит оно не так уже часто.

Второй “реткон”

В мае 2008 года была написана глава «Коротко о главном», и история «Зрелище на грани фантастики» в результате этого «реткона» стала частью «Тонкой структуры».

Здесь снова следует подчеркнуть, что единственным настоящим ретконом является рассказ «Вещи, забытые в космосе». Все остальное – это, скорее, раскрытие карт ради более драматичного эффекта. У меня есть еще несколько рассказов, которые невозможно вписать в сюжет «Тонкой структуре» в ее текущем виде, даже с учетом обрисованных мной вариантов дальнейшего развития сюжета. Самый ранний из них – «Некоторые частицы просто не следует ускорять» (февраль 2004!). Мне, однако же, претит менять прошлое ради самого факта изменения прошлого; в каком-то смысле это умаляет мои намерения на момент написания истории, ставшей объектом реткона, и указывает на недостаток планирования с моей стороны. А подобного допускать нельзя. К тому же «Вещи, забытые в космосе» оказались в этом плане довольно проблемным рассказом (подробнее об этом ниже).

После публикации следующей главы романа «Зрелище на грани фантастики» будет добавлено на соответствующее (второе) место в перечне глав «Тонкой Структуры». Я заметил, что некоторые читатели до сих пор обсуждают, какой рассказов будет включен в сюжет следующим, так что говорю без утайки: Новых сюрпризов не планируется. Я уже выложил все свои карты.

Будущее

«Тонкая структура» будет продолжаться.

Включение «Вещей, забытых в космосе» в сюжет/хронологию «Тонкой структуры» вызвало ряд сложностей, поскольку рассказ был написан еще до того, как я начал работу над главами романа. Ко всему прочему он совершенно не годится на роль вводной главы, которая по идее и должна привлекать интерес читателя. «Зрелище на грани фантастики» в этом плане гораздо лучше. Кроме того, события рассказа «Вещи, забытые в космосе», не несут особой важности для истории, которую я сейчас вынашиваю в своих планах. Плюс, это реткон, а ретконы я, как уже было сказано выше, не люблю. Таким образом, я оставляю за собой право стереть упоминание о «Вещах, забытых в космосе», если в будущем когда-либо возникнет такая необходимость.

Если вы считаете «Тонкую структуру» величайшим научно-фантастическим произведением, которое вам когда-либо доводилось читать, то я бы порекомендовал вам прочитать кое-что их хорошей фантастики, поскольку вы, судя по всему, ее и в глаза не видели. Например, таких авторов, как Нил Стивенсон, Чарльз Стросс и Йен М. Бэнкс. Сейчас вам должно быть уже ясно как день, что, помимо прочего, моим источником вдохновения во многом были комиксы и используемые в них методы повествования, в отношении которых я хочу порекомендовать работы Гранта Моррисона и Уоррена Эллиса. Что же касается некнижных источников, посетите страницу, которую мой замечательный коллега под ником The Custodian ведет на сайте Everything2 (прокрутите ее вниз до заголовка «Fiction» и читайте оттуда).

Если у вас есть конкретные вопросы (на которые я, как вам кажется, мог бы дать ответ), задавайте их в обсуждении страницы по адресу qntm.org/discuss. Если я решу ответить, то перемещу туда ваше сообщение и добавлю свой ответ.

Ах да, еще один момент, о котором я забыл упомянуть еще в начале: если вам понравились уже выложенные главы, почему бы не поделиться этим со своими друзьями? Бонусные очки тому, кто убедит Дэвида Брина прочитать роман, начиная с главы «Под гнетом земли».

«Тонкая структура» примечательна своей крайне нелинейной – если не сказать невнятной – подачей.

В рамках работы над (теперь уже заброшенной) полномасштабной переработкой книги я составил перечень глав в соответствии с хронологическим порядком их событий во вселенной романа, что в каком-то смысле оказалось более разумной затеей.

1. 1. Зрелище на грани фантастики

   2. О цифровых крайностях

   3. Тафофобия

   4. Янтарь

   5. Совсем как магия

   6. Бумажная Вселенная

   7. Сила удвоения

   8. Двое погибших в «инциденте с телепортом»

   9. Стоит того, чтобы умереть (часть 3). Джим Аккер

   10. Четырехмерный человек

   11. Режим отказа

   12. Экспоненты

   13. 2048

   14. Коротко о главном

   15. Закат

   16. Сцена боя (часть 1). Чертов торнадо

   17. Сцена боя (часть 2). Плащеубийца

   18. Покидая реальный мир

   19. Яйцо Ула (часть 2). Полудома, катакомбы, сумеречные зоны

   20. Яйцо Ула (часть 1). Артефакт был совершенно непроницаем для любых форм материи за исключением живой человеческой плоти

