Посреди урока, посвященного треугольнику Аль-Караджи1, в комнату тихо вошли двое новых учеников; повесив над ведром мокрые от дождя зонтики, они заняли места в задней части класса. Сэм прервал свой рассказ, чтобы их поприветствовать, после чего вернулся к уроку; он был рад, что сумел избавиться от проблем со звуком, подпортившим кое-какие из его последних записей – ведь теперь опоздавшие смогут при необходимости проиграть урок с самого начала.
Дождь обрушился с новой силой; теперь капли летели под углом и, сталкиваясь с оконными стеклами на южной стене, гремели не хуже барабана, но Сэм продолжал говорить, повысив голос. – Чтобы подсчитать, сколько раз в этой строке может встретиться произведение x в кубе на y в квадрате, нужно взять количество способов, дающих произведение x в квадрате на y в квадрате из предыдущей строки, т. е. шесть, и прибавить количество способов получить x на y в кубе, т. е. четыре, что в итоге дает нам десять. Складывая два числа из предыдущей строки, мы каждый раз получаем элемент, который находится ровно между ними строкой ниже. Теперь можно попытаться угадать формулу для чисел в произвольной строке треугольника, а затем доказать ее при помощи математической индукции.
Руки учеников, к его удовлетворению, взметнулись вверх, и Сэм перенес на доску каждую из предложенных ими гипотез. Бросив взгляд на бушевавшую за окном стихию, он даже осмелился мысленно выразить свое восхищение одной из позитивных – пусть и не столь значительных – сторон синдрома: если еще совсем недавно зимний день и уютная комната запросто бы склонили ко сну половину его класса, то сегодняшних «пловцов» сон украдкой, похоже, не прельщал даже в два часа утра.
В конце занятия группа учеников осталась в классе, занявшись поиском новых тождеств для биномиальных коэффициентов, чтобы скоротать ожидание тех нескольких минут, которые им хотелось провести в компании своих «противофазных» друзей, только-только начавших собираться в школе. Пройдя по коридору, Сэм заглянул в комнату, где занимались третьеклассники и где Эмма была вовлечена в собственную межвременную беседу. Она стояла посреди группы из дюжины девочек, однако по их намокшему виду можно было легко догадаться, что примерно половина из них только что вошли в школу, попав на улице под дождь.
Сэм держал дистанцию, не желая прерывать их встречу, однако спустя пару минут в класс вошел новый учитель, который выпроводил всех, чьи занятия официально подошли к концу. Выудив из кармана телефон, Сэм сверился с райдшеринговым2 приложением; согласно расписанию, он должен был подбросить до дома троих друзей Эммы. – Сандра? Мартин? Хлоя? – с надеждой в голосе позвал он. Ответа не последовало, но в приложении были их фотографии; заметив детей, он проводил их к машине.
Проезжая по дождливым улицам, Сэм старался сосредоточиться на дороге, но его внимание невольно отвлекалось на разговор, который вели между собой пассажиры. – Мы навестим тебя в больнице, – пообещал Хлое Мартин.
– В приемные часы ты будешь спать, – сказала в ответ Хлоя.
– Они должны нас пускать в любое время! – возразила Сандра.
Но Хлоя уже смирилась с неизбежным расставанием. – Когда вы решите прийти, я все равно буду спать.
Высадив всех троих, Сэм спросил у Эммы: «Что сейчас показывают часы у тебя в голове?»
– Десять минут четвертого.
Он сверился с часами. Второй ряд цифр, который он запрограммировал на отображение ее суточной фазы, отличался от ее слов всего на две минуты – но ведь и сама Эмма не угадывала время с точностью выше пяти минут.
– Значит, Хлое установят имплантат?
– Да, – подтвердила Эмма. – Ее родители небогаты, но бабушка готова оплатить расходы.
Сэм помедлил. – Ты ведь понимаешь, что нас останавливает вовсе не цена? Мы, наверное, могли бы себе это позволить, если бы взяли кредит. Просто я пока не уверен, что он себя хорошо зарекомендовал.
