– Веселая выдалась ночка, да, сэр? – раздался чей-то голос.
Сэм распахнул глаза, и половина класса покатилась со смеху. – Очень смешно, – сказал он. – Но осталось всего десять минут, так что шутки вам лучше приберечь до конца контрольной.
Засунув руку под стол, он стукнул кулаком по ноге, и вперился взглядом в часы на противоположной стене класса, задавшись вопросом, могла ли коллективная сила воли учеников, которым катастрофически не хватало времени для завершения контрольной, остановить движение минутной стрелки. Когда у Эммы резались зубы, они с Лорой несколько месяцев спали, как придется – но тогда их вмешательства обычно хватало, чтобы на какое-то заставить ее уснуть. Теперь все было иначе, ведь однажды проснувшись, Эмма оставалась на ногах. Даже когда она старалась не мешать и тихо коротать время в одиночестве, чувство вины не позволяло Сэму бросить дочь в пустой комнате, где она проводила нескончаемые часы в компании с альбомом для рисования. Он уже не знал, где именно пролегает черта, отделяющая непростительную небрежность от желания продлить бодрствование дочери, сделав его более сносным, но спать как ни в чем не бывало, зная, что Эмма сходит с ума от безделья, Сэм просто не мог.
Когда прозвенел звонок, он собрал контрольные и направился в учительскую. Сэм уже дошел до четырех ложек растворимого кофе с тремя ложками сахара; обычно он опил его черным, но в это раз добавил в напиток ровно столько молока, чтобы выпить его залпом, не обжигая рта. От коричневой жижи заболели зубы и сжался желудок – но жужжащий где-то позади глаз белый шум стал сильнее, и из невнятного шипения начали отделяться фрагментарные мысли, рикошетом запрыгавшие у него в голове. Каким бы далеким от нормального бодрствования ни было теперешнее состояние, скорость беспорядочной мыслительной деятельности уже сама по себе должна была помешать ему заснуть.
Когда Сэм вышел на парковку, к горлу подступила кислота. Он чувствовал, как пульсирует кровь, но это ощущение напоминало не столько прилив энергии, сколько последствия от удара кувалдой. Ничего не выйдет; даже если ему удастся обезопасить себя от микросна на ближайшие двадцать минут, своим суждениям и рефлексам Сэм сейчас доверял не больше, чем после выпитой бутылки виски.
Он огляделся по сторонам. – Садик?
Садик замер, сгорбившись у открытой двери машины с целой охапкой бумаг.
– Сможешь меня подвезти?
– Конечно.
Сэм подошел ближе, надеясь, что его походка выглядела не настолько шаткой, как ощущал ее он сам. – Спасибо.
– Проблемы с машиной?
– Нет. Я полночи не спал из-за Эммы, так что если сяду за руль…
Садик просто кивнул. – Не вопрос.
– Значит, Эмме нездоровится? – спросил он, когда Сэм сел рядом и застегнул ремень.
– Да. – Сэм замешкался; сын Садика страдал от мышечной дистрофии, что, по-видимому, требовало переосмысления его собственных жизненных трудностей. – Что-то нарушает работу ее циркадных ритмов. Она просыпается посреди ночи и чувствует себя бодрой еще двенадцать часов.
Пока они ехали по парковке, Садик молчал, и Сэм предположил, что тот просто пытается подобрать вежливый ответ на столь тривиальную причину для недовольства. Но когда они свернули на дорогу, он сказал: «Я понимаю, как порой раздражают люди, которые говорят, что у них есть знакомые с точно такими же медицинскими проблемами. В девяноста процентах случаев они совершенно не понимают, о чем говорят».
– Допустим.
Садик широко улыбнулся. – В общем, думай, что хочешь – можешь даже пропустить мои слова мимо ушей. Но точно такие же симптомы проявились у моего зятя.
– Серьезно? И какой диагноз ему поставили?
– О, к врачу он не пойдет. Он настаивает, что это не простая бессонница, но при этом слишком крут, чтобы признать, что может не справиться с проблемой при помощи одной только силы воли. Мою сестру это уже сводит с ума.
