Открытие гигантского космического корабля, застывшего под ледовым щитом Ганимеда, стало сенсацией, хотя и было отчасти ожидаемым. Научный мир уже более или менее смирился с тем фактом, что на Минерве некогда существовала процветающая, технологически развитая цивилизация; более того, если принять доводы ортодоксальных эволюционистов, то как минимум две планеты – Минерва и Земля – примерно в одно и то же время хотя бы отчасти служили домом для высокотехнологичных рас. В результате человечество уже было в каком-то смысле готово к тому, что непрестанное рыскание людей по Солнечной системе рано или поздно должно было вскрыть новые свидетельства о ее ранних обитателях. Поводом для удивления стало очевидное анатомическое различие между ганимейцами – как вскоре окрестили существ на борту корабля – и общим строением тела лунарианцев и людей.
По-прежнему неразрешенный вопрос о том, были ли лунарианцы людьми, дополнился новой загадкой: откуда взялись ганимейцы и имели ли они отношение к одной из человекоподобных рас? Озадаченный ученый из КСООН резюмировал эту ситуацию, заявив, что КСООН самое время основать Подразделение по Вопросам Внеземных Цивилизаций, чтобы уже, наконец-то, навести порядок в этой чертовой неразберихе!
Сторонники Данчеккера в свете новых фактов поспешили объявить о полной реабилитации эволюционной теории вкупе с доводами, которые они пытались продвигать все это время. Очевидно, что разумная жизнь возникла на обеих планетах примерно в одно и то же время; ганимейцы были родом с Минервы, а лунарианцы – с Земли. Различия между расами были связаны с тем, что они принадлежали к двум разным эволюционным линиям. Лунарианские первопроходцы вступили в контакт с ганимейцами и обосновались на Минерве – этим объяснялся тот факт, что на Минерве родился и сам Чарли. В какой-то момент отношения между двумя цивилизациями обострились до состояния крайней враждебности, что в итоге привело к их взаимному истреблению и полному уничтожению самой планеты. Эти рассуждения казались логичными, убедительными и вполне правдоподобными. На их фоне единственное возражение о том, что на Земле так и не были найдены следы лунарианской цивилизации, начинало выглядеть все более одиноким, и слабело буквально день ото дня. Дезертиры массово покидали лагерь “отрицателей земного происхождения”, присоединяясь к растущим легионам Данчеккера. Престиж и репутация ученого достигли таких высот, что именно его отделу казалось естественным вверить ответственность за предварительное изучение данных с Юпитера.
Хант и сам, невзирая на свой первоначальный скептицизм, считал эти доводы вполне убедительными. Вместе со многими членами группы L он потратил немало времени, чтобы обыскать все доступные архивы и записи из области археологии, палеонтологии и смежных дисциплин на предмет любых данных, которые могли указывать, что на Земле когда-то существовала технологически развитая цивилизация. Они даже углубились в древнюю мифологию и прошерстили самые разные псевдонаучные труды в попытке извлечь из них хоть сколько-нибудь существенную информацию, свидетельствующую о прошлой деятельности сверхсуществ. Но факты упрямо твердили нет.
Тем временем начались подвижки на фронте, который уже много месяцев почти не приносил новостей. Лингвисты столкнулись с проблемой: скромной информации, содержавшейся в найденных при Чарли документах, попросту не хватало для серьезных прорывов в декодировании нового, инопланетного языка. Из двух небольших книг удалось частично перевести только одну – ту, что напоминала карманный справочник и включала набор карт и таблиц, – плюс кое-какие разнородные документы; именно из них удалось добыть большую часть фундаментальной информации о Минерве и немало сведений о самом Чарли. Вторая книга содержала набор рукописных записей с указанием даты, но несмотря на многократные попытки лингвистов, упорно сопротивлялась расшифровке.