– Я все равно этого не хочу, – сказала Эмма.
– Понимаю. Но через пару лет, когда хирурги наберутся опыта, и технология станет более совершенной…
Эмма раздраженно вздохнула. – Я же сказала, что не хочу имплантат! Никогда!
Как только они въехали на подъездную дорожку, Эмма распахнула дверь машины. Сэм проследил взглядом, как она бежит к крыльцу; он увидел сложенный зонтик, торчавший из сетчатого кармана в ее рюкзаке.
Сэм направился следом за ней, уделив больше внимания тому, чтобы не попасть под дождь; когда он вошел в дом, Эмма уже исчезла в своей комнате. Он снял обувь и тихонько проследовал через прихожую в свой домашний офис. Сейчас было начало пятого, а Лора встанет к шести; когда придет время их совместного завтрака, он, скорее всего, уже успеет проверить большую часть работ.
Он включил компьютер и проглядел новостную ленту. Статья, появившаяся пятнадцать минут назад, моментально взлетела в топ: «Группировка, хакнувшая наш сон, требует денег за лекарство». Решив, что новость давно отжила свое, Сэм, тем не менее, перешел по ссылке. Никто не смог бы переплюнуть заголовок в Онион3 «Уберсон выводит на рынок замену «Песочному человеку»4; исполнительный директор считает «зубные проблемы» надуманными», однако умысел уже давно перестал быть неотъемлемой частью сатиры.
Согласно статье, ответственность за синдром плавающего сна взяла на себя некая группа, назвавшаяся «Ворами времени» и теперь предлагавшая государствам выкупить право на эксклюзивное использование лекарства. Стартовая цена на этом аукционе составляла триллион долларов США.
– По оценкам это менее 1% глобального ВВП, – отметили самопровозглашенные биохакеры, подтверждая эту цифру ссылкой на исследование, проведенное группой экономистов Всемирного банка. Что ж, тогда другое дело, – подумал Сэм. Мошенники, приславшие ему электронное письмо с предложением восстановить циркадные ритмы всей членов семьи при помощи древнекитайских трав по шестьдесят долларов за флакон, явно продешевили.
Он уже хотел закрыть браузер и вернуться к работе, как вдруг понял, что, засмотревшись на астрономическую сумму, совершенно не обратил внимания на абзац, приведенный в начале статье. – В доказательство своих слов «Воры времени» обнародовали цифровой ключ, при помощи которого можно было раскодировать шифрованное сообщение, описывающее симптомы заболевания и опубликованное в социальных сетях за полгода до того, как были замечены первые случаи плавающего сна. – Сэм был настроен скептически; разве так сложно взломать сообщение в Твиттере или Фейсбуке, выставив все так, будто оно было опубликовано до начала пандемии? Но затем он решил поискать в сети обзоры, которые уделяли больше внимания техническим деталям.
Записи о времени события не ограничивались метаданными социальных сетей. Цифровые хэши сообщения были разосланы полудюжине сервисов, выдающих защищенные временные метки, которые применяли закрытые ключи шифрования как для электронной подписи входящих данных, так и при их датировке – таким образом, удостовериться в том, что сообщение действительно было подписано в заявленный момент времени, мог кто угодно. А на случай, если кто-то решит, что злоумышленникам удалось взломать – или переманить на свою сторону – шесть лидирующих организаций в области кибербезопасности, «Воры времени» внедрили тот же набор хэшей сразу в несколько глобально распределенным блокчейнов, предоставляющих независимые средства проверки подлинности.
Сэм прочитал полный текст дешифрованного сообщения. Несмотря на довольно недвусмысленное описание симптомов грядущей чумы, авторы проявили уклончивость в биохимических аспектах болезни, спрыснув текст достаточным количеством жаргонизмов, чтобы навести читателя на мысль о тесном знакомстве со своей мишенью, не раскрывая при этом каких-либо подробностей о конкретной палке, которую им удалось вставить в колеса циркадных ритмов. Вирус? Токсин? Эти и другие подробности скрывались за громадной стеной из денег.
