Две фигуры, жалуясь друг другу, устало пробираются в сумерках через горную долину где-то в туманной украинской местности.
– … Я к тому, что если говорить в общем, то я, конечно, знала, что такие низкие температуры бывают где-то в лабораториях, но не думала, что можно настолько замерзнуть. Долго еще? Мы можем сделать привал? Мне кажется, я вот-вот околею. – Это Рула. Смерть от холода ей, конечно, не грозит. Просто она ненавидит погоду. Любую – за редкими исключениями.
Александр не считает, что сейчас настолько холодно, но решает промолчать. – Если мы остановимся сейчас, ты замерзнешь еще больше. Впереди пещера. До нее явно осталось не больше километра.
– Точно! Алекс! И эта таинственная пещера! Прошлый раз ты ходил в этот поход летом. Тогда было Солнце! И хорошая видимость, между прочим! Я впервые в жизни так замерзла. Если мы умрем от переохлаждения, я тебя прикончу.
– Слушай, сегодня сильно хуже уже не станет, а завтра погода начнет налаживаться. Мы найдем пещеру, разложим плиту, согреемся, и все будет нормально. С нами все будет нормально! Это где-то за теми деревьями. Мы будем наблюдать за звездами. Завтра здесь будет красиво и солнечно, и к полудню мы уже будем в Сколиаве. Дальше нам идти только вниз.
– Ты обещал живописную природу. А это меня бесит. Я вижу один туман. И тщедушные сосенки. Мы ее никогда не найдем.
Двадцать минут они бредут в относительной тишине. Затем Александр сообщает: «Вот она». Он указывает в направлении длинной укатанной грязевой борозды, начало которой виднеется впереди. – В прошлый раз я там подскользнулся, когда спускался с холма. Дальше сворачиваем налево, и пещера будет примерно в двухстах метрах по этой тропинке. Если бы не туман, мы бы увидели ее, еще когда спускались в долину.
– Я вижу обертку от шоколадки, – с укоризной замечает Рула.
– Где?
– Там.
– Значит, – с виноватым видом замечает Александр, подбирая обертку и засовывая ее в карман, – мы идем правильно.
Спустя еще десять минут они достигают цели. Рула скрепя сердце признает, что несмотря на убогий и жутковатый вид, пещера, по крайней мере, может защитить их от разгула стихии. Чтобы согреться, она забирается в свой спальный мешок, а Александр тем временем достает плиту и начинает разогревать бобы. Когда ужин, наконец, готов, Рула уже спит, так что в итоге он все съедает один. После этого ложится сам и, прижавшись к Руле, пытается занять как можно более удобное положение.
– Просыпайся.
Александр барахтается внутри спального мешка, тщетно пытаясь выбраться наружу. Он издает примитивные, проточеловеческие звуки и щурится. Снаружи все еще темно. Точнее, очень темно. Он сверяется с часами – сейчас нет и семи утра.
– Там туннель, – сообщает Рула. – Видишь? Внутри пещеры.
Александр щурится в том направлении, куда, по его мнению, указывает Рула. На некотором расстоянии от них, в глубине пещеры виднеется бледный желтоватый круг – вход в туннель, размером примерно со взрослого человек – судя по всему, освещенный изнутри миниатюрной лампой накаливания. Свет едва виден; в дневное время его бы даже не заметили.
– Ерунда это все, – лукаво отвечает он. Вообще-то он не имеет ни малейшего понятия, что это за туннель. Александр знает лишь, что сейчас он, строго говоря, еще спит, и хочет оставаться в таком состоянии и дальше.
– Он был тут и раньше, – замечает Рула. Она держит в руках его цифровую камеру и, судя по всему, уже пролистала список снимков до фотографии, которую он сделал во время предыдущего похода. – Вот. – Она передает ему камеру, на экране которой изображена фотография, сделанная внутри пещеры. Двое улыбающихся мужчин за пятьдесят – отец и дядя Александра – стоят плечом к плечу в походной экипировке. По земле разбросано туристическое снаряжение. Вспышка освещает находящуюся у них за спиной внутренность пещеры. Вход в туннель едва заметен – если заранее знать, куда смотреть.
Алекс сравнивает фотографию с тем, что он видит перед собой в реальности. Та же местность. Тот же вход в туннель. Который, судя по всему, остался незамеченным, когда он был здесь с отцом и дядей.
– Так кто же это построил? – спрашивает Рула.
– Сейчас шесть сорок утра, – недовольно возражает Алекс, возвращая ей камеру. – Ложись спать.
