– Мы на это не пойдем! – яростно воскликнула Агата. – Мы не станем сообщниками этих убийц. Нам придется найти другой способ.
– Другого способа может и не быть, – сказал Рамиро.
– То есть теперь ты с радостью пойдешь на убийство? – Агата с отвращением вперилась в его лицо.
– Мы не знаем, приведет ли это к человеческим жертвам. – Рамиро сделал паузу, обескураженный слабостью ее претензий. Но все же продолжил. – Если группа Джакомо устроит рядом с каждым светособирателем взрыв, мощности которого хватит как раз на то, чтобы разнести его на кусочки, разрушения вовсе не обязательно пойдут дальше.
Агата была непреклонна. – Значит, ты готов поверить, что те же самые фанатики, которые взорвали мастерскую, отведенную под разработку камеры, убив семь человек, теперь будут тщательно следить за тем, чтобы новый взрыв не стоил кому-нибудь жизни?
– Кто бы ни стоял за взрывом в мастерской, – без обиняков ответил Рамиро, – убийство тех инструментальщиков явно было частью плана – целью диверсантов были как сами машины, так и профессиональные навыки людей. Нам не следует предполагать, что у группы Джакомо есть какие-то другие цели, помимо причинения вреда системе как таковой.
– И с какой стати там будет находиться хоть один из техников, если все они знают о грядущем обрыве? – добавила Тарквиния. – Неважно, чего они ждут, бомбы или метеора, очевидно, что этого места стоит избегать.
– А что, если повреждения этим не ограничатся? – возразила Агата. – Что, если взрыв повредит внешнюю оболочку горы?
– Там почти ничего нет, кроме системы охлаждения двигателей, – сказала Тарквиния. – Которая изолирована от остальной горы – в случае ее повреждения наш собственный воздух не утечет в космос.
– Траектории световых лучей тянутся вдоль всей оси, – сказала в ответ Агата. – Если взорвать наружную оптику, то нет никакой гарантии, что каналы будут защищены от контакта с безвоздушным пространством.
– Но они ведь наверняка будут запечатаны, – возразил Рамиро. – Чтобы защитить лучи от посторонних частиц.
– Запечатаны по всей высоте горы и смогут продержаться даже в условиях космического вакуума? – сказала уничтожающим тоном Агата. – Все двенадцать, с абсолютной надежностью?
– Если Советники хотят впечатлить избирателей, показав им ценность предвидения, то за последние три года они должны были пустить все свои ресурсы, чтобы укрепить каждый мизер этих труб.
Агата сардонически прожужжала. – Ты имеешь в виду ресурсы, которые остались после того, как каждый из Советников позаботился о том, чтобы лично пережить удар метеора, способного превратить гору в кучу обломков?
Рамиро бросил взгляд на свою консоль. С момента возвращения в свою каюту он мучался вопросом, может ли случиться так, что его решимость отключить систему когда-нибудь даст слабину, но теперь объект его гневной критики стал для Рамиро чуть ли не физической потребностью сродни голоду или жажде.
– Что говорит Джакомо? – спросил он у Агаты. – Он рассчитывает на наше сотрудничество? – Ответ на этот вопрос, возможно, и не разрешит проблему столь же однозначно, как послание от его будущего я – но даже если бы он показался ложным, и Рамиро бы решил, что Джакомо их обманул, это бы все равно дало ему возможность сделать своеобразный прогноз.
– Я думала, ты не хотел знать будущее, – сказала Агата.
– Если бы Джакомо точно знал, что мы не станем ему помогать… – Рамиро попытался классифицировать возможные варианты. – Он бы все равно был бы вынужден предложить нам свой план. А иначе, как бы он узнал, что мы ему откажем?
– Он утверждает, что его люди пользуются блокираторами. Выводы делай сам.
Рамиро ждал, что это откровение даст ему ясности, но на деле оно нисколько не помогло. Он вполне мог согласиться с тем, что в итоге признает взрыв меньшим из двух зол по сравнению с ударом метеора. С другой стороны, услышав противоположное заявление, он бы пришел к выводу, что просто убедил себя в том, что Совет собственноручно отключит систему после того, как саботажники лишатся своего оружия. Ни один из ответов не выглядел настолько далеким от реальности, чтобы убедить Рамиро в своей ложности.
