Когда бригада разбрелась в стороны, Рои направилась к ближайшему туннелю. Добродушная суета совместной работы угасала, сменяясь едва ощутимым чувством меланхолии, а Рои нужно было найти место, где она могла бы отдохнуть, сбежав от ветра и сбросив часть веса.
Она уже потеряла счет сменам, которые провела с этой бригадой, ухаживавшей за зерновыми культурами у гарм-шаркного1 края Осколка. Эта работа была важна, ведь они избавляли поля от клещей и сорняков, поддерживая здоровье и изобилие жизненно важного резерва пищи. Если местные условия, с горячими, плодородными ветрами, идущими с самого Накала, окажутся благоприятными для съедобных растений, семена, которые в итоге будут рассеяны по гармовой половине Осколка, произведут на свет достаточно вторичной поросли, чтобы прокормить всех жителей. Если бы этот процесс нарушился, и люди, ведомые голодом, начали бы использовать в пищу сам резерв, то небольшой первоначальный дефицит мог разрастись до неконтролируемых размеров. Рои была слишком молода и не жила в голодное время, но на памяти некоторых ее коллег такое случалось два или три раза. Внутреннее чувство удовлетворения, которое приносила слаженная работа, было достаточным стимулом, чтобы поддерживать в ней желание заниматься практически любым трудом, но это ощущение могло устоять даже перед натиском осознанной рефлексии.
Туннель беспорядочно нырял вниз и петлял, спирально завиваясь по мере подъема. Ветер был сильным, но ровным – причиняя неудобство, но не создавая серьезных помех. Вдали от проторенной тропы, отмечавшей путь наименьшего сопротивления, буйная флора расцвечивала сияние, который исходило от нижележащей породы. Рои подавила желание наклониться и растоптать несъедобную растительность; до тех пор, пока эти растения не начинали теснить пищевые культуры, они заслуживали жить в мире, тем более, что у большинства из них было свое применение. Повсюду замечать сорняки, не реагируя на них так, как это привычно во время работы, было известной частью ее завершающего этапа.
Туннель завершался многолюдной пещерой, в которой сходились шесть маршрутов, ведущих наверх от гармового края Осколка. Закончив работу, люди поднимались над потоками ветра, и хотя большая часть рабочих смен не требовала синхронизации, некие социальные сигналы, по-видимому, заставили их сойтись на жестком и довольно неудобном расписании. Рои увидела в пещере кое-кого из своих коллег, но ей не захотелось составить им компанию.
На краю потока тел несколько несчастных самцов цеплялись за камни, умоляя избавить их от созревшего семени. Рои подошла ближе, чтобы оценить их подношения. Каждый из самцов раздвинул пару жестких пластины, которые образовывали стык на боку панциря, открыв длинную, мягкую полость, в которой на грузных тяжах свисали по пять-шесть распухших шаров. Не все семенные пакеты отличались упитанностью и здоровьем, но Рои сознательно решила не проявлять излишнюю разборчивость. Когда ее собственный щиток раздвинулся вдоль левой стороны тела, она воспользовалась половой клешней, чтобы проникнуть в тела самцов, срезать семенные пакеты и переместить их внутрь себя.
Рои забрала все пакеты у первых трех доноров, после чего они, пожав плечами в знак благодарности, растворились в толпе. Взяв еще два пакета у четвертого самца, она поняла, что полна, и пробормотав неколько утешительных слов, оставила его на том же месте, где он продолжил молить о помощи в поисках очередной самки.
Зрелые семенные пакеты выделяли крайне неприятное для самцов вещество, и хотя несрезанные пакеты со временем чахли и погибали, время, проведенное в ожидании этого момента, могло стать настоящим испытанием. Пакеты можно было срезать и извлечь при помощи специальных инструментов, однако этот метод был сопряжен с известным риском излияния такого количества раздражителя, которого бы хватило, чтобы вызвать настоящую агонию. Половая клешня самки, в силу какой-то особенности – скопировать которую было труднее, чем ее форму или чисто механическое действие – запечатывала разрезанный тяж куда эффективнее любого инструмента.