Ситуация в корне поменялась спустя несколько недель после того, как на всеобщее обозрение были выставлены подземные руины уничтоженной базы лунарианцев на обратной стороне Луны. Среди останков оборудования на месте этого открытия обнаружился металлический барабан с набором стеклянных пластин, по своему виду напоминавший кассеты некоторых диапроекторов. Более внимательное изучение пластин показало, что они представляют собой обыкновенные диапозитивы, в каждом из которых располагалась плотная матрица микроточечных изображений, при взгляде под микроскопом оказавшихся страницами печатного текста. Далее было несложно соорудить систему из линз и источников света для их проецирования, и в итоге лингвисты буквально одним махом завладели миниатюрной лунарианской библиотекой. Результаты последовали спустя несколько месяцев.
Дон Мэддсон, возглавлявший отдел лингвистики, пошарил в бумажных кипах, запрудивших большой стол у левой стены кабинета, и, выудив оттуда пачку неплотно скрепленных печатных заметок, вернулся к креслу позади рабочего стола.
– Вам уже отправили комплект этих записей, – обратился он к Ханту, сидевшему в кресле напротив. С деталями можете потом ознакомиться сами. А я пока что просто обрисую общую картину.
– Отлично, – сказал Хант. – Выкладывайте.
– Что ж, начну с того, что теперь мы знаем чуть больше о самом Чарли. Один из документов, найденных в кармане ранца, по-видимому, представляет собой нечто вроде расчетной карточки военнослужащего. В нем кратко перечислено кое-что из его послужного списка и приводится перечень мест, куда он был направлен – все в таком духе.
– Военнослужащий? Значит, он служил в армии?
Мэддсон покачал головой. – Не совсем. В плане общественного устройства у них, насколько мы можем судить, не было особых отличий между военнослужащими и гражданскими лицами. Скорее, все они относились к разным ветвям одной большой организации.
– Новое слово в тоталитаризме?
– Да, примерно так. Государство контролировало почти все сферы жизни; оно довлело над каждым шагом и повсюду насаждало строгую дисциплину. Ты отправлялся туда, куда тебя посылали, и делал то, что велено; в большинстве случаев это подразумевало работу в индустрии, сельском хозяйстве или вооруженных силах. Где бы ты ни оказался, твоим боссом всегда оставалось Государство…, это я и имел в виду, когда говорил, что все лунарианцы принадлежали к разным ветвям одной большой организации.
– Допустим. Так что насчет расчетной карточки?
– Нам известно, что Чарли родился на Минерве. Как и его родители. Отец Чарли был оператором, управлявшим работой некоего оборудования; его мать также работала в индустрии, но ее точная специализация остается неясной. В карточке также указано, где он ходил в школу, как долго, где проходил военную подготовку – ее в том или ином виде проходили все – и где обучался электронике. Там же указаны и все даты.
– Получается, он был кем-то вроде инженера-электронщика, да? – спросил Хант.
– Вроде того. Но скорее, сервисным инженером, чем проектировщиком или разработчиком. Судя по всему, он специализировался на военном оснащении – в его документах есть длинный перечень командировок к боевым подразделениям. Последняя оказалась довольно интересной, – Мэддсон выбрал лист бумаги и передал его Ханту. – Это перевод последней страницы командировок. В самой поздней записи указано название места, а также приводится описание, которое в буквальном переводе означает “вне планеты”. Вероятно, именно так они называли часть Луны, куда направили Чарли.
– Любопытно, – согласился Хант. – А вы довольно много о нем разузнали.
– Ага, насчет него у нас все схвачено. Если перевести эти даты в нашу систему единиц, то получится, что на момент последней командировки ему было около тридцати двух лет. Но все это не так существенно; с подробностями вы можете ознакомиться и сами. Я хотел обрисовать, как именно мы сейчас представляем мир, в котором родился Чарли. – Мэддсон сделал паузу, чтобы еще раз свериться со своими записями. Затем он продолжил. – Минерва находилась на грани гибели. На тот момент последний период оледенения приближался к своему пику. Я слышал, что ледниковые периоды происходят в масштабах всей Солнечной системы; Минерва находилась гораздо дальше от Солнца, чем мы, так что можете сами представить, дела там обстояли неважно.