– И как нам, по-твоему, следует поступить? – спросил он у Агаты.
– Я собираюсь найти способ отключить систему, ничего не взрывая, – ответила она.
– Как именно?
Агата негодующе зарокотала. – Ты на полном серьезе думаешь, что у меня уже есть ответ?
– Не как отключить систему, а как найти способ, – сказала Тарквиния.
– Кризис инноваций – это не какой-то непререкаемый принцип. – Агата не желала сдаваться. – Может быть, в перспективе все тайное становится явным – но чем ближе мы подбираемся к обрыву, тем мне, по идее, легче держать свои замыслы при себе – вплоть до того момента, когда их утечка в прошлое станет попросту невозможной.
– Но чем ближе к обрыву, тем меньше у тебя останется времени, чтобы придумать практически осуществимый план и претворить его в жизнь. Судьба всей горы будет держаться на тоненькой ниточке.
– Может, и так, – неохотно согласилась Агата. – Но зачем тогда предки отправили мне это послание, если не для того, чтобы придать мне храбрости? Они не смогли рассказать мне, каким способом я добьюсь своей цели, но смогли придать мне решимости, чтобы его отыскать.
– Ты думаешь, прародители обращались лично к тебе? – Рамиро мельком взглянул на Тарквинию, задумавшись, не нарушит ли она, наконец, свое молчание, признавшись, что надпись – дело ее рук.
– Когда забой вышел на поверхность, – ответила Агата, – я вовсе не думала, что послание предназначалось именно мне. Я даже не думала, что мне это нужно. Но предки выбрали то место не просто так. Им будет известна вся наша история, им будет известно, как ее отдельные фрагменты складываются в единое целое. Они будут точно знать, как и зачем мы прошли через это целыми и невредимыми. Если обрыв был вызван естественными причинами, то почему они просто нам об этом не рассказали? Сам факт, что они не могут раскрыть детали этого события, доказывает его рукотворный характер.
Рамиро оставалось лишь гадать, что Агата могла прочитать в его лице. – Значит, действуй, – посоветовал он. – Посмотрим, что тебе удастся придумать. – Хуже от этого точно не будет.
– Есть еще кое-что, – сказала Агата. – Мне потребуется твоя помощь, иначе я просто потрачу время впустую.
– Что тебе нужно?
– Если ты объединишь усилия с Джакомо, – ответила она, – тебе придется сохранить за собой право вето – вплоть до самого конца. За день до обрыва – за склянку, за курант – если я смогу найти более приемлемый выход, у тебя должна быть возможность отменить взрывы, иначе все будет впустую.
Рамиро не стал спрашивать у нее, с какой стати предкам брать на себя такой труд, чтобы побудить ее к действиям, если все усилия окажутся напрасными.– Мы попытаемся, – сказал он. Большего он пообещать не мог.
– Спасибо. – Агата наклонила голову в знак прощания и направилась к двери.
– Чем ты теперь займешься? – спросила ее Тарквиния.
– Буду сидеть в своей комнате и думать, – ответила Агата. – С выключенной системой передачи.
Джакомо сказал Агате, что сам найдет Рамиро, когда переговоры перейдут на следующую стадию – однако их сообщники, решившие заранее оповестить себя об исходе сделки, по-видимому, не торопились с решением этого вопроса. Рамиро пытался найти способ скоротать время, не привлекая внимания к своему беспокойству. Навещая Розиту, ему обычно удавалось очистить свой разум от мыслей и немного поиграть с детьми, но затем она укладывала их в постель и затевала с Винченцо спор насчет обрыва.
– Это сделает Совет. – Винченцо был уверен в своих словах; он уже все просчитал. – Эвакуация – это блеф; они знают, что никакая опасность им не грозит. В конечном счете они найдут этим кораблям очевидное применение – чтобы выслать всех оппозиционеров на Эсилио.