– Хмм. – Веки Сэма, подрагивая, опустились вниз, и перед его глазами возник образ хмурого боксера, страдавшего в предутренние часы от нереализованных амбиций и целой вереницы сотрясений мозга. Что могло объединять его с шестилетней девочкой?
– Вот какое дело: я прекрасно понимаю что доктор Гугл нам не друг, но Нур прошерстила интернет, и такие случаи, похоже, встречаются сплошь и рядом.
Сэм заставил себя открыть глаза. – Когда я наводил справки в прошлый раз, то нашел только болтовню о цифровых детоксах и клизмах с валерьянкой.
– Да, не исключено, что это такая же чепуха. Но я попрошу ее прислать тебе ссылку – сможешь сам оценить, что к чему.
Когда Садик его высадил, Сэм как можно тише открыл входную дверь и направился в свободную комнату, где Лора обустроила их совместный домашний офис.
– Как Эмма? – спросил он.
– Когда я забрала ее в обед, – ответила Лора, – она сказала, что совсем не устала и просила разрешить ей остаться. Когда она, наконец, заснула, было уж почти два часа.
– Ну, какой-никакой, а прогресс, да? – Сэм не отслеживал время пробуждения дочери; ее он старался не тревожить примерно до двух часов ночи, и к моменту его прихода Эмма уже успевала проснуться. Но в целом все и правда выглядело так, будто ее цикл ежедневно сдвигался минут на пять вперед.
Настрой Лоры, судя по всему, был далек от оптимизма. – Что с машиной? – спросила она.
– Я не хотел садиться за руль. Сил почти не осталось.
– Ясно. Может, тогда тебе лучше поспать?
– Сейчас моя очередь готовить ужин.
– Не переживай. Я закажу еду на вынос.
Сэму удалось продержаться на ногах ровно столько, чтобы успеть раздеться и забраться под одеяло. Через три часа его разбудил аромат жареного риса. Кофеиновый марафон не помешал заснуть, но в то же время подбросил ему на шестеренки достаточно песка, чтобы Сэм проснулся в полнейшем рассинхроне с собственным телом – с волчьим, как по утрам, аппетитом и продрогшим до костей, будто на часах было три утра, да еще и в придачу с головной болью и сухостью во рту, навеявшими далекие воспоминания о ночах, проведенных на клубных тусовках, когда он, едва волоча ноги, добирался домой к рассвету и спал до полудня.
Когда он зашел на кухню, Лора как раз открывала контейнеры с едой, от которых над столом поднимался ароматный пар. Он напрягся, пытаясь уловить хоть какие-то звуки из комнаты Эммы, но так ничего и не услышал. – Ей нравится китайская еда, – заметил он. – Не представляю, как при этом она умудряется спать.
Стоило приступить к еде, как самочувствие стало улучшаться. Сейчас было семь часов; раз уже Эмма уснула не раньше двух, до часа она, скорее всего, не проснется – может быть, тогда ему удастся поспать еще раз с десяти до… трех? Скоротать в одиночестве пару часов – не такая уж пытка, а если вовремя не провести черту, то рано или поздно он либо насмерть разобьется в кювете, либо потеряет работу из-за профнепригодности.
– Как работа? – спросил он у Лоры.
– В порядке.
– Тебя это не угнетает? Все время сидеть взаперти?
Она нахмурилась, обдумывая его слова. – За день я, наверное, успеваю сделать больше дел – даже с учетом пары часов, которые провожу с Эммой. Но когда я одна, на меня будто находит оцепенение. Есть, конечно, пара коллег, которые меня раздражают, но сидеть за столом в абсолютной тишине… пока я сосредоточена, это не мешает, но стоит сделать паузу и оглядеться по сторонам, как начинает казаться, что я последний человек на Земле.
Убрав со стола, Сэм мельком взглянул на свой телефон. Нур, сестра Садика, прислала ему электронное письмо с гиперссылкой.
Лора была в гостиной и просматривала меню стриминговых сервисов в поисках того, что могло бы помочь ей развеяться. Сэм спустился в кабинет и открыл ссылку на компьютере.