– Достаточно просто взглянуть на размер этих ледниковых шапок, – заметил Хант.
– Именно. И ситуация становилась только хуже. Лунарианские ученые подсчитали, что меньше, через сто лет, полярные шапки должны были сомкнуться, полностью накрыв собой планету. Но лунарианцы, как и следовало ожидать, уже много веков изучали астрономию – в смысле за много веков до рождения Чарли – и давно знали, что прежде, чем начать меняться к лучшему, ситуация на время лишь усугубится. Поэтому задолго до этого они пришли к выводу, что спастись можно было, лишь сбежав на другую планету. Проблема, разумеется, заключалась в том, что в течение многих поколений после зарождения этого плана лунарианцы не имели ни малейшего понятия, как этого достичь. Ответ должен был лежать где-то на пути научно-технического прогресса. Это стало общей задачей всей расы – единственной целью, которая имела значение и над достижение которой работало не одно поколение лунарианцев – развитие наук, которые помогли бы добраться до уже известной им планеты, прежде чем весь их вид будет уничтожен наступление ледников.
Мэддсон указал на еще одну кипу бумаг в углу стола. – Такова главная цель, ради достижения которой и создавалось Государство, а поскольку ставки были настолько высоки, все остальное было подчинено этой задаче. В результате каждый индивид от рождения до смерти был поставлен на службу потребностям Государства. Эта мысль прослеживается во всем, что они писали, и во всем, что вбивали им в голову с малых лет. В этих бумагах содержится перевод своеобразного катехизиса, который им приходилось заучивать в школе; выглядит он, как нацистские тексты 1930-х годов. – В этот момент он умолк и выжидающе взглянул на Ханта.
Хант выглядел озадаченным. – Как-то не складывается, – немного погодя заметил он. – В смысле – как же они могли бороться за выход в космос, если изначально были колонистами с Земли? Они уже должны были освоить космические полеты.
Мэддсон одобрительно кивнул. – У меня были подозрения, что вы так и скажете.
– Но… это же чертовски глупо.
– Знаю. Получается, лунарианцы с самого начала эволюционировали на Минерве – если только не растеряли своих знаний после прибытия на новую планету и были вынуждены всему обучаться с нуля. Но как по мне, это тоже звучит, как бред.
– Согласен. – Хант надолго задумался. Наконец, он со вздохом покачал головой. Бессмыслица какая-то. Так или иначе, там есть что-нибудь еще?
– Что ж, у нас есть общее представление о тоталитарном Государстве, которое требует беспрекословного подчинения со стороны индивидов и контролирует практически все их поползновения. Разрешение нужно буквально для всего: на путешествия, на отдых, на пайки по болезни – даже на деторождение. Все ресурсы в дефиците и распределяются при помощи специальных допусков – пища, любые товары народного потребления, топливо, свет, жилье – все что угодно. А чтобы никто не взбунтовался, Государство поддерживает такую пропаганду, которая вам и не снилась. Ситуация усугублялась тем, что на планете сложилась острая нехватка полезных ископаемых. Это сильно замедляло их прогресс. При всей концентрации усилий скорость их технологического развития, скорее всего, была не так велика, как можно было бы подумать. Возможно, что сотня лет дала им не такой уж большой запас времени. – Мэддсон перевернул несколько страниц, бегло просмотрел следующую, после чего добавил. – Ко всему прочему лунарианцы столкнулись с серьезной политической проблемой.
– Продолжайте.
– Так вот, мы исходим из предположения, что развитие их цивилизации чем-то напоминало наше: сначала племена, затем поселки, города, нации и так далее. Звучит логично. В процессе они, как и мы, начали открывать разные направления естественных наук. Как и следовало ожидать, одни и те же идеи начали приходить в голову разным людям, жившим в одно и то же время в разных частях планеты – “мы должны отсюда выбраться” и все в таком духе. Но когда эти идеи начали получать всеобщее признание, лунарианцам, по-видимому, стало ясно, что имеющихся ресурсов хватит лишь на немногих счастливчиков. Им ни за что не удастся эвакуировать целую планету.