Когда она направилась к выходу из пещеры, ее сознание обволокла приятная дымка удовлетворения. Семенные пакеты сражались за первенство, но яды, которыми они травили друг друга, весьма благотворно влияли на саму Рои. Еще большую напряженность этой битве придавало ее собственное оружие – небольшое количество размолотого растительного материала, запас которого она регулярно пополняла. Все до единого кавалеры, сражавшиеся друг с другом, погибнут в отважной попытке пересилить этого абсолютно стерильного конкурента.
Рои покинула пещеру, воспользовавшись наименее многолюдным маршрутом, намереваясь отыскать тихую расщелину для отдыха. Ветер никогда не стихал полностью, если только она не доходила до узкой полосы затишья, отделявшей гарм от сарда, но вскоре на ее пути должны были встретиться залежи менее пористой породы, которая могла сыграть роль укрытия. Спрятаться от веса, привязанного к географическим координатам, было невозможно, но после долгой работы на краю Осколка ей не требовалось избавляться от значительной его части, чтобы снять с себя излишнее бремя.
Перед ней посреди туннеля стоял одинокий самец. Он не просил о помощи, и подойдя ближе, Рои увидела, что он не имел при себе семени. Мгновением позже она заметила в его внешности кое-что еще – заметно натруженное сердце того, кто рискнул взвалить на себя вес гораздо больше привычного.
Он перегородил самый легкий путь вперед, поэтому Рои, не обращая внимания на сорняки, вскарабкалась на стену туннеля, чтобы обойти его сбоку.
– Наверняка это что-то простое, – заявил он.
Рои вежливо остановилась. – Что именно, отец?
– То, что лежит в основе всего.
– Само собой. – Рои не знала, что он имеет в виду, так что едва ли могла хоть как-то возразить.
Немного помедлив, она двинулась дальше.
Самец принялся взбираться по склону следом за ней. – Меня зовут Зак.
– Меня – Рои. – Он мужественно силился поспеть за ее шагом, но Рои сжалилась над ним и стала двигаться чуть медленнее. – Я работаю на полях, у гарм-шаркного края.
Зак одобрительно защебетал. – Полезная работа.
Рой мельком глянула назад. Если это и была попытка перевербовки из засады, его соратники хорошо прятались. – Чем вы занимаетесь?
– О моей работе ты вряд ли слышала. Собственно говоря, в последнее время я работал один.
Рои не стала спрашивать, почему он остался без команды; он просто был слишком стар и, скорее всего, не отличался хорошим здоровьем. Остаться без товарищей по работе было незавидной судьбой, но помочь ему Рои была не в силах. И уж точно не смогла бы завербовать Зака в свою бригаду – в его-то состоянии.
– Я провожу много времени в Затишье, – добавил Зак, – Рядом с нулевой линией.
– Понятно. – Он отдыхал, надеясь поправиться после болезни? Или причиной его слабости как раз и была длительная невесомость? – И чем вы там занимаетесь?
– Развлекаюсь со своими изобретениями. Пытаюсь найти простое решение.
– Не понимаю. Что именно вы ищете?
– Точно сказать не могу, – ответил Зак. – Но я пойму, когда найду.
Какое-то время они шли молча. Рои не возражала против его компании; он вряд ли бы смог перевербовать ее без посторонней помощи, а ей было приятно видеть, как он движется к высоте, более благоприятной для его здоровья.
– Когда мы движемся к нулевой линии со стороны гарма или сарда, нам приходится карабкаться вверх, а со стороны шомаля или джонуба – спускаться вниз, – сказал Зак. – Ты когда-нибудь задумывалась, почему так происходит?
– О чем здесь задумываться? – удивленно ответила Рои. – Просто так все устроено. Не дождавшись ответа, Рои добавила в свою защиту, – Вам это правда кажется чем-то удивительным? Какую точку ни выбери – найдутся места и ниже, и выше нее. Так почему стороны света не должны делиться поровну – два сверху и два снизу?
– Если ты поднимешься в любую другую точку, а потом продолжишь двигаться в том же самом направлении, – сказал Зак, – то эти стороны поменяются местами – точка, которая изначально находилась выше тебя, окажется ниже. Но если ты пересекаешь нулевую линию напрямую, этого не происходит. Если ты движешься от гарма к сарду, то всегда находишься ниже нулевой линии. А если от шомаля к джонубу, то наоборот, выше.