– То есть оппозиционеры останутся даже после обрыва? – спросил Рамиро. – Совет снова запустит систему передачи?
– Конечно.
– Тогда зачем им ее вообще отключать?
– Чтобы диверсанты показали свое настоящее лицо, – объяснил Винченцо. – Они решат, что обрыв – их рук дело, и попытавшись воплотить его в жизнь, запутаются в собственных ногах. Лучше способа, чтобы их выманить, и не придумаешь, верно?
Если не считать перезапуска системы, Рамиро хотелось, чтобы эта история была правдой. В этом случае они с Тарквинией могли просто отказать Джакомо – доказав тем самым, что блокираторы никогда и не были частью плана диверсантов – а затем дождаться, пока Совет не доведет свою игру до конца.
Розите тоже хотелось в это верить, но история все-таки казалась ей неубедительной. – Причина – в столкновении, – мрачно настаивала она. – Вопрос лишь в его масштабе.
– Почему ты так уверена? – спросил ее Рамиро.
– Это точно не диверсия; диверсантов бы поймали; никто не станет брать на себя такой труд, когда твои действия известны на три года вперед.
– Я и не говорил, что они добьются успеха, – вмешался Винченцо. – Но это еще не значит, что им хватит ума, чтобы осознать тщетность своих попыток.
– Совет тоже не станет отключать систему, – продолжила Розита. – Такая афера равносильна политическому самоубийству, и не важно сколько потенциальных подрывников им удастся поймать. Думаешь люди простят им три года, проведенных в догадках о том, выживет ли их семья?
– Лично я не стану держать на них зла, потому что такие догадки меня не мучают, – ответил Винченцо. – Все, что они делают, в конечном итоге лишь укрепит нашу безопасность. Так с какой стати мне их за это наказывать?
Когда Рамиро не был в гостях, он проводил время в своей каюте, внося небольшие изменения в софт консоли – в основном ради того, чтобы просто убить время, хотя постоянное копание в аппаратуре повышало его уверенность в том, что она не используется для скрытого наблюдения. Он пытался подыскать себе работу, но ни один из жителей горы не пытался заняться каким-нибудь новым проектом. Так или иначе, большинство людей поняли, что повлиять на обрыв им не под силу, и теперь перешли в состояние конформизма в купе со своим собственным документально подтвержденным застоем.
На восьмой день после его возвращения на Бесподобную его снова навестила Тарквиния. Впервые они вдвоем оказались наедине после того, как покинули Геодезист, но сейчас оба были не в настроении продолжать отношения, прерванные возвращением корабля.
– Ты кому-нибудь рассказывала? – спросил он. – Про нас?
Его слова поставили Тарквинию в тупик. – И кому бы я стала рассказывать?
– Своей семье.
– А с чего бы это стало их касаться?
Рамиро не сказал Розите ни слова; он был уверен, что она сочтет такие отношения возмутительными. – Ты этого стыдишься?
– Вовсе нет. – Это прозвучало как попытка оправдаться. – Разве кому-то обязательно знать о том, как мы проводим время?
На Геодезисте у них не было особого выбора; их секрет продержался примерно день, а Азелио с Агатой восприняли его совершенно спокойно.
– Когда я рос, меня учили, что даже мысль о делении равносильна убийству. Зачем мы так поступаем с людьми? Это ложь, и к тому же жестокая.
Тарквиния нахмурилась. – Ты на полном серьезе ожидаешь, что каждому мальчику в школе будут рассказывать о том, что он может просто забыть о долге перед своей сестрой ради погони за менее обременительными удовольствиями?
– Но ты ведь узнала обо всем этом на несколько лет раньше меня, разве нет? – возразил Рамиро. – Собственные решения не стали для тебя большим сюрпризом.
– Разве я виновата, что женщины такие темы друг с другом обсуждают, а мужчины – нет? – Тарквиния посмотрела на него со смесью обожания и жалости, от которых у него по коже побежали мурашки.
– Ладно, оставим эту тему, – сказал он. Сейчас им и без того хватало забот. – По-твоему, блокираторы еще на месте? – Связаться с машинами они не могли; Рамиро надеялся, что необходимым оборудованием их сумеют снабдить союзники.
