Поскольку ни один из учеников Сэма так и не смог сосредоточиться на подготовленном им уроке, он решил извлечь из ситуации максимум пользы.
– Хэш-функция принимает на вход некоторые данные – скажем, текстовую строку, – и выдает одно-единственное число, которое занимает гораздо меньше памяти, чем исходное сообщение. – Он изобразил большой прямоугольник с завитушками и соединил его стрелкой с небольшим блоком, внутри которого располагалось несколько цифр. – Но такое соответствие не может быть взаимно однозначным, ведь один и тот же хэш-код имеют миллиарды разных сообщений. Почему же тогда это не имеет значения? Если сегодня кто-нибудь покажет вам сообщение с хэш-кодом X и предоставит доказательство, что некто, кому вы доверяете, видел то же самое число X два года назад, почему этого должно убедить вас в том, что автором сообщения на тот момент был именно его предъявитель?
Тактика, похоже, оказалась действенной, и Сэм решил придерживаться одной и то же темы в течение нескольких следующих дней, однако объяснить всю криптографию, не жертвуя остальным, было попросту невозможно. Но как только он решил, что, наконец, исчерпал тему, как «Воры времени» вывалили на него очередную гору видеоматериала.
Дав слабину, Сэм продемонстрировал фрагменты своих роликов. Биохакеры, судя по всему, уже в течение нескольких месяцев испытывали свою продукцию на макаках; они выложили несколько тысяч часов видеозаписей, доказывающих, что в их распоряжении имелся и ответственный за синдром агент, и действенное лекарство. На каждом кадре позади клеток располагался блок экранов, демонстрирующих прямой эфир международных новостных каналов, и имелся снабженный временной отметкой хэш-код предыдущего сегмента в общей видеопоследовательности – это, по-видимому, доказывало, что фон не был простой записью. Ведь противном случае интервал между исходной трансляцией и временными отметками оказывался крайне мал, а значит, если изображения животных были добавлены при помощи компьютерной графики, их, скорее всего, пришлось бы генерировать практически в реальном времени – что большинство экспертов считали маловероятным. Если же видеозапись была настоящей, то согласно команде биологов, которым хватило терпения просмотреть куда больше отснятого материала, чем Сэму, макаки входили в состояние плавающего сна в начале эксперимента, а затем, спустя три месяца, скачкообразно возвращались к нормальным циркадным ритмам.
– Может быть, они установили мозговые имплантаты еще до начала эксперимента – раньше, чем включились камеры, – предположила Анжела.
– Не исключено, – признал Сэм. Потенциальная лазейка оставалась всегда; макаки жили слишком долго, чтобы эксперимент можно было растянуть на весь период вплоть до их детства, а существа с меньшей продолжительностью жизни, вроде мышей, слишком сильно отличались от людей в плане биологии циркадных ритмов.
– Два года назад этой технологии ведь еще не существовало, верно? – сказал Эхсан.
– Насколько нам известно, – заметила Анжела.
– Да, но сколько разных изобретений уже приписали этим гениям? – возразил Эхсан. – Имплантаты на слуху, потому что сейчас их покупает каждый миллионер…, но я более, чем уверен, что эти люди ни о чем подобном даже не думали.
– Да забудь ты об имплантатах, – перебила ее Нора. – Они могли выдрессировать обезьян, чтобы те засыпали и просыпались в ответ на какой угодно стимул – звук, которого мы не слышим, или запах. Они запросто могут дергать за ниточки, которых никто не видит.
Сэм не стал препятствовать дискуссии, вмешиваясь лишь для того, чтобы удержать ее в цивилизованном русле. Жизни этих детей висели на волоске; он не мог просто запретить им касаться этой темы и потребовать вернуться к контрольной.
Высадив друзей Эммы на обратном пути, Сэм спросил, есть ли у нее вопросы насчет «Воров времени». Он как мог объяснил ей, почему на их слова повелось большинство людей, но не был уверен, что Эмма действительно во всем разобралась. – Если ты чего-то не понимаешь, я могу попытаться объяснить это более понятным языком.
– Меня все это не волнует, – ответила она. – Я просто надеюсь, что платить им никто не станет – иначе это все равно что выбросить деньги на ветер.
Сэм продолжал следить за дорогой. – Разве вернуть все на круги своя – это напрасная трата денег? Неужели тебе не хочется чаще видеться с мамой?
– Она же никуда не делась. Мы по-прежнему видимся. Ей вовсе не обязательно каждый день держать меня за руку.
Сэм постарался скрыть свое разочарование. Он хотел, чтобы его дочь была сильной – хотел, чтобы она приспособилась к новым условиям. Ее слова не говорили о холодности в отношениях с Лорой; просто такова была реальность, к которой она со временем привыкла – с тем же успехом они могли бы жить на разных планетах, которые время от времени сближались лишь на короткий срок.
В большинстве домов дальше по улице горел свет. Сейчас, в четыре часа утра, поток машин был едва ли меньше, чем во время поездки вчерашним вечером. И если это больше не казалось странным даже ему, то человек, проживший в таком режиме последнюю четверть своей жизни, должен был и подавно видеть в происходящем естественный порядок вещей.
– Что будет с деньгами, я не знаю, – произнес он. Предложение на триллион долларов вымогателям удалось обставить в свете выгодной сделки, что непременно должно было вывести из равновесия всех биохимиков, которые денно и нощно трудились над решением проблемы, располагая лишь малой долей заявленной суммы. – Но интуиция подсказывает мне, что в скором времени на наших лицах снова заиграет солнечный свет.
Какое-то время Эмма просто молчала, и Сэм уже было подумал, что она решила оставить эту тему в стороне. Но на подъезде к дому она вдруг сказала: «Внутри меня уже есть Солнце. А то, что в небе, больше не имеет значения».