Я ожидал чего-то вроде вспышки света. Или покалывания, или удара электрическим током, или ощущения огромной скорости, ну или толчка, на худой конец. Но нет. Я ничего не почувствовал.
Оказывается, все дело в том, что когда я закрыл глаза, Эд как раз успел нажать кнопку аварийного отключения, полностью прервав эксперимент. Пока конденсатор «потока» безо всякого вреда (но впустую) разряжается в Землю, он плечом распахивает двери лифта и направляется прямиком к своему двойнику. – Что за хрень ты несешь?
– Я не ожидал, что ты так быстро среагируешь, – говорит Эд-А.
– Ты по своей реакции судишь, старина Эдуардо, – отвечает Эд-Б. – Так что насчет Джен? Мы друзья, и только. И ты знаешь, что между нами больше ничего нет. Хочешь сказать, что мы поженимся? И случится что-то плохое?
– Эм, ааа. Так. Видишь ли, дело в том, что я вроде как хотел тебя разыграть. Хотел сделать твое будущее более интересным. На самом деле я не знаю, произойдет ли в будущем что-то между нами и Джен.
Несколько мгновений Эд-Б невозмутимо смотрит на своего двойника из предыдущей Вселенной, после чего заряжает ему кулаком в лицо. Пока Эд-А, спотыкаясь, отступает назад и пытается восстановить равновесие, Эд-Б орет на него. – Ты тут шутки шутишь с человеческими жизнями, Эд! Даже со своей собственной жизнью. Пусть это станет уроком для нас обоих, раз уже мы с тобой практически не отличаемся друг от друга; научись видеть мир глазами другого человека. Я к тому, что, если я не могу сочувствовать самому себе, значит не могу сочувствовать никому. – Он разворачивается и снова направляется к машине времени, где я ошалело продолжаю ждать. – Начните все заново с шага 209, – кричит он ученым, которые находятся в зале управления и следят за машиной. Он забирается внутрь и запирает дверь. Обратный отсчет начинается заново с отметки в шестьдесят секунд.
– Поверить не могу, что я на такое способен, – говорит Эд, пока мы снова дожидаемся результата. – Я же не настолько злопамятный, да?
– Мне тоже не верится, – отвечаю я. – Может быть, тот факт, что ты вмешиваешься в собственную жизнь, навел тебя на мысль, что в этом нет ничего плохого. Ведь в этическом плане это очень сильно напоминает экспериментов над самим собой по сравнению с экспериментами над другими людьми. Может быть, ты просто думал, что просечешь эту шутку. Или пытался слегка разнообразить жизнь своего альтернативного «я».
– В моей жизни и так хватает разнообразия, – говорит Эд. – Чушь, я не могу предугадать ход собственных мыслей. Мы оба думаем на одно и то же количество ходов вперед. Ну что ж, когда придет наша очередь, мы поступим иначе…
Таймер достигает нулевой отметки, но вспышки света все равно не происходит – на самом деле все наоборот, ведь в момент нашего прибытия в лаборатории темно и нет ни души, так как сейчас полночь и никто не работает. Все, – думаю я про себя, – прошло довольно-таки безболезненно.
У нас над головой начинает завывать и сверкать сигнал тревоги. Спустя минуту, в зале собирается отряд морпехов в шлемах и бронекостюмах, и мы оказываемся на прицеле их пулеметов.
Мы поднимаем руки и сдаемся, а тем временем за тысячи километров от нас жизненные пути Эда-В и Сэма-В начинают слегка отклоняться от наших.
Допрос превращается в настоящий кошмар, пока не появляются парни из ЦРУ – агенты Малхёрди и Уайт, которых мы изумляем тем, что узнаем их в лицо и называем по имени. Они объясняют, как и почему наши альтернативные «я» (мы-В) помещены под наблюдение из-за деятельности, представляющей потенциальную угрозу миру, и как наше внезапное появление здесь при том, что мы по-прежнему находимся под наблюдением в Англии, может иметь отношение к экспериментам Эда-В. Мы с Эдом пытаемся мысленно разобраться в происходящем. Теперь мы – это альтернативные версии Эда и Сэма. Продолжить цепочку – это уже наша обязанность.
Наблюдать за этим с другой стороны попросту жутко. Мы так предсказуемы. Я замечаю, что мысленно заканчиваю предложения, которые произносит мой двойник.
Все происходит почти точно так же, как и в прошлый раз. Диски переходят из рук в руки. Раскрываются пароли для путешествий во времени. Мы передаем электронные чертежи для машины времени; Эд, правда, отказывается от предложения сохранить копию, замечая, что он вряд ли будет строить такую машину сам. Мы провожаем своих двойников из альтернативной Вселенной, которые отправляются на два дня и еще одну наносекунду в прошлое.
Правда, одно существенное отличие все-таки есть. На этот раз последний совет Эда звучит иначе. – ЖЕНИСЬ НА ДЖЕН.