– Некоторые из них могли попасть на пористую породу, – неохотно признала Тарквиния. – А из тех, что отвалились, один или два, возможно, так и не сумели закрепиться на поверхности. Но ведь для этого мы и сделали запасные.
– А разве мы бы стали частью плана Джакомо, если бы не могли предложить ему как минимум двенадцать уцелевших блокираторов? – Это был не риторический вопрос; Рамиро всегда сомневался насчет возможных сценариев, пока ему не удавалось обсудить их с кем-нибудь еще.
– Он бы узнал о провале, только если бы решил оставаться на связи, – заметила Тарквиния. – Так что даже если бы все блокираторы растворились в космосе, он не смог бы просто обойти нас стороной прежде, чем мы поработаем вместе. Но я не вижу причин, которые бы заставили его утверждать, что он возлагает всю надежду на нас, если бы это было не так. Я думаю, что план должен устоять – во всяком случае до тех пор, пока обычные люди в состоянии передавать новости в прошлое.
Они оба слышали от друзей, что за три дня до обрыва поток официальных сообщений настолько загрузит канал связи, что на личные послания пропускной способности просто не хватит. Если блокираторы все-таки потерпели неудачу, ее причина лежала за пределами этого горизонта.
Рамиро возвращался домой из столовой, когда в коридоре на него налетел какой-то мужчина, сбив его с веревки. Как и требовал этикет, они вытянули руки, чтобы придать друг другу устойчивость и попытаться погасить движение, вызванное столкновением, прежде, чем врезаться в противоположные стены. Успешно завершив маневр, они смущенно пробормотали извинения, но как только они разошлись, мужчина сунул в руку Рамиро клочок бумаги.
Вернувшись в свою каюту, Рамиро, наконец, изучил послание. Бумага была покрыта числами, но для адреса их было слишком много. Какое-то время он пристально разглядывал цифры, затем подошел к консоли и подтвердил свою догадку. Сообщение было зашифровано его открытым ключом, и после расшифровки текст действительно стал похож на адрес.
Конкретных указаний насчет времени не было, но ему совсем не хотелось откладывать встречу или привлекать внимание, пытаясь связаться с Тарквинией. Он порвал бумагу в клочки, убрал расшифрованное сообщение с экрана и отправился на встречу в одиночку.
Когда он постучал, дверь сразу же открылась.
– Вы Джакомо? – спросил он.
–Да. – Мужчина пригласил его внутрь.
– Как думаете, за мной следят? – По пути Рамиро насчитал не меньше пяти камер.
– Разумеется, – весело ответил Джакомо. – Но прямо сейчас под наблюдением находитесь не вы, а кое-кто, похожий на вас.
– Вы кого-то отправили в этот коридор в качестве приманки…, чтобы его заметили на следующем перекрестке – как будто я просто пошел дальше? – Рамиро был впечатлен, хотя соотнести его фактическое передвижение с нужным моментом времени было не так уж сложно.
– Давайте не будем вдаваться в детали, – предложил Джакомо. У него было три года, чтобы обдумать свою стратегию; какой интерес ему обсуждать ее с человеком, который потратил на это всего три паузы?
– Хорошо. – Рамиро ухватился на опорную веревку, которая, как ему показалось, располагалась в чье-той гостиной. Если группа Джакомо приложила такие усилия, чтобы его сюда привести, то что это говорило об исходе их дискуссии? Ему, впрочем, следовало отказаться от подобных мыслей, ведь в противном случае все его решения будут основаны на предположении, что человек, вооруженный силой предвидения, ни при каких условиях не станет тратить свое время впустую.
– Блокираторы не были предназначены для переноса грузов, – начал он.
Джакомо наклонил голову, признавая этот факт и избегая неподобающего бахвальства тем, что знал об этом еще до того, как появились сами блокираторы. – Мы разместили на грузах крючки, необходимые для их переноса, – объяснил он. – Пружины надежно удерживают их в нужном положении. Вашим машинам нужно просто пролететь через определенные точки по пути к подножию, и грузы более или менее прикрепятся к ним сами. Наши устройства посажены на клейкую смолу, но боковым усилием сдвинуть их с места гораздо проще, чем при помощи вертикальной тяги.