– Не могу, – отвечает Рула. – Сейчас слишком холодно, и мне мешает этот гул.
– Гул. – Александр ненадолго вслушивается. Она права. Звук идет из туннеля.
Туннель оказался узким – ширины едва хватает, чтобы человек пролез через него боком. На земле у входа и дальше вглубь довольно много пыли и мусора – кем бы ни были строители этого места, прибираться за собой они явно не стали. Крошечные лампы на черных витых проводах вкручены в потолок с интервалом в несколько метров. Света хватает, чтобы увидеть, как туннель уходит как минимум на десять метров вниз, после чего изгибается и теряется из вида.
– Что, по-твоему, находится внизу? – спрашивает Рула.
– Скорее всего, шахта. Или археологические раскопки. Рула…
Рула зажигает факел и начинает спускаться, соскребая с обеих стен каменную крошку в попытке удержать равновесие.
– Я вернусь через несколько минут.
Александр испытывает отчетливо тревожное ощущение, что ему уже доводилось видеть подобное в кино. – Внутри может быть опасно, – возражает он. – Там могло произойти обрушение.
Рула продолжает идти вперед и вскоре исчезает из вида. Слова «Я скоро вернусь» отдаются эхом от стенок туннеля.
Александр, щурясь, вглядывается в темноту. Полминуты он бродит по пещере, засунув руки в карманы. Затем, выругавшись, достает из вещмешка еще один факел и спускается следом за Рулой.
Преодолев тридцать метров узкого туннеля, Александр, жмурясь, оказывается посреди подземного коридора, освещенного флюоресцентными лампами. Стены здесь выкрашены серовато-зеленой краской, потолок низко нависает над головой. Справа коридор заканчивается тяжелой деревянной дверью с небольшим окошком из армированного стекла, за которым не видно ничего, кроме темноты. Слева он тянется чуть дальше, после чего сворачивает направо и углубляется внутрь горы. Похожие двери располагаются напротив входа в туннель и сразу за углом. На полу валяется огромная механическая дрель и целая гора из обломков – настолько большая, что Александру приходится перелезать через нее, чтобы пройти дальше. – Рула?
– О, ты здесь, – кричит Рула. Мне кажется, это старая советская лаборатория!
– Нам точно не стоит здесь оставаться. Что, если мы не одни?
– Здесь никого нет. Слушай. Это просто гул. Скорее всего, его издает старый генератор. – Рула тянет Александра вперед, и он неохотно следует за ней по коридору.
Похоже, что все флюоресцентные трубки либо не работают, либо мерцают.
– То есть кто-то построил все это в прошлом году?
– Нет, скорее всего, этому месту уже не одно десятилетие. Но недавно кто-то прорыл сюда ход.
– Так почему же генератор до сих пор не заглох? – спрашивает Александр.
– Потому что его перезапустил тот, кто прорыл туннель, глупенький.
Александр на мгновение останавливается у черно-желтой предупреждающей ленты на полу. Лента тянется через весь пол, идет по стенам и потолку, образуя замкнутое кольцо, окружающее коридор. Второе такое же кольцо находится чуть дальше, примерно в десяти сантиметрах от первого. На полу и потолке между двумя лентами располагаются узкие металлические рельсы; внутри каждой из стен виднеется край толстой металлической плиты. На примыкающей к ленте стене Александр замечает пару маленьких клавишных панелей, на каждой из которых имеется большая красная кнопка с выведенной снизу трафаретной предупреждающей надписью. Это защитная дверь, которая сейчас задвинута внутрь стены.
Не заметив, что он остановился, Рула минует еще несколько темных дверей и заворачивает за угол. Следом раздается ее крик. Александр бежит к ней и тоже кричит, увидев прислонившийся к стене скелет.
Труп серый, и уже успел порядком разложиться. Было бы непросто определить его пол, не будь на нем тяжелого свитера – судя по всему, мужского размера – с кошмарным сочетанием цветов. Темные брюки, очки с толстыми стеклами, дешевые часы. – У него в руке пистолет, – замечает, приходя в себя, Рула. – Он пытался себя защитить. Смотри. У него в свитере большая дырка. А на стене пятно. Его кто-то застрелил. Охрененно большой пулей.