   21. Череп и кости

   22. Младшие разряды

   23. Вселенский хор

   24. Стоит того, чтобы умереть (часть 1). Зеф Берд

   25. Стоит того, чтобы умереть (часть 2). Майк Мерфи

   26. Здесь должна быть притча о силе воображения

   27. Утечки не было

   28. Хаотик

   29. Это не конец, я все еще жив

   30. Объездчик каналов

   31. Мир на краю (часть 2). Кризис на Земле

   32. Лишения астронома

   33. Под гнетом земли

   34. 1970 – (часть 1). Нулевой катаклизм

   35. 1970 – (часть 2). Сущность оружия

   36. 1970 – (часть 3). Идея с большой буквы

   37. 1970 – (часть 4). Избыток информации

   38. Мир на краю (часть 1). Посмертие

   39. Мир на краю (часть 3). Твоя последняя копия

   40. Мир на краю (часть 4). Чтобы спасти будущее, нам пришлось его уничтожить

   41. Мир на краю (часть 5). Последние эрги

   42. Научно-фантастическое будущее

Ближе к концу книги повествование начинает прыгать по временной шкале даже в пределах одной главы. Помимо этого некоторые из персонажей появляются до того, как мне удалось представить их читателю. Тем не менее, этот список дает максимально логичное представление об очередности событий без учета детального разбора отдельных глав.

Первая из центральных идей «Тонкой структуры» заключается в том, что окружающая нас реальная Вселенная, «Алеф» являет собой лишь одно из звеньев в практически бесконечной цепочке все более масштабных миров. На каждом из масштабов и в любом из мыслимых сечений эта «Тонкая структура» обладает определеным размером и связностью, населена разумной жизнью и наполнена самыми разными чудесами. Будучи (3+1)-мерными существами, мы находимся в самом низу этой шкалы.

Вторая важная идея сводится к тому, что разум, мысль, идеи и связная информация представляют собой аспекты супермерной силы, существующей бок о бок с гравитацией и электричеством. Информация – это субстанция, и ею можно манипулировать.

В высших измерениях информация обладает куда большей силой, и именно поэтому разумная жизнь там встречается буквально повсюду. В трехмерной же вселенной сила информации невелика, из-за чего разумная жизнь в ней – отнюдь не частое явление. Люди – единственный разумный вид в пределах Алеф. Мы экстремофилы, обитающие гораздо ниже той черты, за которой разумная жизнь, по мнению большинства жителей высших измерений, уже не может поддерживать свое существование – вроде тех чудаковатых существ, обитающие на дне океана, или бактерий, цепляющихся за жизнь в антарктических льдах.

В начале «Тонкой структуры» пара существ из высших измерений, Ксио (75+5D) и Ул (80+6D) вступают в вооруженный конфликт. Более слабой стороне в лице Ксио удается обернуть происходящее в свою пользу, намеренно заперев их обоих внутри Алеф, (3+1)-мерном мире, где ни один из них не способен причинить вреда – и более того, где существование разумной жизни считается попросту невозможным.

Во вселенную оба существа падают на довольно раннем этапе ее существования: после формирования звезд, но еще до того, как в ней возникает разумная жизнь. Решив, что Ул уничтожен, Ксио засыпает, радуясь, что его дому больше ничто не угрожает.

А затем наступает катастрофа.

Как мы все знаем, существование разумной жизни в (3+1)-мерной вселенной все-таки возможно. Для экстрамерного существа тюрьма размерности 3+1 – настоящий ад. Теперь перед Ксио встает задача побега – побега из той самой «тюрьмы», которую он изначально для себя и соорудил.

Структура тюрьма направлена на достижение одной цели – предотвратить использование экстрамерных технологий, исключив тем самым побег в высшие измерения Структуры. Некоторые из таких сверхпродвинутых технологий изначально доступны и в Алеф – как то сверхсветовая связь, сверхсветовые путешествия, антигравитация, силовые поля и так далее. Но каждый раз, когда одна из таких технологий задействует в первый раз, работает она лишь ограниченное время, после чего полуразумная «тюремная камера» опознает в этом попытку побега и меняет правила вселенной, чтобы пресечь будущее использование технологии. Таким образом, третья важная идея «Тонкой структуры» заключается в том, что каждая из технологий работает лишь один раз.

Открытый в главе «О цифровых крайностях» Ф-слой или Эка-рецепт, объединяющий в себе все три идеи, представляет собой естественное информационное представление фундаментальных свойств Структуры. Структура и Эка-рецепт – это в сущности одно и то же явление, наблюдаемое под разными углами. По мере блокировки все новых и новых технологий Ф-слой меняется, отражая эту взаимосвязь.

Могильная Вселенная

– Вот и пришла очередь Солнца.

Распухший солнечный диск начинает тускнеть, и отдельные фрагменты его поверхности начинают гаснуть, превращаясь в уродливые черные кляксы, в каждой из которых легко могла бы уместиться целая планета. Из саботированной звезды вырывается актиничная голубая точка, которая, описав дугу, несется к Земле, на данный момент вмещающей в себя около 1.05 миллиарда душ. Двигаясь с довольно приличной и все нарастающей долей скорости света, он достигнет цели уже через несколько минут, и первым делом врежется в Антарктиду – с такой силой, что пробьет планету насквозь и вылетит с противоположной стороны. Еще через несколько минут сюда доберется ударная волна от взрывов сверхновых. Не останется ничего, кроме ионизированной плазмы.