– Значит, вам удалось сделать дюжину таких штуковин и тайно вывести их наружу?
– Дюжину с половиной, – поправил его Джакомо. – Включая запасные. В конечном счете все решило терпение и скрытность. Мы взяли за основу существующие модели; вне наших возможностей оказался только механизм доставки.
– Расскажите мне про бомбы, – сказал Рамиро.
– Со своей задачей они справятся, – пообещал Джакомо.
– В этом я не сомневаюсь. Но каков размер каждого заряда? Радиус взрыва?
– В вакууме они раскалывают хрусталит в радиусе шести поступей от места детонации.
– И все?
– Этого достаточно, – заверил его Джакомо. Как только светособиратель будет поврежден, работа канала остановится.
– А вам известно, насколько хорошо защищен внутренний светопровод?
– Под светособирателем есть три герметичных перегородки из хрусталита – на расстоянии в четыре поступи, восемь поступей и одну долговязь. В главной трубе, которая расположена после них, разрывов нет – посторонние предметы между зеркалами не ставят, так как они будут вклиниваться в поток света после каждого отражения. Но повредить сами трубы мы не сможем; первая перегородка примет на себя большую часть энергии взрыва.
– Вы в этом уверены? – Рамиро хотелось, чтобы Агата узнала об этих подробностях до того, как решила поставить на плане крест.
– Так мне объяснили взрывотехники, – ответил Джакомо, осторожно подбирая слова. – Лучшей проверкой был бы тест с макетом, но далеко не все можно пронести так, чтобы тебя не засекли камеры.
Три перегородки, причем последняя – на расстоянии, вдвое большем, чем радиус взрыва. Диверсантам не было нужды добиваться таких глубоких повреждений. И даже, если бы что-то пошло не так в процессе доставки груза, это бы лишь уменьшило ущерб, причиненный этим структурам, но уж никак не увеличило.
– Что насчет охраны? – спросил Рамиро. – Не оставят же светособиратели без защиты.
– Изначально оборонительная система у подножия горы была целиком предназначена для защиты двигателей от микрометеоров – налетающих из космоса с бесконечной скоростью и неизменной траекторией. – Джакомо развел руками. – Мы считаем, что после получения известий об обрыве систему попытались улучшить; тем не менее, объект, приближающийся к ней по низкой и непредсказуемой траектории будет представлять из себя мишень совершенно иного рода.
– Значит, шанс у нас есть. – Рамиро почувствовал, как в нем просыпается оптимизм.
– Думаю, да. – У Джакомо было три года, чтобы обдумать те же самые факты; у него были все основания высказать свой вердикт, даже если в нем не было ни следа восторженного трепета.
– У меня есть еще один вопрос – более деликатного характера, – признался Рамиро. – Хотя вас он вряд ли шокирует.
– Я вас слушаю.
– Мне нужно будет все обсудить с Тарквинией, – сказал он, – но даже если она согласится, у нас будет одно условие: мы хотим, чтобы коды для блокираторов находились под нашим контролем. Вы предоставляете нам координаты, мы берем на себя управление машинами.
– Я понимаю. – Джакомо сохранял полную невозмутимость.
Рамиро осознавал, что его компаньон едва ли нуждается в дополнительном времени для раздумий над сделкой, но этот спокойный ответ застал его врасплох. – Агата надеется найти более безопасный способ, чтобы устроить обрыв, – сказал он. – Он чувствовал себя обязанным дать ради удобства Джакомо полное объяснение своей позиции; Рамиро не мог просто закончить дискуссию из-за того, что они сошлись во мнениях. – Не знаю, каковы ее шансы на успех, но так, по крайней мере, будет ясно, что мы сможем в последний момент поменять планы, если у нее появится идея получше.
– Мы всегда знали, что это условие будет частью сделки, и нисколько не возражали, – ответил Джакомо. Он убрал руку с веревки и обхватил плечо Рамиро. – За крах системы, брат.