Несмотря на усталость, Рои заставила себя сосредоточиться. Она, возможно, и позволила себе замять эту тему ради сохранения гармонии, но что-то в Заке не давало ей уклониться от спора.
– На нулевой линии мы ничего не весим, – наконец, ответила она, – поэтому там нет ни верха, ни низа. В этом вся разница. Если бы какая-то другая точка находилась над нами в момент ее пересечения, вес бы резко изменил направление, полностью поменявшись одним скачком. На нулевой линии он уменьшается до нуля, поэтому направление по большому счету и не меняется.
– Именно. – Для Зака ее ответ, очевидно, не был откровением, но судя по голосу, он был доволен тем, что Рои взяла на себя труд и дошла до него своим умом. – Но это все равно не объясняет наблюдаемую закономерность. Я не вижу никаких противоречий и в куда более простых ситуациях – если бы наш вес, к примеру, был всегда направлен от нулевой линии или, наоборот, к ней. Как не вижу и препятствий для более сложных закономерностей. Почему именно четыре четверти? Когда ты обходишь нулевую линию по кругу, то почему она сначала должна находиться выше тебя, потом ниже, потом выше и, наконец, опять ниже? Почему направление меняется не шесть или тридцать шесть раз?
Рои досадливо проскрипела. – А если бы оно менялось тридцать шесть раз, вы бы стали спрашивать, почему не четыре или шесть.
– Конечно стал бы. Но я не думаю, что это число могло когда-либо равняться тридцати шести.
– Вы же только что сказали, что не видите к этому никаких препятствий!
– Пока что не вижу, – сказал Зак. – Но четыре – число достаточно маленькое, чтобы указывать на какую-то простую закономерность. Если бы речь шла о тридцати, я бы еще поверил, что на его месте могло оказаться тридцать шесть. Но раз уж это число равно четырем, я верю, что оно и должно быть равно четырем.
Они добрались до развилки. Рои направилась к левому ответвлению, которое, насколько ей было известно, было тупиком, в конце которого располагались удобные расщелин.
– Прежде, чем мы расстанемся, – сказал Зак, – могу я тебе кое-что показать? – Он раскрыл свой щиток и достал из пустого семенного ложа свиток высушенной кожи, который затем расправил перед Рои. – Это моя любимая карта Осколка.
На Рои карта не произвела особого впечатления. На ней было изображено единственное поперечное сечение, покрытое до нелепости регулярной сеткой коротких прямых линий, совершенно не похожих ни на один из известных ей маршрутов. К тому же на ней не было ни единого намека на хоть что-то полезное – будь то распределение растительности или залежи плотной породы, которая могла служить укрытием.
– Хотите сказать, что я могу добраться отсюда досюда? – спросила она, показывая на концы одной из необычных меток. Расположение этих точек, однако же, оставалось неясным, так как по карте нельзя было судить о том, на каком расстоянии вдоль нулевой линии, к рарбу или шарку, было сделано изображенное на ней сечение.
– Это не карта туннелей, – ответил Зак. – Это карта весов.
Спустя мгновение, она поняла, что он имеет в виду. Самые длинные линии были изображены на краю Осколка, где вес достигал наибольшей величины. Переменная длина линий и постепенное смена их угла наклона по мере движения вокруг центра карты давали вполне правдоподобное представление о том, как вес менялся от точки к точке. Небольшая поперечная черточка отличала нижний конец каждой из линий от верхнего.
– Вы сами это нарисовали? – спросила она.
– Нет, я скопировал карту, которую нашел в библиотеке. Хотя это никоим образом не указывает на ее происхождение, так что и сама она вполне может оказаться копией. Насколько мне известно, речь может идти о седьмом или восьмом поколении.
Рои задумалась над необычной задачей, которую возложил на себя картограф, создавший первоначальный рисунок. – Всем известно, что по мере удаления от нулевой линии вес увеличивается. Так зачем нужна такая карта?
– А как именно он увеличивается? – потребовал ответа Зак. – Насколько быстро – в зависимости от направления движения? И где именно находится “низ”, когда ты перемещаешься между сторонами света?
Рои не могла даже представить, кому может потребоваться знать ответы на эти вопросы с большей точностью, чем было известно ей самой. И все же в растяжениях и сжатиях этих линий было нечто притягательное. Каждая черточка не сообщала ей ничего нового, но вид картины в целом приноил ей какое-то странное удовлетворение.