В отличие от требования о выкупе, тон которого был под стать описаниям лотов из каталога Сотбис, длинная и нудная статья, написанная (предположительно) два года тому назад, представляла собой не что иное, как хвастливую, высокопарную тираду, так и сквозившую самовосхвалением, которого как и раз следовало ожидать от людей, придумавших идеальный, по их мнению способ взять в заложники целую планету и выйти из этого предприятия богаче, чем нация средней руки. Авторы даже попытались неудачно скаламбурить на тему компьютерного вируса WannaCry5 – учитывая, что два белка, игравших ключевую роль в работе циркадных ритмов, представляли собой криптохромы6 CRY1 и CRY2 – и все это на фоне злорадства о собственном достижении, затмившем предшественников своим непомерным величием. Сэм не смог удержаться от гнева, который в итоге заставил его поверить прочитанному, несмотря на то, что, будь это всего лишь аферой, составить документ в духе жгучего манифеста банды социопатов было куда проще, нежели сфальсифицировать все остальные данные.
Реакция политических лидеров пока что отличалась сдержанностью; все, так или иначе сделавшие заявление, осуждали попытку вымогательства, однако любую связь с синдромом описывали лишь в гипотетических терминах, подчеркивая, что слова «Воров времени» все еще остаются предметом расследования со стороны правоохранительным структур.
Сэм, однако же, надеялся, что в реальности, скрывавшей за этим непримечательным фасадом, кому-нибудь все-таки удалось обнаружить логово преступников и направить туда отряд коммандос с приказом освободить лекарство предельно жесткими методами. Болезнь уже унесла не меньше полумиллиона жизней – и это не считая ущерба, причиненного мировой экономике. Его семье повезло; когда связывающие с миром шестерни потеряли сцепление, им удалось приспособиться, не скатившись до уровня нищеты. Однако все несчастные случаи на дорогах, в небе и море, все смертельные происшествия на стройплощадках и заводах ничем не отличались от работы снайпера, а медленная агония, которую испытывали люди, видя, как их близких насильно разбрасывает по разным фазам, по жесткости не уступала вынужденному изгнанию. Он был бы рад увидеть, как ответственных за это ублюдков превратили в кровавое месиво на стенах их же лаборатории.
Он закрыл браузер и постарался успокоиться. Его ждали дела, а все фантазии в духе «Цели номер один»7, как и любые преследования террористов, оставались всего лишь гипотезой. Он верил, что болезнь была делом рук преступников, но само по себе это еще не означало, что у них действительно было лекарство – не говоря уже о том, что кто-либо на планете захочет выплатить им требуемую сумму.
- Абу Бакр аль-Караджи – персидский математик X-XI вв., известный своими трудами в области арифметики и алгебры. Им, в частности, была описана схема рекуррентного вычисления биномиальных коэффициентов, которую мы обычно называем «треугольником Паскаля» – прим. пер.
- Райдшеринг (от англ. ride, «поездка» и share, «делиться») – совместное использование частного автомобиля при помощи онлайн-сервисов для поиска попутчиков. Крупнейшим сервисом такого рода является BlaBlaCar – прим. пер.
- The Onion (букв. «Луковица») – американское агентство сатирических новостей, основанное в 1988 г. – прим. пер.
- Песочный человек – персонаж, западноевропейского фольклора; по преданию, усыпляет заигравшихся допоздна детей волшебным песком, который сыплет им в глаза – прим. пер.
- WannaCry (букв. «хочется плакать») – вредоносная программа, шифрующая файлы на компьютере пользователя и вымогающая денежный выкуп в криптовалюте за их расшифровку. Первая массовая атака WannaCry произошла в 2017 г. – прим. пер.
- Класс светочувствительных белков, реагирующих на синюю часть спектра и участвующих в регуляции циркадных ритмов у растений и животных – прим. пер.
- Американский триллер, основанный на реальных событиях, разворачивавшихся вокруг ликвидации Усамы бен Ладена – прим. пер.