Эд-В выглядит изумленным и даже не тянется к аварийному выключателю.
Поступок Эда привел меня в бешенство, но в то же время почему-то не вызвал удивления. Может быть, он и правда считает собственную жизнь игрушкой. Может быть, он думал, что оказывает своему альтернативному «я» услугу или же в решающий момент просто не сумел устоять перед возможностью вмешаться в будущее.
В итоге я ему ничего не сказал, потому что и говорить было нечего. Пусть мы никогда не узнаем о судьбе других Эда и Сэма, я надеюсь, что у них все хорошо.
Пока мы летим домой ночным пассажирским рейсом – на этот раз никакой сверхзвуковой движухи, увы – Эд сверятся со своими часами, чтобы выяснить, сколько времени мы в общей сложности потеряли, а я в порядке подготовки к возобновлению наших жизней с того момента, как мы покинули дом, судя по всему, три дня назад, пытаюсь сделать вид, что ничего этого и не было. Между собой мы решили не вносить коррективы в наши дни рождения. Объяснить это нашим семьям было бы слишком сложно.
Сидящий рядом с нами мужчина по понятным причинам проявляет интерес, когда мы как ни в чем не бывало заводим разговор о своих темпоральных похождениях. – Прошу прощения, вы вдвоем… путешествовали во времени или что-то вроде того? – спрашивает он.
– Нет, – отвечаю я. – Мы играем в предстоящем фильме о путешествиях во времени и просто не хотим выходить из роли. – Человеческий разум – удивительная вещь. Каким бы маловероятным ни было объяснение, он с гораздо большей готовностью проглотит его, чем поверит правде.
И только когда мы, наконец, прибываем в Гатвик, и начинаем искать автобус до дома, меня осеняет последняя мысль.
– Где заканчивается вся эта цепочка?
– Нигде – она продолжается до бесконечности, – отвечает Эд.
– Но она ведь не может продолжаться до бесконечности. Даже уходя в прошлое на одну наносекунду за раз, ты рано или поздно достигнешь момента, когда лаборатория Керриг еще даже не была построена. И что тогда?
Эд бросает на меня беглый взгляд. – А ты уверен, что хочешь знать?
– С чего это ты спрашиваешь?
– Я понял это, еще когда Эд-А объяснял нам теорию путешествий во времени. Честно говоря, именно этот момент в нашей ситуации беспокоил меня больше всего. В конечном счете один из нас умрет. А возможно, и мы оба.
Я открываю рот, но сказать ничего не могу.
– Помнишь, как я говорил тебе, что с точки зрения статистики как минимум несколько дюжин наших дублей – просто в силу случайного стечения обстоятельств – сломали ноги на выходе из машины времени? Доведи это до логического конца, и получится, что один из нас рано или поздно погибнет. С вероятностью один на триллион в машине времени происходит сбой, и мы оба – трупы. Ты или я спотыкаемся и раскраиваем себе череп по дороге в комнату для допросов. Самолет из Англии в Америку терпит крушение, и никто не выживает. Вообще-то, если подумать, то самым слабым звеном во всей цепочке событий между двумя соседними итерациями являются первые несколько секунд. Вооруженные морпехи. Где-то, если усреднить наши прибытия по триллиону итераций, один из нас почти наверняка сделает или скажет что-нибудь не то, и в ответ нас просто расстреляют. Я даже больше скажу, тот факт, что за четыреста пятьдесят миллиардов итераций ни один из нас не погиб, крайне маловероятен. Более реалистичной оценкой было несколько тысяч – максимум, миллион.
– Тогда как быть с диском? Где-то на одной из предшествующих итераций мы солгали? Просто выдумали всю историю с дискетой?
– Уверен, у нас были на то причины, и честно говоря, нам этого уже никогда не узнать. И истязать себя по этому поводу теперь тоже ни к чему. Осмелюсь сказать, альтернативные Эды разоблачат эту ложь точно так же, как и я сам. В ретроспективе я думаю, что доверять нам все-таки не стоит.
– Говори за себя, – многозначительно заявляю я. – … Мне просто хочется, чтобы у этой истории был более удачный конец. Лучше, чем тот, где Эда и Сэма через тысячу итераций после нас случайно застрелят.
– Кто знает? – говорит Эд. – Может, где-то в этой цепочке мы вдвоем решим начать свои жизни заново в Америке. Может быть, будем работать в этой самой лаборатории. Опять же, наверняка мы этого никогда не узнаем.
– Путешествия во времени – отстой, – замечаю я.
– Так и есть, Сэм, – говорит Эд. – Так и есть. Прямо сейчас мне просто хочется попасть домой и выпить традиционную пост-приключенческую чашку чая.
– Может быть, я приглашу Джен, – улыбаюсь я.
Эд тяжело вздыхает, но ему некого винить, кроме самого себя.
В каком-то смысле.