– Рисунок радует глаз, – неохотно признала она. – Как узор семян на листке.
– О, он намного проще, – сказал в ответ Зак. – Я могу очень легко его описать. Допустим, ты удаляешься от нулевой линии на триста размахов к шомалю или джонубу. Тогда твой вес составит один вазн2 и будет направлен в сторону нулевой линии. Если ты отойдешь вдвое дальше, то будешь весить два вазна; втрое – три вазна, и так далее, пропорционально расстоянию.
– Если же ты движешься в направлении гарма или сарда, твой вес будет направлен от нулевой линии, а его рост ускорится в три раза. Чтобы весить один вазн, тебе нужно будет отойти на сто размахов.
– А если двигаться в направлении, которое не совпадает ни с одним из этих четырех? – Рои указала на карту. – Вес начинает искажаться. Простота исчезает.
– Не исчезает, – настойчиво заметил Зак, – если ты знаешь еще одну хитрость. Представь, что вес – это линия, в точности как на этой карте. Забудем на время о ее длине и направлении и спросим себя, какова ее протяженность вдоль каждой из осей: шомаль-джонуб и гарм-сард. Протяженность по оси шомаль-джонуб определяется тем, насколько далеко мы находимся от нулевой линии к шомалю или джонубу. Аналогично протяженность по оси гарм-сард определяется удаленностью к гарму или сарду. Это все, что нужно знать, чтобы нарисовать весовую линию. Мы можем легко описать ее протяженность по обеим осям, что однозначно определяет расположение самой линии.
Впитав эти слова, Рои снова изучила карту, которая, по всей видимости, подтверждала сказанное. Но если правило, описывающее суммарный эффект от движения в разных направлениях казалось неизбежным в силу своей простоты, то его базовые составляющие теперь поставили ее в тупик. Почему движение в сторону гарма или сарда от нулевой линии влияло на вес в три раза сильнее, чем движение по оси шомаль-джонуб? Почему не в четыре или не в пять? И почему вес по гарм-сарду отталкивал от нулевой линии, в то время как вес по шомаль-джонубу, наоборот, к ней притягивал? У нее не было ни единой догадки, но теперь она понимала, почему Зак занимался этим странным и одиноким делом. Все эти закономерности требовали объяснения.
– Когда вы найдете то, что ищите, – сказала она, – мне бы хотелось об этом узнать.
Тень, которую отбрасывало сердце Зака, стала двигаться заметно быстрее, как будто она взвалила на его щиток огромный камень. – Почему бы не помочь мне с поисками? – спросил он.
Рои снова огляделась по сторонам, но он по-прежнему был один. Неужели он на полном серьезе верил, что сможет завербовать ее без посторонней помщи? – Я уже говорила вам о своей работе.
– Я и не рассчитывал на то, что ты бросишь свою команду.
– Очень мудро с вашей стороны. – Рои внезапно ощутила укол жалости к Заку, за которым последовал вероломный трепет предательства. Будь у Зака в засаде сорок соратников, – толпа эксцентричных вопрошателей, под влиянием которых она могла бы отречься от благородной монотонности полей, – такая судьба была бы не худшим исходом.
– Моя просьба не помешает твоей работе. Я просто хочу, чтобы ты сделала кое-какие измерения, пока будешь путешествовать по краю Осколка.
– Измерения?
– Для подтверждения весов. – Зак начал сворачивать карту. – Я не имею понятия, кто это нарисовал. И могу только догадываться о масштабе, в котором изображены расстояния и веса. А что, если карта неточна? Я не могу принимать ее на веру! Даже если она была корректна, когда ее рисовали, вдруг с тех пор что-то поменялось?
Рои все еще пыталась уложить в голове мысль об одиночной, частичной вербовке, но последняя реплика ее буквально потрясла. – Однажды я слышала историю, – сказала она, – о том, что веса растут.
– И стали настолько большими, что разорвали мир на части. Отсюда и наше название для того, что от него осталось.
– Вы считаете, это правда?
Зак помедлил. – Кто знает? Может быть, это просто в нашей природе – воображать, что в прошлом наш мир был больше и величественнее. Чтобы столкнувшись с собственными ограничениями, успокоить себя тем, что однажды мы были частью чего-то большего.