– И тогда они стали сражаться друг с другом за это право, – предположил Хант.
– Верно. Я представляю это так: на планете возникло множество наций, которые боролись и друг с другом, и с наступающими ледниками, пытаясь получить технологическое преимущество. Все они были соперниками, и потому добивались своего при помощи силы. Еще одной причиной для конкуренции стала нехватка минеральных ресурсов – и в особенности дефицит металлических руд. – Мэддсон указал на закрепленную над столом карту Минервы. – Видите эти точки поверх ледникового щита? Большинство из них представляли собой гибрид крепости и шахтерского городка. Чтобы добраться до залежей полезных ископаемых, им приходилось пробиваться прямо сквозь лед, а армия служила гарантом того, что их ресурсы не достанутся конкурентам.
– И вот так им приходилось жить. Суровые были люди, да?
– Да, так продолжалось не одно поколение. – Мэддсон пожал плечами. – Кто знает? Не исключено, что мы и сами были бы вынужден пойти по такому пути, если бы нам грозило быстрое оледенение. Так или иначе, ситуация несколько осложнилась. Проблема заключалась в том, что им постоянно приходилось распределять свои усилия и ресурсы между двумя совершенно разными задачами – во-первых, развивать технологию, которая дала бы им возможность массовых межпланетных перелетов, а во-вторых, создавать оружие и оборонную организацию для ее защиты; а ведь ресурсов изначально было не так уж много, чтобы их еще и делить. Так вот, как бы вы справились с такой проблемой?
Хант ненадолго задумался. – Кооперация? – предложил он.
– Не вариант. Это совершенно не их стиль мышления.
– Значит, остается только одна возможная стратегия: первыми уничтожить соперников, а затем сосредоточить все усилия на главной цели.
Мэддсон убедительно кивнул. – Именно так они и поступили. Война или, как минимум, околовоенная обстановка была практически естественным образом жизни лунарианцев на протяжении всей их истории. Мало-помалу они устранили мелких сошек, и, как результат, во времена Чарли на всей планете осталось всего две сверхдержавы, каждая из которых контролировала один из двух крупных экваториальных материков… – Он снова указал на карту. –… Цериос и Ламбия. Из различных источников мы знаем, что Чарли был церианином.
– Все готово для крупного противостояния.
– Именно. Минерва представляла собой одну гигантскую крепость-фабрику. Каждый квадратный сантиметр поверхности контролировался вражескими ракетами; небо заполонили орбитальные бомбы, которые можно было скинуть в любой точке планеты. Создается впечатление, что по сравнению с нашей собственной цивилизацией лунарианцы больше ресурсов уделяли не космическим исследованиям, а программам вооружения, которые, как следствие, развивались быстрее. – Мэддсон снова пожал плечами. – Об остальном вы можете догадаться и сами.
Хант медленно и задумчиво кивнул. – Все сходится, – произнес он. – Но это, скорее всего, было лишь огромной аферой. Ведь какая бы из сторон ни победила, сбежать с планеты в итоге смогла бы лишь горстка лунарианцев; полагаю, ими должна была стать правящая верхушка и их прихвостни. Господи! Неудивительно, что им была нужна хорошая пропаганда; они…
Хант прервался посреди фразы и с любопытством взглянул на Мэддсона. – Минутку – есть еще одна нестыковка. – Он замолчал, чтобы собраться с мыслями. – Лунарианцы уже должны были освоили межпланетные перелеты – как иначе они бы попали на Луну?
– Мы тоже задавались этим вопросом, – сказал в ответ Мэддсон. – Пока что нам удалось найти только одно объяснение – вероятно, к тому моменту они уже строили планы насчет Земли – выбор наверняка был очевиден. Возможно, они уже могли отправить сюда небольшую разведгруппу, чтобы заявить права на планету, но еще были не в состоянии наладить полномасштабную массовую транспортировку. Вполне вероятно, что на момент катастрофы они были не так уж далеки от достижения своей цели. Если бы в этот момент они взялись за ум вместо того, чтобы устраивать сумасшедшую бойню, история могла сложиться совсем иначе.
