В первый день нового семестра Сэм чувствовал, что его разум остр, как бритва, а сам он прекрасно подготовлен к началу занятий. День начинался как нельзя лучше: он проснулся в пять и обнаружив, что Эмма все еще спит в своей кровати, провел следующий час до ее пробуждения за вычиткой учебного плана. Но каждый раз, когда он отворачивался от доски, чтобы оценить ясность своего изложения, его взгляд неизбежно приковывало к пустым стульям в переднем ряду, и Сэм начисто терял нить разговора.
Отсутствовала третья часть класса. Его внутренний циник так и порывался отнести это на счет подражателей-симулянтов, но такое объяснение было бы надуманным, ведь на занятия не пришли даже двое его самых прилежных учеников. Задавая вопрос, он по-прежнему рефлекторно готовился отклонять их ответы, чтобы дать высказаться остальным, и теперь молчаливая реакция класса попросту выбивала его из колеи. Никто не умер и даже не был болен в привычном смысле этого слова, но редеющий класс все же наводил на мысль о тяжелой утрате.
Учительская в обеденный перерыв уже не выглядела опустевшей, но все, кто попадались ему на глаза, казались встревоженными. Сэм примкнул к одной из деморализованных групп.
– Мы должны прилагать больше усилий, – сказал он. – Мы не решим проблему, если будет просто высылать ученикам бланки с заданиями, надеясь, что они почерпнут все остальное из ночных лекций на YouTube.
– То есть ты готов приходить на работу в три часа утра? – спросила Глория. – И если да, то кто будет замещать тебя во время обычных занятий?
– Общая статистика не меняется; в нашем районе на каждого ученика приходится то же самое количество учителей. Нам нужно провести реорганизацию и соотнести учеников с учителями по фазе их ритма. Лично меня плавающий сон не затронул, но я был бы безмерно рад жить в той же фазе, что и моя дочь. Если бы она могла ходить в школу, когда ей удобно, я в те же часы мог бы работать и заниматься с местными учениками, которые живут по такому же распорядку. Мои старые уроки пришлось бы объединить с занятиями в паре-тройке ближайших школ…
– Это не сработает, – перебил его Садик. – Организовать круглосуточную работу всех корпусов было бы непосильной задачей, и это не учитывая перевозку детей между тремя пригородами посреди ночи. Если ученики не могут посещать школу в обычные часы, мы, конечно, должны проявить гибкость, но вовсе не так. Использовать обучающие программы, видеолекции – все, что поможет им наверстать упущенное. Но заниматься этим им придется из дома.
Том посмотрел на них так, будто Сэм и Садик выжили из ума. – Какова бы ни была причина, проблема не будет длиться вечно. Через пару месяцев все вернется в норму.
– Думаешь, проблема исчерпает сама себя, как сезонный грипп? – удивился Сэм. – Ее распространение не похоже на инфекцию. И биология это только подтверждает – нет ни воспаления, ни антител.
Том прыснул со смеха. – Ну да, а что ты ожидал от болезни, которая на девяносто процентов объясняется медиавирусом?
– Девяносто процентов – это уже чересчур, – парировал Сэм. – И даже если ты думаешь, что многим детям просто не хочется ходить в школу, большинство взрослых такой симуляцией ничего не добьются; им не хватит ни оплаченного больничного, ни страховки от потери дохода, чтобы весь день валятся в постели – тем более, что вывести на чистую воду их сможет одна-единственная полисомнограмма.
Том продолжал стоять на своем. – Людям же как-то удается работать посменно. Если медсестра в состоянии заступить на ночное дежурство, то почему другие могут пользоваться отговорками, когда их услуги нужны на рабочем месте?
Сэм уже чувствовал нарастающий гнев. – Некоторым людям проще приспособиться к посменной работе, чем другим – но даже если им это удается, то только благодаря тому, что их циркадные ритмы реагируют на самые разные временные сигналы: они встают с постели, они двигаются, едят, ощущают яркий свет. Проблема «пловцов» в том, что все эти сигналы на них никак не влияют. Это то же самое, что слепота к солнечному свету – за исключением того, что распространяется она и на температуру, и на пищу, и на физическую активность, и на социальные взаимодействия, и даже на все существующие пилюли от джет-лага.
Том ничего не сказал, но его лицо приняло выражение мученика, травлей доведенного до молчания. Он знал правду: тот, у кого была хоть капля силы воли, непременно бы стиснул зубы и поднялся с постели, чтобы выполнить свои обязанности.
Забирая дочь из школы, Сэм стал свидетелем замысловатого ритуала прощания между Эммой и ее лучшей подругой Натали. Заключив друг друга в объятия, которые должны были поставить точку в их дружбе, позволив каждой идти своей дорогой, девочки – в знак напоминания или пришедшей в голову отговорки – оглянулись не меньше пяти раз.
– Как дела в школе? – спросил он, когда подошла Эмма.
В ответ она лишь пожала плечами. Сэм не стал на нее давить; сегодня она была бодра как никогда, и понять это можно было безо всяких вопросов. Когда она, наконец, вернулась к полноценным занятиям в школе, то была так счастлива, что твердила ему об этом целых полчаса, но теперь, наверное, воспринимала эту возможность как простую данность. Он никак не мог набраться смелости и сказать ей, что в скором времени ситуация может снова измениться.
– Оливия уснула еще до обеда, – сказала Эмма, когда Сэм разблокировал машину. – Мишель – после. А когда вернулась Карен, перемена уже прошла, потому что она не успела проснуться до ее конца.
– Да, многие люди столкнулись с той же проблемой… – Он осекся, не желая фиксироваться на каком-то конкретном времени. Что и у тебя? Что была и у тебя?
– Но как сохранить дружбу, если люди не смогут видеться друг с другом? – возмущенно спросила Эмма, будто все происходящее происходило по чьему-то указу, и этому кому-то нужно было просто объяснить всю кошмарность его идеи.
– Люди не бросают друзей из-за их болезни, – сказал в ответ Сэм. Или переезда. Необязательно видеть человека каждый день, чтобы оставаться его другом.
– Ага, – неохотно согласилась Эмма. Она поправила ремень. – Но мне бы хотелось.
Сэм захлопнул дверь, потянув ее на себя. – Ты хочешь по-прежнему дружить с Натали?
– Да.
– Значит, так и будет. Даже если будет трудно, даже если будет тяжело, ты обязательно этого добьешься.
Когда они добрались до дома, машина Лоры стояла на подъездной дорожке. Эмма вбежала внутрь и позвала маму; Сэм думал, что она проведет на стройплощадке весь день, но график мог и поменяться.
Он нашел Лору в спальне, где она сидела на краю кровати, бесцельно глядя на стену. Эмма в замешательстве остановилась на пороге.
– В чем дело? – спросил Сэм.
– Произошел несчастный случай, – ответила Лора.
Он повернулся к Эмме. – Можешь отложить книги и выйти?
Смущенно кивнув, Эмма покинула комнату.
– Один из крановщиков ударил стрелой по строительным лесам. Трое погибли, пятеро в больнице.
Сэм опустил голову. Казалось, что такое попросту исключено. – Значит, подвело оборудование?
– Нет, – ответила Лора. – У нас есть запись камеры в кабине. Оператор просто не отпустил рычаг.
– С какой стати? У него что, случился сердечный приступ?
– Нет. Он просто закрыл глаза и уснул.