Анна Пул мертва. Нет ни Вычислений, ни Решения, ни Силы. Война, растянувшаяся на двадцать тысячелетий, и охватившая невыразимо грандиозные просторы гиперпространства-времени, все быстрее и быстрее мчится навстречу своему финалу. С Человечеством-нуль покончено.

Помост расположен под углом и покрыт льдом; ударившись об него ногами, Митч начинает неконтролируемо скользить. Вокруг падают обломки взорвавшегося вертолета. Если и был подходящий момент, то именно сейчас пора…

Призраки

Международный железнодорожный вокзал Сент-Панкрас в Лондоне выглядит совершенно новым, что по сути так и есть, если сравнивать его с другими лондонскими ж/д станциями. Изящный современный бетон, интерактивные информационные экраны для пассажиров, бары с шампанским и дорогие книжные магазины. Чисто, ярко, просторно, грациозно – и все это резко контрастирует, к примеру, с расположенным через дорогу соседом, носящим название «Кингс Кросс», низкие и темные потолки которого вот уже полтора века впитывают следы промышленного загрязнения. На поезде Евростар можно меньше, чем за два часа, добраться до Парижа, и именно это собирается сделать Чэн-Ю Куан, когда сталкивается с Митчем Калрусом, ожидающим пересадки на поезд по пути в Эдинбург, к своим друзьям.

Оказывается, им обоим нужно скоротать немного времени. На вокзале есть паб, единственный недостаток которого – помимо неизбежных толп и преходящей, малопривлекательной клиентуры – по иронии судьбы заключается в том, что он, как и окружающий вокзал, выглядит абсолютно новым. Паб, впрочем, сложно сразу построить старым.

Позаимствовав в баре пару стульев, они заказывают по пинте пива. – Значит, это ты, – начинает Чэн. – Все еще здесь? Справляешься?

– Со временем становится проще, – отвечает Митч, – но мне до сих снятся сны об остальной Структуре. Анна мне в этом помогает. Она разбирается в ней лучше всех, кого я когда-либо встречал.

– Анна?

– Анна Пул. Я об этом не упоминал?

– Та самая Анна Пул? Та, что лишилась рассудка.

– Я помог ей заново обрести разум. С тех пор мы живем в уютном симбиозе, – объясняет Митч. Он озадаченно хмурится, мельком глянув на Чэна.

Во время паузы в разговоре они снова отпивают из своих бокалов.

– Ты все еще пытаешься вернуться домой? – спрашивает Чэн.

– Даже не знаю. Я к тому, что Ул должен быть все еще жив, иначе вся эта неразбериха уже бы разрешилась. Я просто не знаю, где и как его искать.

– Я об этом думал, – говорит Чэн. – Я изучаю Рецепт. В наше время только им и интересуются. Однако количество недоступных нам пунктов начинает действовать на нервы. Все знают, что попытки воплотить эти замыслы неизбежно заканчиваются смертью всех причастных, но люди не отступаются от задуманного – изолируют рабочие зоны, используют автоматизированное производство с удаленным управлением. Ты слышал о суде над одним испанским воротилой? Оказалось, что у него в подчинении было двести пятьдесят человек, которые работали над отдельными фрагментами одной супертехнологии, но ни один из них не имел представления о проекте в целом. Среди них были несчастные случаи со смертельным исходом. Больше дюжины. А ведь они занимались лишь самыми незначительными, самыми безобидными кусочками паззла. Теперь все пути закрыты.

– С наукой покончено, разве ты не видишь? Она заблокирована. До тех пор, пока нам не удастся вернуть тебя домой. Телепортация, репликация, антимеметика. Мы никогда не сможем летать быстрее света. Даже если такая технология сработает один раз, после этого она тут же сломается.

С каждой репликой Чэна Митч все сильнее чувствует себя не в своей тарелке. – Я никогда не слышал об антимеметике.

– Антимем – полная противоположность мема. Мем – это любая идея, способная к самокопированию, приманка, заставляющая людей распространять ее среди себе подобных. Любая мировая религия – это мем. Мемы могут образовывать связи друг с другом, могут мутировать и размножаться, почти как гены. С антимемами все наоборот. Это идея, обладающая свойством самоцензуры. Идея, которая отталкивает от себя людей. Люди, ставшие носителями такой идеи, ее просто отбраковывают. Они не делятся ею с другими людьми. А наоборот, пытаются помешать ее распространению. Секреты. Скандалы. – «Эта тайна не должна стать достоянием общественности». «Мы не должны говорить об X».

– Неужели что-то настолько простое может быть супертехнологией?