– Здесь? – Александр долго оценивает ситуацию испытующим взглядом. Стена позади трупа серая, и это отличает ее от тошнотворного бледно-зеленого цвета, в который выкрашен весь остальной комплекс. Собственно говоря, вид этой стены наводит на мысль, что раньше здесь было продолжение коридора, но затем его изолировали. Теперь на этом месте осталась всего одна полоса черно-желтой ленты с расположенными за ней углублениями в стенах, полу и потолке, а дальше – сплошной бетон.
Рула делает снимок, воспользовавшись камерой Александра. – Он здесь не меньше десяти лет, – замечает она. – Сюда.
Александр понимает, что Рула идет вдоль синего промышленного кабеля, протянувшегося через пол комплекса. – Я хочу выяснить, куда он ведет, – объясняет она.
Они проходят мимо еще двух тел – на этот раз одетых в военную форму советского образца и распластавшихся на полу с лежащими неподалеку пулеметами. Рула едва не поскальзывается на стреляных гильзах. Она делает еще несколько снимков мрачной, похожей на лабиринт, базы. Продвигаясь дальше, они снова то тут, то там видят оставленное на полу оружие. Раскиданные повсюду документы. Брошенные пенопластовые стаканчики из-под кофе. Кругом полно пыли, и витает запах застоявшегося воздуха. Александр наклоняется, чтобы подобрать ксерокопию какого-то документа. Текст вполне читаем, но разобраться в нем совершенно невозможно. Слишком много научной и военной терминологии. – В этом документе есть рисунок. На вид – большое яйцо.
– Алекс, а вон на ту штуку оно похоже? – Рула впереди, у следующей T-образной развилки.
Он бежит к ней и, взглянув туда же, куда смотрит Рула, ошарашенно замирает на месте. На полу выпуклыми грудами металла лежат грубо погнутые и разломанные противовзрывные двери, буквально усыпанные разноцветными знаками – красно-белыми, бело-синими, черно-желтыми. Внимание. Неопознанный объект. Внимание. Неизвестная угроза. Риск радиационной опасности. Риск биологической опасности. Риск меметической опасности. Позади находится испещренный предупреждениями арочный проем – точно такой же, как и в любом другом месте этого комплекса, – а за ним – огромный кубический бункер метров двадцать пять шириной.
В центре бункера, подвешенное на сложной конструкции, отчасти состоящей из обычных строительных лесов, а отчасти – из объемистых гидравлических амортизаторов, – располагается зеркальное яйцо. Оно полностью бесцветное (и лишь отражает цвета окружающей обстановки), удерживается в вертикальном положении, а его размера как раз хватает для того, чтобы внутри поместился кокон со взрослым мужчиной. Сверху на него светят два прожектора, которые отражаются аккурат в глаза Александра и Рулы, отчего создается впечатление, будто яйцо смотрит на них парой ослепительно ярких, немигающих глаз.
В случае аварии дверь будет закрыта
и заблокирована автоматически
Персонал, требующий доступа к бункеру A/T/Y,
ВКЛЮЧАЯ СЛУЖБЫ ЭКСТРЕННОЙ ПОМОЩИ,
должен получить разрешение оперативного командующего
*** ВНИМАНИЕ: Далее в силу вступают сдерживающие процедуры А. И. С. З. ***
На полу комнаты разбросаны тела восьми человек. Повсюду – брошенное исследовательское оборудование. Слева от двери, в непосредственной близости от нее, располагается древний компьютерный терминал 1980-х годов, с навалившимся на него скелетом в белом халате. Осторожно приближаясь к Руле сзади, Александр понимает, что верхняя часть помещения окружена балконом, на который можно подняться при помощи лестницы – оттуда за происходящим наблюдает еще несколько мертвецов. Синий кабель, вдоль которого шла Рула, подключен к промышленной электророрезетке, вмонтированной в пол комнаты.
– Как думаешь, что это такое? – спрашивает Рула, зачарованная собственным отражением. – Американская спутниковая технология? Похоже на продвинутую модель Спутника. Или просто большую каплю ртути.
– Мне здесь не нравится, – замечает Александр. От этого места у него по коже ползут мурашки. Ему кажется, будто за ним наблюдают, будто мертвые тела движутся, когда он на них не смотрит. – Нам нужно отсюда выбираться.
Рула фотографирует каждый закоулок. Снимок яйца она делает дважды, так как в центре первого из-за отраженной вспышки остается яркое белое пятно.
