Этот отрывок, написанный в самом начале работы над «Тонкой стуктурой» (примерно в декабре 2006 г.), разделил судьбу «Вещей, забытых в космосе»: я так и не смог найти для него подходящее место в сюжете романа. Правда, в отличие от «Забытых вещей» я не публиковал его в качестве самостоятельного рассказа, поскольку он не имеет особого смысла в отрыве от остальной истории. Упоминаемый в нем безымянный мужчина – это, очевидно, Митч, а они с Анной, судя по всему, пытаются совместными усилиями «заземлить» в теле Митча оставшиеся резервы его силы. По ошибке они вступают в контакт с другим, куда более свирепым источником энергии – и в итоге понимают, что противник Митча, Ул, тоже сумел пережить Падение, упомянутое в «Зрелище на грани фантастики». А ремарка Митча насчет «сглаженной информации» – это первая попытка описать то, что впоследствии стало Катаклизмами.
Через всю центральную часть Атлантического океана тянется тектонический разлом. Две плиты, на одной из которых располагаются обе Америки, а на другой – Европа и Африка, отталкиваются друг от друга со скоростью несколько миллиметров в год.
Поверхность Земли большей частью состоит из мертвых камней, но в пространстве между двумя разломами расплавленная лава из живых, красных недр бьет ключом с температурой в тысячи градусов, моментально превращая близлежащую воду в пар.
Над разломом длиной в десять тысяч километров, примерно в километре над поверхностью холодного, черного океана парит корабль. Над кормой выдаются два лица и подъемный кран с каким-то серебристым объектом, который, освободившись от тросов, начинает терпеливо погружаться в морскую воду.
Это исследовательский зонд. Метр в поперечнике, выглядит как блестящее яйцо, армированное титаном со всех сторон, кроме концов. Вершина рубинового цвета окружена тонким углублением в форме кольца, внутри которого нацарапаны точные геометрические размеры. Навершие с этой стороны яйца вращается, и нанесенные на него две метки перемещаются по кругу, сближаясь друг с другом по мере погружения зонда. На противоположном конце располагается целая гроздь тонких и толстых антенн, сориентированных под водой вертикально вверх; радио, сонар, инфракрасное излучение, микроволны, ультрафиолет, приемники и передатчики, играющие роль маяка и пересылающие данные главному кораблю…, по мере того, как сам корабль медленно поворачивается, а его пропеллеры, оживая, разгоняют судно, уводя его прочь от зонда и оставляя позади тонкий кабель, касающийся поверхности океана; через каждую сотню метров на нем расположены поплавки, все как один оснащенные небольшим арсеналом датчиков.
Показания приборов остаются в рамках номинала. Зонд погружается с запланированной скоростью. Данные о давлении соответствуют ожиданиям и не выходят за рамки допустимых величин, хотя и продолжают расти. Инструменты работают без нареканий, хотя записывать им пока что особо нечего.
Метки навершия соответствуют показаниям датчиков давления. Именно так, по достижении нужного давления, активируется сам зонд. После двухчасового погружения метки, наконец, выравниваются. Внутри зонда раздается щелчок. Батарея конденсаторов высвобождает свой заряд. Двухграммовая капля бора, подвешенная в стальном гироскопе, отражается относительно вертикальной плоскости и превращается в два грамма антивещества.
Океан отступает.
Но это вовсе не взрыв.
– Работает! – восклицает находящийся в восьмидесяти километрах человек с биноклем.
Колонна воды поднимается в воздух на полтора с лишним километра. Будто кто-то вытащил из моря идеально круглый водяной цилиндр, поднял его в воздух над разломом, заморозил во времени, изваял в форме похожего на фрактал дерева с перекрученными, лозами, а затем снова дал времени ход. Водяной столб падает настолько медленно, что мозгу Анны не удается как следует сосредоточить на нем внимание. По-прежнему не слышно ни звука, и это тоже кажется странным. Картина напоминает сделанный из воды атомный взрыв, вот только на самом деле это не взрыв, это просто освобождение места. Для того, что придет с другой стороны.
И вот, ниспадает голубой занавес. Подрагивая, исчезает радуга. И большую часть неба закрывает рука – человеческое предплечье в несколько километров длиной, омерзительная, немыслимая скульптура, заканчивающаяся ладонью размером с Гибралтарскую скалу; изгибаясь, рука, со скрюченными, как от боли, пальцами, набухшими венами и бугрящимися мышцами, тянется в воздух прямо из морской воды.
Фигура ставит ногу на морское дно и, выбравшись наружу из бурлящей дыры, пробитой им прямо в океаническом разломе. встает в полный рост. Все это действо занимает несколько минут. Приливная волна ударяется о крошечный кораблик, но тот сохраняет устойчивость, благодаря своей защите; исполинская фигура тем временем обводит взглядом местность, в которой оказалась. По виду она будто вырезана из глины или камня песочного цвета; это мужчина, лысый, не щуплый, но и не мускулистый; по неведомой причине он носит непрозрачные очки, сделанные из той же самой глины.