– Еще как. Ее можно обратить в оружие. И это будет совершенно непохоже на промывку мозгов, стирание памяти или цензуру. Можно создать устройство, способное превратить в антимем все, что пожелаешь. Или кого пожелаешь. На такого человека никто бы не обратил внимания. Он бы превратился в нелицо. Призрак, дрейфующий по планете. Даже близкие родственник забыли бы о его существовании. Возможно, этот человек бы даже исчез с фотографий, видеозаписей и любых открытых источников. И никто бы этого не заметил.

– Поступить так с живым человеком было бы довольно жестоко, – замечает Митч. – Чэн, ты в порядке? Выглядишь… как-то нездорово.

– Я в порядке. Но ты прав, с ним и правда обошлись бессердечно. Кое-кого действительно стерли. Не предмет, а человека. Антимеметика заблокирована уже несколько лет, но мне потребовался не один год, чтобы раскусить эту «волшебную глазковую диаграмму» и увидеть еще одну поправку к Рецепту, которая все это время пряталась буквально на виду. Видишь ли, не исключено, что жертва антимеметики может в каком-то смысле существовать до сих пор. Если бы кого-то на самом деле вот так стерли из мироздания, найтись такой человек смог бы только в том случае, если бы кто-то ни с того, ни с сего решил бы заняться поиском призраков. Он мог бы находиться прямо в этой комнате, не в состоянии привлечь к себе внимание, как бы громко ни кричал. Не вставай.

Митч, поспешно уложивший вещи в рюкзак и уже собравшийся уходить, замирает как вкопанный. Чэн не шевельнулся и даже не смотрит прямо на него. – Я на поезд опоздаю, – замечает Митч.

– Никуда ты не опоздаешь. У меня к тебе есть кое-какие вопросы. – Чэн делает глоток. Как бы мимоходом. Митч разворачивается и снова садится, будто повинуясь движению невидимой руки. Он кладет обе руки на барную стойку, окаймляя ими свой полупустой бокал и сосредотачивается. С твоим мозгом что-то не так, думает он. Или с моим.

Отпив очередной «палец»¹ из бокала с пивом, Чэн снова обращается к Митчу. – Почему никто, кроме меня, не помнит Томаса Муоку?

– Это имя мне незнакомо, – отвечает Митч.

– Само собой. Но спрашивал я о другом. Той ночью на крыше Средово-преонного детектора нас было пятеро. Ты помнишь только четверых. Себя, меня, Зеф Берд и Майка Мерфи. Мы видели, как той ночью ты творил настоящее волшебство. Но Муока был там же, вместе с нами. Сразу после этого антимеметика пропала из Рецепта, а Том Муока пропал из нашего мира, будто ни его самого, ни технологии никогда и не существовало. Как же так вышло?

– Это не все. Я действительно знаю Анну Пул. Вообще-то, я довольно внимательно изучил ее биографию. Я знал, что между вами есть какая-то связь. Как Анне Пул удалось так быстро восстановить свой разум? Шрин Шапур, специалист по сенсорной депривации, утверждала, что ее вегетативное состояние может растянуться на десятки лет. Почему ее восстановление началось сразу же после того, как ты добровольно вызвался ей помочь? Как вышло, что всего через несколько лет она стала таким же блестящим и красноречивым физиком, каким была до инцидента с телепортом? А теперь работает на тебя?

– И еще. Мы видели невозможное. У нас было коллективное видение Структуры и вашей войны. И когда ты рассказал нам свою историю, мы все тебе поверили. Это было ошибкой. Мы испытали нечто, похожее на религиозный опыт, но не удосужились его проверить. Мы просто встали в строй и стали работать на тебя, пытаясь вернуть домой. Почему мы не усомнились в твоих словах? Ведь мы должны вести себя, как ученые.

– Михаил Зыков был умным и влиятельным манипулятором. Он окружил себя учеными, которые превосходили его в своих знаниях, и политиками, которые располагали большей властью, но и тем, и другим он сумел промыть мозги, заставив помогать в достижении собственных целей. Он выдумал ложные идеи и вложил их в головы других людей. Он был телепатом. Ничего не напоминает, Ксио?

– Что такого видел Муока, чего не видели мы?

– Во-первых, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, – парирует Митч. – Во-вторых, мне хватит ментального контроля над этими овечками, чтобы убить тебя прямо у них на глазах и ни дня не отсидеть…

– Взаимно.

Из руки Чэна вырывается белое, переливающееся сияние. Свет просачивается сквозь промежутки между пальцами и сварные швы синевато-черного металлического кубика, зажатого у него в кулаке.

Митч неуклюже пятится назад, спотыкаясь о свой табурет и вещмешок, после чего делает попытку рвануть к двери, но Чэн успевает схватить его за руку. – Бежать бесполезно. Эта штука поражает все в радиусе нескольких миль.