– За крах системы, – эхом повторил Рамиро. Этот до необычайности бесстрастный мятеж не смог бы далеко зайти, не будь у Джакомо знаний о собственном будущем. С другой стороны, что может быть удачнее сценария, в котором машина их противников прокладывает путь к собственному уничтожению?
– Почему у меня такое ощущение, что в этом вопросе я ничего не решаю? – пожаловалась Тарквиния.
– Потому что всем так кажется, – ответил Рамиро. – Просто не бери в голову и делай, что хочешь.
Она соскользнула с его тела под брезентовым покрывалом песчаной постели – всего лишь силуэт на фоне красного свечения мха, которое исходило со стены позади нее, пробиваясь сквозь ткань. – Коды останутся в наших руках до самого конца, – сказала она. – Разве у меня есть повод для возражения? – Ее слова прозвучали так, будто в этом был какой-то недостаток.
– Странно, когда тебе доверяют незнакомцы, – неохотно согласился Рамиро. – Но они знают, что мы не станем их предавать как минимум в течение ближайших четырех черед, а мы знаем, что у нас не появится причин сожалеть об этой сделке, ведь в противном случае мы бы отправили в прошлое послание с предупреждением. Так выглядит жизнь, в которой нет места сюрпризам. Я бы не хотел, чтобы она длилась вечно, но в такие моменты я не могу со всей искренностью сказать, что нуждаюсь в еще большей неопределенности.
– Я боюсь быть уверенной, не будучи права, – сказала Тарквиния.
– Уверенной в чем? – насел на нее Рамиро.
– Если бы я знала, то и проблемы бы не было.
Рамиро убрал брезент от своего лица и обвел взглядом комнату. – Каков худший расклад – не считая удара метеора? Винченцо прав, и все это просто постановка. Джакомо втайне работает на Совет. Мы попадем в тюрьму, но будем жить с чистой совестью: наши планы бы никому не причинили вреда, в то время как Советники годами обманывали жителей всей горы. После очередных выборов мы, возможно, попадем под амнистию, и систему передачи уже никогда не запустят вновь. Разве это так плохо?
– Нет. – Тарквиния смущенно шевельнулась.
– Значит…?
– Мы будем сотрудничать с Джакомо, – ответила она. – Остальное не имеет смысла. Может быть, я просто не привыкла к тому, что все складывается настолько идеально. Раньше, если человек изначально знал, что нужно сказать, чтобы склонить тебя на свою сторону, это означало, что он пытается устроить тебе засаду. А в наши дни это, наверное, означает, что он просто потрудился прочитать свою почту из будущего.
Джакомо передал устройство связи – блестящую черную пластину в пять мизеров длиной, начиненную фотоникой.
Рамиро изучил предмет. – Идеально. – Он и не надеялся, что нечто подобное попадет ему в руки. – Как вы обходите инвентаризацию?
– Реальное устройство можно подменить нерабочим макетом, – объяснил Джакомо. – Если все сделать правильно, то подмена может оставаться незамеченной долгие годы.
Рамиро сформировал на своем теле карман и спрятал в нем пластину. – У вас есть для меня координаты?
– Да, но сначала нам нужно уладить другой вопрос. Джакомо сделал выжидающую паузу.
– Разумеется. – Вчера вечером они с Тарквинией провели целую склянку за уточнением восстановленных по памяти эскизов. Чертежи блокираторов они не сохранили ни на бумаге, ни в фотонной памяти, и не только из-за опасений, что их кто-то может найти; они просто не подумали, что чертежи когда-нибудь понадобятся.
Он воспроизвел на груди последний чертеж, со всеми деталями и размерами, о которых просил Джакомо. Конструкция тайников со взрывчаткой – если им предстояло поймать блокираторы и прокатиться на них до пункта назначения, чтобы при этом механизм не заклинило, а машина не выбыла из игры, потеряв равновесие – требовала тщательной проработки. И все же, когда подельник Рамиро обратился к нему с просьбой насчет чертежей, его первым импульсом было шутки ради бросить своему собеседнику вызов, потребовав, чтобы тот показал их первым. Но на каком-то этапе информация все равно должна была передаться по старинке, а Рамиро вовсе не горел желанием выслушивать неопровержимые доказательства того, что в конечном счете согласится с условиями сделки.
