Эскалатор. Глава 12

Фатима потеряла всякую надежду на сон. Салиф сказал ей, что готов оставаться на ногах всю ночь и готовить, чтобы не дать ей выбиться из сил за работой, но она убедила его лечь спать, после чего дом погрузился в полную тишину.

Модель Джолиффа потерпела сокрушительное поражение. Различные аспекты геометрии, за которую он так ратовал, конечно, могли дать в сумме исходный вид звездного неба, но отстаивать их с невозмутимым лицом никто бы уже не стал.

Ее собственная теория, впрочем, до сих пор находилась в подвешенном состоянии. Для ее объяснения оба диска должны были двигаться в одном и том же направлении. Этот сценарий не требовал дополнительных неуклюжих вращений, благодаря чему диски можно было отождествить друг с другом при помощи обычного отражения – которое, в свою очередь, компенсировало отражение на границе аномалии, позволяя путешественнику пройти сквозь Грань, не меняя ориентации.

Но как два диска, имея общее происхождение, и двигаясь в одном и том же направлении с одинаковой скоростью, могли отдалиться друг от друга на тысячи световых лет?

Получается, диски появились независимо друг от друга? Но как в таком случае между ними могла возникнуть связь?

Фатима накинула пиджак и, крадучись, вышла на задний двор, закрыв черный ход так тихо, как если бы пыталась тайком улизнуть из родительского дома на запретную ночную гулянку.

Круг, который все называли Гранью, к этому моменту стал шире и ярче Большого Магелланова Облака, но на вид был куда гуще пронизан вкраплениями пыли и газа. Над заполненной плоскостью, чуть ниже границы круга, звезды начинали редеть; именно там Хаббл обнаружил место, с которого можно было вести наблюдения за космическим фоном.

Но даже объекты на переднем плане казались более отдаленными, чем обычно: по оценкам Габриэллы все цефеиды находились на расстоянии не меньше пятидесяти тысяч световых лет. Все прочие звезды, насколько можно было судить, располагались еще дальше. Если сейчас они видели перед собой фрагмент Млечного Пути, то вполне могли наблюдать его откуда-то извне.

Вот только откуда именно? Если оба диска неслись сквозь пространство по параллельным траекториям, то что заставило эти траектории разойтись?

Фатима представила цилиндрический след, оставленный дисками в пространстве-времени. Она мысленно передвигала их из стороны в сторону, пытаясь вообразить идеальную конфигурацию – именно ту, которую бы выбрала природа, будучи не в состоянии выбрать что-то другое. Располагались ли они рядом, двигаясь с одной и той же скоростью? Или один диск следовал за другим, обреченный на вечную игру в догонялки?

Вопрос о выборе оси вращения, которое, как ей казалось, должно было соотнести поверхности двух дисков, не сводился к какому-то конкретному ответу или естественному решению – потому что никакого вращения не было. Но может быть, она ошиблась, решив, что эта догадка привела ее к совершенно иной проблеме. Возможно, ответ на этот вопрос был таким же, как раньше.

Вернувшись в свой кабинет, она принялась собирать необходимые программы. Большая часть нужных ей модулей уже была написана другими людьми; Фатиме оставалось лишь сопрячь их друг с другом. Одна из таких программ сканировала звездные каталоги, полученные со спутников Hipparcos и Gaia, в поисках последних данных об измерениях текущих координат и собственного движения. Другая, используя многочисленные данные о звездах, моделировала вид звездного неба для произвольных наблюдателей, в любой заданной точке пространства-времени. Наконец, третий модуль сравнивал полученное на предыдущем шаге изображение с последним снимком звезд, исходя из нового расположения планеты.

Сделав прикидку насчет отправной точки своей внегалактической охоты, Фатима запустила поисковый алгоритм. Процесс был отнюдь не быстрым; на каждой итерации программе приходилось отыскивать наилучшие совпадения среди миллионов звезд. Ей, однако же, удалось сузить исходный набор степеней свободы до единственного параметра, и уже спустя сорок минут расчеты прямо на глазах у Фатимы сошлись к окончательному ответу.

Когда программа, сделав все от нее зависящее, наконец-то, завершила работу, сходство между реальным и искусственным изображениями – пусть даже и легко различимыми на глаз – оказалось по-настоящему пугающим. Не все звезды были измерены и занесены в каталоги, как и не каждое измерение отличалось идеальной точностью. И все же, проследовав за движением Грани в будущее, алгоритм обнаружил ракурс, который в общем и целом соответствовал тому, что она видела в ночном небе.

Второй диск, движущийся по собственной, параллельной траектории, оказался не нужен. Проходя через лицевую сторону Грани, путешественник покидал тыльную сторону того же самого диска…, но с некоторой задержкой во времени. Прошлая и будущая гиперповерхности цилиндрического следа, который диск вычерчивал в пространстве-времени, каким-то образом сместились вдоль их общей границы, что изменило характер их склейки, при том, что обе поверхности по-прежнему находились в тесном контакте друг с другом. Это напоминало не столько мост или туннель, сколько древнюю линию разлома, выветрившуюся до такого гладкого состояния, что ее можно было пересечь, даже не заметив, что отдельные пласты в итоге оказались совершенно не там, где должны.

Фатима выключила компьютер, погасила свет и тихонько направилась в спальню. Нырнув под одеяло, она обхватила руками Салифа и крепко обняла мужа, прильнув к теплоте его тела.

Салиф шевельнулся. – Есть успехи? – спросил он.

– Да. Я тебе обо всем расскажу утром. Прямо сейчас мне нужно немного поспать.

– Здравая мысль. – Он накрыл ее руку своей ладонью. – Не знаешь, сколько там на часах?

– Примерно 65 000-ый год н. э., – ответила Фатима.