Посередине опоры, на которой держится яйцо, располагается передвижная медицинская койка. Несмотря на стоящий рядом подъемник, Рула поднимается к ней под лестнице. Койка снабжена фиксаторами для рук и ног, изготовленными из кожи и овчины. Фиксаторы разорваны. Сбоку от каталки расположена платформа, по-видимому, предназначенная для врача, работающего с лежащим на ней пациентом. Там же стоят два баллона – предположительно с кислородом или закисью азота, – к которым подсоединен длинный шланг с пластиковой маской на конце. По другую сторону каталки находится яйцо – ровно так, чтобы пациент мог свободно поместить внутрь него свою руку. При условии, что это возможно. Более внимательный осмотр показывает, что фиксаторы для рук на этой стороне каталки остались целыми.
Наклонившись вперед, Рула легонько щелкает по яйцу пальцем, и оно издает легкий стук, поглощая большую часть звука, как сплошной кусок камня.
– Рула, эта штука в крови, – неожиданно замечает Александр. Рула делает шаг назад. Александр прав. Из яйца, ровно там, где находится каталка, торчит кость; струйка засохшей крови тянется вдоль его оболочки до нижнего конца, в тени которого скрывается темная, широкая лужа.
– То есть кто-то засунул туда свою руку, и… и им пришлось отпилить… – начинает было Рула.
–… вся комната в крови. – Александр поворачивается и неожиданно начинает внимательнее разглядывать стены. Он был слишком сосредоточен на яйце. Возможно, его зрительная кора просто списала все на повреждения от воды – отслоившиеся обои или вроде того. Однако подушка на каталке вовсе не красного цвета, она заляпана красными пятнами; на крупных настенных панелях кое-где видны настоящие взрывы, будто их кто-то обрызгал краской, а под многими телами – засохшие темно-красные тени. (Присмотревшись внимательнее, Алекс видит по меньшей мере две раздробленных бедренных кости и руки, сломанные под такими углами, о которых больно даже подумать. Мало того, даже торчащая из яйца кость выглядит так, будто ее отломили, вместо того, чтобы аккуратно отрезать пилой…). Кровавые подтеки тянутся с балконов, от некоторых из лежащих там трупов, где кровь, скорее всего, скопилась и перелилась через край; несколько пятен попали даже на прожекторы, подвешенные на цепях в двадцати метрах от пола. Местами виднеются кровавые отпечатки ног.
В человеческом теле содержится довольно много крови, но она не находится там под высоким давлением.
Когда Александр встречается взглядом с Рулой, сомнений не остается: она, наконец-то, начинает понимать суть происходящего. Рула первой добирается до выхода и мчится по коридору, вновь следуя вдоль лежащего на полу синего кабеля. На бегу Александр замечает развешанные то здесь, то там зеленые знаки аварийного выхода. Когда они снова оказываются у T-образного перекрестка, где был найден первый скелет, синий кабель заворачивает вправо, туда, откуда они и пришли, в то время как светящиеся бегущие человечки на зеленых знаках указывают налево, в сторону мертвого ученого и залитого бетоном коридора.
– Думаю, выход там, – указывает Рула.
– Знаю, – отвечает Александр. – Он пытался сбежать, открыл защитную дверь бункера и обнаружил за ней стену из сплошного бетона. Когда о происшествии стало известно, всех запечатали внутри комплекса. Чтобы удержать это нечто под землей.
– Какое нечто?
– Просто беги, – говорит Александр. – Беги. Этого я знать не хочу.
Они в спешке преодолевают последние, тусклые и грязные коридоры. Они огибают груды черных и пыльных обломков, отколотых от горного массива и, наконец, достигают входа в туннель, где все еще горит крошечная желтая лампочка, указывающая путь на поверхность.
Нагнувшись, Александр достает из груды камней электрическую дрель. – Рула, говорит он, показывая ей инструмент как раз в тот момент, когда она уже собирается нырнуть в туннель и приступить к подъему. Он поднимает дрель и один раз нажимает на кнопку пуска. Пиииииииииииэээээууууу. – Вот за этим кабелем мы и шли.
Когда они достигают входа в туннель, рассвет уже миновал. Солнце направляет свои оранжевые лучи прямиком в пещеру, слепя глаза и вырисовывая четкие тени на внутренней стене. Утренний воздух несет с собой свежесть, и от него даже становится теплее; отсюда глазам Александра и Рулы открывается прекрасный обзор на всю горную долину, раскинувшиеся за ее пределами равнины и даже город Сколиава, от которого их отделяют полдня пешего пути.
Дальше остается только спускаться.
Название взято из песни «Rag and Bone» американского рок-дуэта The White Stripes – прим. пер.