Существо медленно поворачивается и смотрит на корабль.
Анна Пул шокирована и сбита с толку. – Ты же говорил, что оно будет похоже на тебя!
Мужчина, стоящий рядом с ней на платформе у второго зонда, не может отвести глаз от нависшего над ними лица в очках, с совершенно непроницаемым выражением. – Это не я, – отвечает он, соглашаясь с ее словами.
– Как такое возможно? Мы выслали зонд, ты указал на это конкретное место и конкретную глубину, значит зонд сработал, верно?
– Да, – отвечает мужчина, – мы его разбудили, верно, зонд сработал, как надо. Но мы зачерпнули совсем не ту силу. Я думал, что она принадлежит мне. Но, похоже, совершил ошибку.
– Если она не твоя, то чья же тогда?
Фигура делает шаг, протягивая руку к кораблю.
– Я совершил ошибку, – повторяет мужчина. Он хватает Анну за руку и притягивает к себе. Вторую руку он погружает во второе яйцо-зонд – прямо внутрь. Сквозь титановую оболочку, будто ее и нет.
Анна Пул понимает, что он задумал. – Ты же не серьезно. А как же экипаж?
– Их я спасти не смогу, – отвечает мужчина. Он вытаскивает руку и зонд издает щелчок. – Мне жаль. Держись.
Они летят.
Позади Солнце накрывает тень, и кулак великана, обхватив корабль, сминает его, как муравья. Сделав еще один шаг вброд, он тянется к паре темных фигур, ускоренно мчащихся вдоль поверхности океана; одна из них несется изо всех сил, лежа на животе и выставив вперед оба кулака, другая – держится за шею первой, болтаясь на ветру, как развевающийся шарф.
– Держись.
Они дают крен вправо, а средний палец гиганта, каждая морщинка и бороздка которого достигает нескольких метров в ширину и прячется в тени, пронзает море впереди. Они направляются к яркому, но сокращающемуся просвету между ним и безымянным пальцем. Без труда перемахнув идущий в их сторону морской вал, они спускаются по дальней стороне волны, а затем подобно серферам устремляются вперед по коридору из сходящихся волн.
– Он схватил корабль целиком! – кричит вымокшая, покрытая синяками и коченеющая Анна, когда они вылетают из подводного туннеля и начинают уходить из зоны досягаемости великана. – Зонд погиб!
– С зондом все в порядке, – отвечает он. Просто держись. Нам осталось меньше…
В полутора километрах от них срабатывает серебристое яйцо, похороненное под тоннами металла, раздавленного левой рукой гиганта. Мгновение – и появляется новая порция антиматерии. Содрогаясь в конвульсиях, пространство-время разламывается во второй раз, а затем резко захлопывается.
Песчаный великан исчезает. А затем раздается удар грома, будто наступил конец света.
Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. – «Что-то пошло не так», – произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.
– Где мы?
–… Гана, я полагаю.
Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело. – Мы ошиблись с аватаром.
– Что-то не так, Анна, ты разве не чувствуешь? Текстура информации здесь… изменилась, стала плоской…
– Кто это был?
Некоторое время мужчина изучает Анну внимательным взглядом.
– Допустим…, что существует множество параллельных вселенных, за каждой из которых надзирает всемогущий Бог. Предположим, что есть целая раса таких Богов – достаточно, чтобы ими можно было населить целую Божественную Вселенную, – и что у их Вселенной есть свой собственный Бог. Бог в квадрате.
Бог в квадрате мыслит в таком масштабе, который практически недоступен нашему понимаю. И наоборот. Некоторые аспекты наших волновых функций не схлопываются – другими словами, мы в каком-то смысле не существуем – пока он не решит обратить на нас свое внимание. Точно так же и мы не можем даже приблизиться к его пониманию. И это в порядке вещей. Мы вмешиваемся в его дела не больше, чем в быт среднестатистической бактерии.
– В проблему это могло вылиться лишь в одном случае – если мы каким-то образом привлекли к себе его внимание.
Альтернативная концовка
Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. – У тебя получилось, – произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.
– Где мы?
– Кот-д’Ивуар, полагаю, – отвечает он.
Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело. – Сила, которую мы зачерпнули… была не твоей. Она принадлежала кому-то другому. Другому многомерному созданию, запертому в этой плоскости и принявшему человеческое обличье. Еще одно существо с нетронутыми запасами силы, аккурат за тюремной стеной. Как раз его-то и зацепила наша крошечная червоточина. Он реален. Он здесь. Твой враг. Мы его разбудили.
– Нет. Если бы он был мертв, этого бы не произошло. Он уже был в сознании. Все это время. Мы совершили нечто куда более ужасное. Дали ему понять, где находимся.