Мгновение Митч пялится на Чэна широко раскрытыми глазами. Разум этого человека надежно спрятан за запертой дверью. На его лице – выражение просчитанного гнева. Однако в пабе полно людей (которые совершенно обошли вниманием орудие массового уничтожения в руках Чэна и никак на него не отреагировали). Так же плотно забит и сам вокзал, в пятидесяти метрах от которого, помимо прочего, находится Кингс Кросс, а под самим станциями – крупный пересадочный узел метро. – Ты же тысячи людей убьешь, – возражает он. – Это блеф. Полметра, и то в лучшем случае… – Митч пытается перейти в нематериальное состояние, чтобы вырваться из хватки Чэна. Ничего не выходит. Внезапно его охватывает моментальный, неподдельный страх за свою жизнь.

Бросившись вперед, он тащит Чэна за собой и впечатывает его в стену – там, где к ней примыкает бар. Чэн на мгновение дезориентирован от удара в затылок, но затем начинается потасовка, и он быстрым движением заключает Митча в рудиментарный шейный захват. Митч пинком отталкивается от стены, но к этому моменту свет достигает такой яркости, что ни из них уже не видит происходящего, и в итоге оба спотыкаются об армированный табурет. Они с силой ударяются о пол, и Чэн по большей части оказывается сверху. Митч приходит в себя чуть раньше и пытается выбраться из-под Чэна, между делом впечатавшись головой в бар. На мгновение ему удается полностью высвободиться из хватки противника. В это мгновение кубик взрывается во вспышке света.

Когда к людям в баре возвращается зрение, на месте, где стоял Чэн, остается лишь метровый круг обгоревшего дощатого пола.

Митч же по-прежнему стоит на своем месте, всего в нескольких сантиметрах от зоны поражения.

Потерянное время

Проблема вполне реальна.

Тюрьма, в которую заключена Алеф, абсолютно неприступна и изолирована во всех – общеизвестных и не очень – пространственных измерениях, и каждый раз, когда кто-то находит и испытывает новый путь наружу, вокруг вселенной воздвигаются новые, более узкие стены, призванные его перекрыть. В какой-то момент времени стен еще не было, но сейчас выход перекрыт и с той стороны – никаких путешествий во времени, никаких замкнутых времениподобных кривых, ни единой возможности сбежать через сингулярность, стоящую у истоков Вселенной.

Однажды наступит и противоположный момент, когда стены прекратят свое существование. Рано или поздно вселенная достигнет состояния полной энтропии, точки Омега, которую невозможно оттягивать до бесконечности, располагая лишь ограниченным количеством энергии, и за которой существование хоть сколько-нибудь сложной материи попросту невозможно. Точки, за которой во вселенной Алеф прекратится любая разумная – космическая или иная – жизнь; когда необходимость в стенах исчезнет, и Стерегущий Бог, выполнив возложенную на него задачу, исчезнет из этого мира.

Именно к этой точке, цепляясь за свой осмиевый кубик, мчится Чэн, которого бурлящий временной поток швыряет и тянет за собой подобно пустой резиновой лодке. Прежде, чем Стерегущий Бог успевает понять, что именно он задумал, и вырвать «темпоральную приостановку стоячей волны» из конфигурации Алеф, Чэн разгоняется до скорости свыше восьми тысяч пятисот лет в секунду. Пока временной поток испаряется, Чэн успевает проплыть по инерции еще десяток лет и, наконец, возвращается в реальный мир, совершая жесткую посадку в шестинедельном интервале из жизни Лондона конца двести тридцатого века. Удар приводит к катастрофическим последствиям, однако накопление радиации и вибраций за предшествующее время указывает на то, что город был эвакуирован задолго до приземления Чэна. Он оказывается посреди города столь же древнего и многоэтажного, что и любой из городов этой эпохи, и как будто состоящего из стометровых небоскребов, чередующихся с исполинскими секвойями; оба типа структур переплетаются друг с другом, соревнуясь за небесный простор.

Когда все утихает, Чэна, изможденного, но живого, извлекают из зоны поражения. Местные общаются с ним на замысловатых диалектах совершенно чуждых Чэну языков, на которых сам он не говорит, но довольно быстро осознает, что может просто заглянуть в их головы, достав все необходимые ему комбинации слов и идей. Наибольшую сложность составляет произнесение незнакомых слогов. Его первые попытки сродни уровню «заблудившегося туриста с книгой-разговорником», но после того, как он проводит за этим занятием целую неделю, не отвлекаясь на другие дела, все его языковые трудности сводятся к необычному акценту и склонности запинаться на имплозивных согласных.