Джакомо перебрался по опорной веревке поближе к Рамиро. – Вы не против, если мы сделаем это тактильно? Зрительная память у меня слабовата, а камеры – лишний риск.
– Хорошо. – Такого Рамиро не ожидал, однако причин для возражений у него не было. Приблизившись, он позволил Джакомо заключить его в объятия, и когда их кожа соприкоснулась, легкое давление заставило их обоих ощутить выпуклые линии рисунка.
– Когда вы их перешлете? – спросил Рамиро.
– Сегодня вечером. – Джакомо отстранился. – В трех частях – каждая будет спрятана в фотографиях моих детей.
– Почему бы просто их не зашифровать? – Рамиро надеялся, что не изменился в лице, услышав фразу «моих детей». Он бы ни за что не принял Джакомо за постника; с другой стороны, постникам не было нужды поститься после того, как у них рождались дети.
– По размеру сообщения власти могут догадаться, что оно, скорее всего, не является текстом, а шифрование изображение вызовет большее подозрение.
– Согласен.
– Сейчас я передам вам координаты.
Рамиро ждал, что Джакомо передаст ему лист бумаги, но затем понял, что этот обмен пройдет точно так же, как предыдущий.
Когда они снова обнялись, Рамир сосредоточился на числах, фиксируя в памяти узоры рубцов, отразившихся на его коже. Именно так он в детстве передавал послания друзьям своего пола, потешаясь над этой безобидной близостью, имитирующей запретный акт. Однако кожа, которая прижималась к его телу прямо сейчас, не имитировала это действо, а совершила его по-настоящему.
– Все разобрали? – спросил Джакомо.
– Думаю, да. – Рамиро отстранился, отводя взгляд в сторону, не понимая до конца, что именно он чувствует. Зависть? Он бы не вынес, если бы Тарквиния однажды умерла у него на руках. С какой стати ему было завидовать человеку, который потерял свою ко?
– Крайне важно соблюсти правильный угол сближения и ориентацию. Мы позаботились о том, чтобы крючки соответствовали размерам плеч беспилотника, но если твоя машина подлетит к грузу под слишком крутым углом или ее плечи будут повернуты не в ту сторону, она их просто не зацепит.
– Я понимаю.
– Не менее важен и выбор обратного пути, – почеркнул Джакомо. – Если потянуть груз вертикально, смола не поддастся. Либо веревка порвется, либо сломается что-нибудь другое.
– Мы будем придерживаться плана настолько точно, насколько это возможно. – Рамиро еще раз пробежался глазами по списку, по мере сверки воспроизводя рисунки на свей коже. – Что обозначает последний набор чисел?
– Координаты светособирателей.
Рамиро не ожидал получить на руки местоположение самих мишеней до того, как он отчитается о первом этапе плана. – Значит, это все? Мы просто проведем туда блокираторы…, и что потом?
– Все бомбы управляются таймерами, – объяснил Джакомо. – Вам нужно просто доставить их в нужное место.
– Как нам поступить, если что-то пойдет не так? Как нам с вами связаться? – Рамиро был готов взять на себя ответственность за блокираторы, но он не имел понятия о возможных вариантах на случай других поломок.
– Все пройдет по плану, – заверил его Джакомо.
– Вы не можете знать наверняка, – возразил Рамиро. – Только не после того, как остановится поток личных сообщений –
– Так поздно? – Джакомо умолк, пытаясь сформулировать ответ, будто утратив привычку представлять себе что-либо, выходящее за рамки его предвидения. – Обрыв – наших рук дело, – наконец, произнес он. – Мы планировали его задолго до появления самой системы передачи. Мы знаем, что он произойдет – и что мы прилагаем к этому больше усилий, чем кто бы то ни было. Разве можем мы потерпеть неудачу?