Нур отыскала длинную дискуссию на одном из форумов медицинской помощи. Обычно Сэм относился к таким сайтам с изрядным скепсисом, но этот форум мог, по крайней мере, похвастаться неплохой организацией. Дискуссия, о которой шла речь, была посвящена расстройствам фазы сна, при которых не наблюдалось ни аналогичного семейного анамнеза, ни генетических маркеров, ни сопутствующих психиатрических заболеваний, ни посменной работы, ни частых путешествий на большие расстояния, а также никаких видимых повреждений мозга, опухолей или патологических изменений.
Несмотря на, казалось бы, нишевую специфичность темы, количество сообщений исчислялось десятками тысяч. Модератор весьма кстати зафиксировал в верхней части списка запись с обзором результатов опроса, проведенного среди участников дискуссии и включающего ответы трех с лишним тысяч пользователей. Сравнение с демографической статистикой всего форума показывало, что болезнь не отдавала предпочтения людям определенного возраста, пола, рода деятельности, этнической принадлежности или географического охвата. Фаза на момент начала болезни занимала весь диапазон от двенадцатичасового опережения до двенадцатичасового отставания, но со временем постоянно смещалась относительно показаний часов, что отметили абсолютно все пострадавшие. Обычно она сдвигалась вперед на несколько минут в день, однако у небольшой части группы процесс шел в обратную сторону. Это распределение, как и отметил модератор, в общем и целом соответствовало разбросу эндогенных циркадных ритмов, обнаруженных исследователями сна в ходе эксперимента над группой здоровых добровольцев, которые, будучи изолированными от солнечного света и каких бы то ни было социальных сигналов, могли воспринимать время, лишь ориентируясь на внутренние биологические часы.
Сэм прокрутил страницу чуть ниже и бегло ознакомился с сообщениями из топа, ожидая найти в них хвалебные отзывы о более или менее популярных способах лечения. Но объявления о продаже змеиного масла – если таковые и были – очевидно, заминусовали до такой степени, что для них просто не осталось места; мнение большинства сводилось к тому, что действенного лекарства не существовало. Люди перепробовали все от фототерапии и теплых ванн до мелатонина1 и модафинила2, но их биологические часы упрямо продолжали следовать своему естественному, немного отличавшемуся от обычных 24 часов, ритму, не обращая внимания на какие-либо природные или фармакологические «задатчики ритма», которые в теории могли выдернуть их из состояния рассинхрона.
В боковой колонке приводились ссылки на научные источники, посвященные расстройствам сна. Перейдя по названию «синдром плавающего сна», он открыл обзорную статью в одном из медицинских журналов. Подавляющее большинство пациентов, чьи биологические часы переставали реагировать на внешние стимулы, страдали от полной слепоты, при которой человек терял не только саму способность видеть, но и ганглиозные клетки сетчатки, реагирующие на яркость окружающего освещения. Среди зрячих людей подобное расстройство предположительно встречалось редко и зачастую сопровождалось опухолями, травмами головы, либо иными, поддающимися диагностике, повреждениями супрахиазматического ядра, отвечавшего за регуляцию циркадных ритмов. Кроме того, одно из исследований показывало, что биологические циклы у таких пациентов – в отличие от пользователей форума – были гораздо длиннее нормы.
Он услышал шаги Лоры. – Чем занимаешься? – спросила она.
Сэм пересказал ей то, что успел прочитать, стараясь смягчить пессимистичные выводы. – Здесь наверняка действует ошибка отбора, – заметил он. – Те, кто быстро поправился, скорее всего, не стали бы писать на этом форуме.
Но Лора, похоже, была твердо намерена готовиться к худшему. – Если Эмма стала жертвой плавающего сна, то как часто она будет вписываться в обычный школьный распорядок? Чтобы как следует сосредоточиться, ей нужно быть на ногах уже к семи утра – но и не настолько рано, чтобы заснуть до пяти вечера. Получается, что ее пробуждение должно прийтись на трех-четырехчасовой интервал между 4 и 7 часами утра – восьмую часть суток. То есть пять недель из сорока она будет в норме, но во все остальные дни…
– Если до этого дойдет, я всегда смогу обучать ее на дому, – ответил Сэм. – Но прошло всего четыре дня! Может быть, она просто будет просыпаться все позже и позже, пока не вернется к нормальному графику – а после этого от радости ударит по тормозам, и на этом все закончится.