Путешествовать по Земле будущего не так просто. Несмотря на колоссальные масштабы уцелевших древних дорог и железнодорожной инфраструктуры, вплоть до протянувшегося через север Атлантического океана герметичного подводного туннеля для поездов на магнитной подушке, их исправность варьируется от «неплохой» до «кошмарной» в зависимости от рельефа местности и близости к цивилизации. Североантлантическая Переправа разрушена в десятках мест. Современное человечество, судя по всему, не так давно вышло из каменного века и до сих пор привязано к тому, что Чэн называет наивным представлением о происхождении мира и его чудес. У них есть понятие о здоровье машин и машинных душах. В транспортной инфраструктуре они видят систему кровообращения живой планеты. Почти на каждом перекрестке можно встретить известные и малозначимые памятники, посвященные одному из ангелов-хранителей путешествий, Богу Рыночной Площади, Богу Старой Автострады A20, Богу Затопленного Евротоннеля (Терминал Кокель). Многие из памятников сопровождаются мемориалами, а под некоторыми возлежат сожженные подношения; всякий раз, когда Чэн пересаживается с одного мутантного транспортного средства на другое, или пересекает границы суверенных территорий, ему приходится иметь дело как минимум с двумя пунктами из: благословения, заклинания и платы за проезд.

Собирать информацию, для сравнения, довольно легко; так легко, что даже становится не по себе. Чэн сознательно пытается сдерживаться, однако альтернатива лишь одна – захлебнуться в абсолютно чуждом для него мире. Простого вопроса «Почему?» уже достаточно, чтобы правильный ответ выкристаллизовался в голове собеседника – так быстро, что Чэн зачастую теряет интерес и перестает прислушиваться к чрезмерно упрощенным, неверным, а то и просто лживым словесным объяснениям. Несмотря на это, ему приходится затратить немыслимое количество времени в попытках раскрыть какую бы то ни было правду насчет обстоятельств, которые привели человеческую расу к ее теперешнему состоянию. Это слепое пятно истории, и в его силах лишь обследовать его края.

След ведет на юг.

Все это – результат катастрофического просчета.

Он надеялся захватить Калруса с собой и очертя голову протаранить им дальнюю стену временного потока. В процессе Калрус будет раздавлен, и его буквально просеет за пределы нашего пространства-времени, в то время как сам Чэн вместе с остальным человечеством останется внутри. Со смертью Калруса Стерегущему Богу станет незачем поддерживать свое существование, стены рухнут, и человечество сможет в одиночку продолжить свой путь к заслуженному будущему. Чэн рассчитывал, что Стерегущий Бог будет к этому готов и успеет вмешаться уже в первый год его путешествия.

Но он так и не захватил с собой Калруса, что заметно уменьшило опасность, которую представляла его попытка побега. В итоге Бог среагировал лишь спустя десятки тысяч лет. Чэн знает, что где-то в будущем над Землей до сих пор нависает временная стена, но разделяющее их время может исчисляться как часами, так и десятками лет. Однако беглый взгляд на (неожиданно беззвездное) небо, дает понять, что десятков лет в его распоряжении, по всей видимости, нет.

И вот, направляясь к границам эмпирейских территорий и встречая по пути более компетентных астрономов и теологов, он, наконец, узнает правду: Солнечная система отделена от остальной Вселенной; Ул реален; Ул все еще жив.

Он ошибался.

|[A]|—-

Митч ударяется об ограждение. Ему удается схватиться за перила. Он висит на высоте ста метров над бездной из замерзших, спутанных друг с другом деталей машин и разломанных булыжников. Помост покрыт льдом, и за него почти невозможно ухватиться.

– Она была агентом Стерегущего Бога, – гремит голос Чэна где-то высоко над головой Митча. Чэн парит в воздухе, излучая позаимствованные свет и тепло, чтобы избавиться от отработанной энергии. – Поэтому ты уничтожил ее разум, а затем сам же воссоздал его с нуля, чтобы она целую вечность тебе прислуживала, а потом покончила с собой ради твоей победы в войне. Каких высот мы могли бы достичь? Спустя двадцать тысяч лет?

– Я никогда не был твоим Врагом, – кричит в ответ Митч. – Ты совершил ошибку. Разве можно спорить с той штуковиной в небе? Если бы я вас не спас, она бы уничтожила всю вашу расу. Я спас ваш мир от него самого! Дюжину раз!

– Ты спас самого себя! И вряд ли осознаешь масштаб того, что мы потеряли! Мы могли колонизировать звезды. Мы могли обогнуть целую Вселенную. А ведь это лишь первый ярус всей Структуры. Но шанс на спасение у нас забрали сразу же, как только мы узнали о его существовании – прежде, чем мы успели оценить масштаб его значимости, прежде, чем у нас появилась возможность осознать колоссальный грабеж, который происходил прямо у нас на глазах. Мы должны были жить вечно, но дверь к несчетной бесконечности загробных жизней оказалась закрытой – и все из-за одного-единственного глупого, мелочного создания, которое сочло нас приемлемым расходным материалом.

Небо тускнеет, будто надвигается ночь. Злобная голубая точка висит прямо у них над головой и становится все ярче. В лучшем случае у них осталось несколько секунд. Митч кричит, что, убив, его, Чэн никого не спасет. Чэн отвечает, что ему это известно. Ярость, которую он излучает, можно почувствовать на ощупь; она с такой силой омывает разум Митча, что ему сложно сосредоточиться на чем-то другом. Ему хватает сил лишь на то, что держаться обеими руками за ограждение помоста, пока его чувства насыщаются белым светом, теплом и шумом. Он чувствует, как помост накапливает электрический заряд, и волоски на его руках встают дыбом. Беззвучно, не в силах даже понять, правильно ли он шевелит губами, Митч спрашивает Чэна, как ему следовало поступить. Проходит несколько секунд.