– Звучит убедительно, – согласился Хант. – Значит, Чарли мог быть частью разведывательной миссии, заблаговременно направленной к Земле; вот только точно такая же идея пришла в голову и их оппозиции, и обе группы столкнулись друг с другом. А затем принялись дырявить нашу Луну. Просто позорище.
В разговоре наступила короткая пауза.
– Есть еще одна вещь, которую я никак не могу понять, – сказал Хант, потирая подбородок.
– И какая же?
– Ну, я про оппозицию – ламбийцев. В Навкомм все только и твердят о том, что война, исколошматившая Минерву, разгорелась между колонистами с Земли – это, судя по всему, сограждане Чарли, цериане – и инопланетной расой родом с Минервы – ганимейцами, которые, судя по вашим словами, должны быть ламбийцами. Чуть раньше мы уже говорили, что в земном происхождении цериан нет никакого смысла, потому что если бы они прибыли с Земли, то не стали бы пытаться заново развивать космические полеты. Стопроцентной уверенности у нас нет, потому что они могли попасть в необычные обстоятельства – их колонию, к примеру, могло на несколько тысяч лет отрезать от Земли. Но о ламбийцах такого не скажешь; они никак не могли быть соперниками, которые шли с церианами ноздря в ноздрю, пытаясь разгадать секрет космонавтики.
– Потому что они им явно уже владели, – договорил за него Мэддсон. – Мы ведь нашли их на Ганимеде – тут и к гадалке не ходи.
– Само собой. И тот корабль явно не был первой попыткой новичков. Знаете, я начинаю думать, что ламбийцы могли быть кем угодно, но только не ганимейцами.
– Думаю, вы правы, – подтвердил Мэддсон. – Ганимейцы принадлежали к совершенно другому биологическому виду. Логично предположить, что если бы они были той самой ламбийской оппозицией, то этот факт бы так или иначе отразился в лунарианских записях, верно? Но мы ничего подобного не наблюдаем. Все изученные нами материалы указывают на то, что цериане и ламбийцы были всего лишь разными нациями, принадлежавшими к одной и той же расе. Например, мы нашли выдержки, судя по всему, взятые из церианских газет, в которых были приведены политические карикатуры с изображением ламбийцев; их фигуры имеют вполне человеческие очертания. Вряд ли бы цериане нарисовали их именно так, если бы ламбийцы по своему виду напоминали ганимейцев.
– Получается, что ганимейцы не имели к этой войне никакого отношения?
– Именно.
– Но как же тогда они вписываются в общую картину?
Мэддсон продемонстрировал пустые ладони. – Занятный вопрос. Судя по всему, никак – во всяком случае, нам не удалось найти ничего похожего на упоминания об их расе.
– Возможно, это всего лишь эффектная, но ложная улика. Ведь мы лишь предполагали, что они родом с Минервы; никаких доказательств у этой гипотезы нет. Возможно, они и вовсе не имели никакого отношения к этой планете.
– Не исключено. Но я никак не могу отделаться от ощущения, будто…
Разговор был прерван музыкальным перезвоном, идущим с консоли на рабочем столе Мэддсона. Извинившись, он нажал кнопку, чтобы ответить на звонок.
– Привет, Дон, – сообщило лицо, принадлежавшее ассистенту Ханта, который располагался выше по лестнице в офисах, отведенных группе L. – Вик там? – В его голосе звучало возбуждение. Мэддсон развернул устройство, направив его в сторону Ханта.
– Это вас.
– Вик, – безо всякой преамбулы произнесло лицо. – Я только что просмотрел отчеты о последних экспериментах, которые два часа назад поступили с Юпитера-4. Насчет корабля подо льдом и здоровяков внутри – данные по датировке готовы. – Он сделал глубокий вдох. – Похоже, что о связи ганимейцев с Чарли можно забыть. Вик, если числа не врут, то корабль находится там уже двадцать пять миллионов лет!