Рамиро отодвинулся от консоли и дал Тарквинии проверить расположение коммуникатора на основе ее собственных расчетов. Пытаясь свести к минимуму риск, что кто-то засечет сигнал по пути на поверхность горы, они сделали пучок настолько узким, насколько только хватало смелости. Но весь риск был бы впустую, если бы им не удалось нацелить луч точно в то место, куда они направили первый блокиратор, дав приказ закрепиться на склоне горы.
– По-моему, все правильно, – сказала Тарквиния.
– Ты уверена?
– В конечном счете все сводится к простой арифметике и геометрии, – ответила она. Даже если я повторю все выкладки дюжину раз, ответ от этого не изменится.
Рамиро уже ввел в программу координаты ближайшего тайника. Он нажал на клавишу консоли, и из передатчика вырвался плотный пучок ультрафиолетового света. Ответное подтверждение пришло незамедлительно – блокиратор принял сообщение и готовился к выполнению переданных инструкций.
– Идеально! – воскликнула Тарквиния.
– Пока что. – Чтобы доползти по склону горы к первому месту встречи блокиратору потребуется три дня. Рамиро представил себе прототип, который с лязганьем карабкался к нему по каменной плите, когда они еще были на борту Геодезиста. Они учли, что машины могут оступиться, и им потребуется заново искать точку опоры, однако сложные маневры, необходимые для захвата груза, потребуют расхода воздуха, а дополнительная масса, которую блокиратору придется тянуть за собой, еще больше урежет их право на ошибку.
– Следующая цель, – сказала Тарквиния.
Какое-то время удача была ни их стороне, но когда очередь дошла до пятого блокиратора, ответный сигнал так и не пришел. Рамиро перепроверил направление приемопередатчика, затем расширил передачу, но это не дало никакого эффекта.
Когда они запустили блокираторы с Геодезиста, каждому из устройств были выданы заранее определенные координаты, но если состав породы окажется неподходящим, машины должны были повторить попытку, попробовав закрепиться в окрестностях назначенной точки. Координаты варьировались при помощи псевдослучайного алгоритма; зная начальное значение, они могли в точности восстановить всю последовательность чисел.
Спустя дюжину шагов, Рамиро сдался. Если к этому моменту блокиратор не нашел надежную точку опоры, то он наверняка истратил слишком много воздуха, и даже найди они его, все равно оказался бы бесполезен.
– Один из пяти, – сказала Тарквиния. – Это мы переживем.
К концу дня они поставили крест на трех блокираторах, но зато привели в действие на дюжину больше.
– Если бы Джакомо оставался с нами на связи, – задумчиво произнесла Тарквиния, – то мог бы избавить своих людей от необходимости устраивать три последних тайника.
– Может быть, – согласился Рамиро. – Или же мы допустим ошибку с захватом трех других тайников, и нам придется возвращаться назад, чтобы воспользоваться теми, которые изначально показались лишними.
– Тоже верно. – Тарквиния протянула руку и сжала его плечо. – Мы делаем успехи.
Рамиро был вымотан. Он смотрел в пустоту комнаты, стараясь не думать о машинах, удиравших по склону горы; чем больше он их себе представлял, тем сложнее было отделаться от мысленной картины заевшей шестеренки или расшатавшегося бура. – Наши главные задачи были решены в момент разворота, – сказал он. – В тот момент в нашей жизни было куда меньше трудностей и неопределенности, чем у любого путешественника предыдущих поколений. Как же дело дошло до такого? Почему именно мы стали теми идиотами, которые могут все потерять?
– Хватит об этом думать. – Тарквиния взяла его за руку и отвела в спальню.
Когда они закончили, Рамиро в сердцах ухватился за ее тело. Он впустую потратил полжизни на эту имитацию отцовства. Если он не хотел становиться отцом по-настоящему, то зачем продолжал гоняться за этой тенью? Сейчас он был в плену точно так же, как если бы смиренно исполнял приказы своего дядюшки.
Тарквиния высвободилась из его объятий.
– Что будет дальше? – спросил он. – После обрыва.
– После обрыва, – ответила она, – все вернется на круги своя.
Спасибо большое! Осталось уже совсем немного…
Удачи Вам.