– Ты захочешь это увидеть, – отвечает Чэн, голос которого с легкостью прорезает нарастающий вопль.

В мгновение ока Митч оказывается в полутора километрах от места падения и видит, как гуманоид, окруженный ослепительно ярким желтым сиянием, все быстрее мчится в небо подобно зигзагообразной молнии, чтобы встретиться с Улом на высоте от силы в несколько световых секунд. – Ксио! – раздается позади него человеческий крик; обернувшись, он видит трех солдат и пилота вертолета, которые бегут ему навстречу. – Что с вами случилось? Что случилось с нами?

– Кто-то добрался до Решения раньше, чем оно было уничт… – это все, что успевает сказать Митч, прежде чем все заглушает нагнавший их шум от взмывшего в небо Чэна.

Быстрее.

Первым делом Чэн разгоняет собственный мозг, доводя свои виртуальные органы управления до предела, пока они попросту не ломаются. Находясь на высоте ста тысяч километров над Антарктикой, он продолжает ускоряться и вот-вот врежется своими кулаками в Ула на скорости, для точного расчета которой придется воспользоваться преобразованиями Лоренца. Ул, однако же, по-прежнему мчится быстрее него, и простое применение закона сохранения импульса указывает на то, что уже спустя две секунды они оба вновь врежутся в землю. Именно столько есть в распоряжении Чэна, чтобы закончить эту войну.

Каждый из супергероев был вдвое сильнее предыдущего. Так продолжалось двадцать лет, и теперь…

Ул выглядит, как гуманоид, и это единственная мысль, которую успевает обдумать Чэн, прежде чем впитать в себя мощь семи вступительных энергетических атак Ула, каждая из которых равносильна колоссальному, сконцентрированному в одной точке взрыву атомной бомбы. Чэн моментально переходит к импровизации и, пытаясь защититься, создает щиты из силовых полей – он и не подозревал о существовании такой технологии, пока не прокачал свой интеллект. В ответ он пытается нанести незрелый удар силовым полем, усиленным с флангов собственными многомерными энергетическими атаками и острой, как скальпель, ментальной директивой, которая при прочих равных должна начисто лишить мозг Ула каких бы то ни было разумных мыслей, превратив его в послушного раба. Это не срабатывает. Полностью проигнорировав его выпад, Ул начинает штамповать вспомогательные атакующие единицы. Чэн инстинктивно делает то же самое и вскоре уже не может уследить за ходом войны. Видя, что все последующие атаки направлены на него, и совершенно не понимая, что делает, Чэн наделяет своих пешек частицей автономии и недюжинным интеллектом, а заодно вливает в них монументальный запас огневой мощи, после чего диаметр боя моментально расцветает в сотню раз. Затем Ул, наконец, сталкивается с ним физически – с такой силой, что материальное воплощение Чэна на мгновение теряет связь с его центром восприятия – он несется обратно к Земле на такой скорости, что едва поспевает за собственным телом.

Ощущения подсказывают Чэну, что он теряет инициативу. На стремительно возносящемся континенте у него под ногами есть люди – сжав кулак, он убирает их с дороги, не зная и не заботясь о том, как именно это ему удается, но как результат, в конец Рецепта добавляется еще пара десятков мелких Поправок. С потерей мобильности война пешек, развернувшаяся на границе между Чэном и Улом, становится куда медленнее и проще для понимания. Это сработает в качестве боевой тактики, – думает про себя Чэн. – Использование и злоупотребление. Перекрыть его атакующие каналы.

Правда, своих я тоже лишусь. Сумев заполучить боевое преимущество, Чэн разворачивается и, используя Ула в качестве живого щита, преобразует все частицы Антарктики из «массы» в «энергию». («Нет», – предупреждает Стерегущий Бог, на суровом и предельно однозначном Эка. – «В этой вселенной такие фокусы не выкидывают. Есть предел. И ты мчишься к нему на всех парах»)

Возникшего зарева и вспышки вкупе с катастрофической ударной волной, несущейся во все стороны от эпицентра, уже достаточно, чтобы начисто лишить землю всех признаков жизни. Но прежде, чем волна докатится до населенных стран, пройдет некоторое время, и эта задержка критически важна; теперь, когда Чэн уже воспользовался этим трюком, Ул не сможет провернуть то же самое с самой планетой или ее жителями. Обнаружив нулевое пятно в энергетическом шлейфе Ула – точку ровно позади него, где все его щиты аккуратно пересекаются друг с другом – Чэн сворачивается в шар и планирует прямо на ударной волне. Ул, которого застали врасплох, принимает всю мощь взрыва на себя. С легкостью. Затем разворачивается и продолжает бой с пренебрежимо малым ущербом, еще большей агрессией и все той же яростной целью: НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ ЖИВОЕ.