– Думаю, меня бы больше утешила мысль о том, что больший мир ждет нас в будущем, – пошутила Рои.
Зак отнесся к ее словам со всей серьезностью. – Само собой, но как? Стоит ли нам надеяться на встречу с нашими мифическими собратьями, которых унесло в сторону Накала?
Рои это уже начинало казаться чересчур странным. – Вы что-то говорили об измерениях?
– Да. – Зак снова раскрыл свой щиток и извлек из него длинную трубку, изготовленную из кутикулы сусков3. Когда он протянул ее Рои, в движущемся свете стала видна расположенная внутри металлическая пружина, на конце которой располагался небольшой гладкий камешек.
Рои взяла трубку, стараясь не выказывать восхищения перед тем, насколько небрежно он вручил ей это невероятное устройство. – Видишь числа, вырезанные на боку? – спросил ее Зак.
– Да.
– Чем больше вес, тем сильнее растягивается пружина.
– Само собой. – Этот принцип был ясен, но как измерить точное направление? Сбоку трубки располагалось несколько тонких стержней; когда Рои потянула за один из них, он раскрылся, превратившись в похожую на веретено ногу. Помимо трех таких ног, прибор был оснащен системой более коротких стержней.
– Тебе нужно свизировать несколько опорных точек, – объяснил Зак. – А потом записать углы между каждой из ног и весовой трубкой.
– Кажется, задача становится не такой уж простой.
Собственно говоря, она становилась похожей на настоящую работу. Однако у чувств, которые в ней вызывали планы Зака, не было ничего общего с ажиотажем товарищеского духа. Он не конкурировал с ее командой; его предложение было совершенно иного рода.
– Тебе нужно просто записать несколько чисел, – заверил ее Зак. – Я не прошу тебя заниматься расчетами.
Он установил треногу и продемонстрировал. На стенах всех основных туннелей через регулярные интервалы были нанесены навигационные знаки; Зак разработал систему правил, с помощью которых на них можно было выбирать точки для правильной ориентации устройства.
– Вам стоит обратиться к кому-нибудь из бригады разметчиков, – предложила Рои. – Они ходят повсюду.
– Пробовал. Они отказались.
Когда Рои сама успешно произвела измерения, она сложила устройство и поместила его в пустовавшую правую полость вместе со свитком кожи для записи результатов.
Они расстались, пообещав друг другу встретиться на том же самом месте спустя тридцать шесть смен.
Когда Рои взялась за поиски места для отдыха, встреча с Заком начала казаться все более далекой и неправдоподобной, как будто она узнала о ней из третьих рук, а не испытала на собственном опыте. Зак говорил, что планирует найти и других помощников, но шансы на успех, по ее мнению, были невысоки. Уже сейчас ее собственная уверенность в том, что она сможет уделить время этой очаровательной и бессмысленной задаче, пошла на спад. Впрочем, сейчас она была утомлена, и даже мысли об уходе за зерновыми вместе с ее сокомандниками заставляли ее изнывать от скуки.
Она нашла в конце туннеля незанятую расщелину и забралась в гостеприимную пустоту разлома. До нее все еще доносился неумолкающий шелест ветра, но расположенная позади громада плотной породы была достаточно крепкой, чтобы отвести поток от ее выветрелого щитка.
Когда ее глаза прижались к камню, поле зрения заполнило бесформенное сияние. Весь Осколок светился теплом, идущим от Накала; даже находясь в укрытии, она по-прежнему купалась в волнах этого сияния.
Рои расслабилась и позволила своим глазам стать нечувствительными к свету. Сияние стало угасать, растворяясь в бесцветном ничто. Сквозь пустоту маршировали образы сорняков, которые она выискивала в течение недавней смены. Затем ее тело впало в оцепенение, а сознание затихло.
- Наименования сторон света (а также некоторые другие слова, описывающие быт жителей Осколка), по-видимому, взяты из языка фарси: гарм – “горячий”, сард – “холодный”, шомаль – “север”, джонуб – “юг”, рарб – “запад”, шарк – “восток” – прим. пер.
- В переводе с фарси – “вес” – прим. пер.
- В переводе с фарси – “таракан” – прим. пер.