У Ула нет разума – вот как ему удалось выстоять перед первой смертоносной командой. Все, что у него есть, – это огневая мощь. Даже с учетом суровых и быстро ужесточающихся ограничений, Ул невообразимо сильнее Чэна. Его посещает мысль, что они могут биться друг с другом до тех пор, пока оба не превратятся в невидимые точки, сражающиеся за контроль над нульмерной вселенной, но Чэн и тогда будет безнадежно уступать своему противнику. И Ксио, и Ул по сути обладали бесконечным потенциалом. Но и у бесконечностей есть своя иерархия. Именно так все и начиналось.

Я просто стал думать быстрее. На деле я по-прежнему глуп. У меня хотя бы есть запасной план?

Тем временем истекают две секунды, и Чэн, упав на землю подобно кинетическому гарпуну, продолжает двигаться дальше, вдавленный сначала в расплавленную кору, а затем и в земную мантию напирающим сзади Улом. Он придает своим щитам более или менее гидродинамическую форму, чтобы облегчить свое скольжение сквозь километры черной, расплавленной породы, но его нырок неуклюж, а его защита слетает толстыми слоями по мере вгрызания в недра планеты. Как мне победить это существо? У него вообще есть слабые стороны? Нам удалось сдержать его с помощью черной дыры. Он ограничен СТО. Но ведь функциональная модуляция сингулярностей теперь запрещена.

Гравитация. Его оружие – это гравитация.

– Нет. Этого делать нельзя.

До массовой гибели людей остается всего несколько миллисекунд. Под таким прессингом Чэн не в состоянии придумать иного решения, кроме как напрямую попросить Стерегущего Бога вмешаться и закончить бой за него.

Выбросив вперед руку, Чэн вписывает в ткань реальности серию сложных команд. Поначалу кажется, будто ничего не произошло, но затем они пересекают границу раздела между внутренней мантией и внешним ядром, врываясь в вакуумный пузырь диаметром семь тысяч километров, который Чэн только что вырвал в самом центре Земли. Освободившись из каменного плена, Чэн разгоняется и, вырвавшись из хватки Ула, растягивает и заново возводит решетку щитов – насколько хватает сил. Ул с воплем несется следом за ним, черпая из эфира гравитационную мощь для своей защиты. Но Чэн достигает цели первым; обеими руками он хватается за все еще сжимающуюся глобулу и, поворачиваясь вокруг нее, заставляет сверхплотный материал образовать некое подобие рукоятки. Окружающая их планета тем временем начинает схлопываться вовнутрь.

Опоздавший Ул начинает притормаживать, пока Чэн рывками пытается вывести на позиции немыслимое крутящееся орудие зеттатонной массы. Свет и энергия деформируются в вывернутом и растрескавшемся пространстве-времени, а радужно-огненный смерч тускнеет и исчезает, когда во главу угла становится самозащита. Образ Ула подрагивает и меняет размер, пока тот пытается соорудить гравитационный колодец, мощи которого могло бы хватить, чтобы отвести атаку в сторону, но Чэн уже видит, как меняется реальность, и просто ждет, пока все графики не сойдутся воедино, прежде чем запустить в своего противника снаряд массой в целую Луну.

– Нет.

Этот момент становится решающим. Тюремные стены рушатся. Рецепт являет себя во всей полноте. Занавес.

Когда нет преград

Параллельные вселенные существуют.

Агенты миров, расположенных ана и ката относительно Алеф, прибывают в нее в течение нескольких микросекунд. Поверхность Земли-Нуль, претерпевающей стремительное самоуничтожение, сканируется молекула за молекулой в поисках разумной человеческой жизни и эвакуируется с запасом по времени. Помимо прочего удается скопировать и многие из ее отличительных особенностей, важных с точки зрения истории – как по причинам сентиментального толка, так для изучения в будущем. Предотвратить сам коллапс невозможно – для этого о катастрофе нужно было знать за целы час до ее наступления – однако само событие, вплоть до последнего момента, попадает в анналы истории. Как и взрыв сверхновой – великолепное представление во все времена.

Теперь у нас есть сверхсветовые перелеты. Есть цивилизации звездных масштабов. Даже панвселенские культуры. Есть вознесшиеся люди, которые карабкаются по столпам Структуры к Ипсилон-слою, оставив позади колыбель, зовущуюся Мультивселенной-1. Есть времениподобные петли, солнечные паруса, бифуркации, антигравитация и самые настоящие лазерные пушки. Для сбитых с толку и страдающих от ностальгии землян утраченная планета была с идеальной точностью воссоздана в виртуальном мире. Есть мировые деревья, космические лифты, рои Дайсона, репликаторы, космические станции, землеподобные планеты и города на Луне. Есть ореолы, ИскИны, мозги в банках, лестницы Иакова, Сингулярности, инфолектричество и суперсвет. Есть люди из будущего, люди, которые умеют летать, и люди, которые не умирают…