С появлением первого подробного перевода рукописного блокнота парадокс был завершен. Теперь имелись два непротиворечивых и, по-видимому, неопровержимых набора фактов, один из которых доказывал, что лунарианцы возникли на Земле, а второй – что они явно эволюционировали на другой планете.
Споры и тревоги тут же вспыхнули с новой силой. В Хьюстоне и за его пределами всю ночь напролет горели огни, пока в дискуссиях снова и снова выстраивались звенья одних и тех же неизбежных логически цепей, а старые массивы данных тщательно анализировались на предмет новых сценариев или интерпретаций. Но ответы неизменно повторялись. Окончательно отвергнута, судя по всему, была лишь гипотеза о происхождении лунарианцев в результате параллельного эволюционного процесса; теперь в ней попросту не было нужды, ведь в обращении и без того имелось более, чем достаточно теорий. Братство НавКомм распалось на мириаду группировок и независимых одиночек, суетливо перебегавших от идеи к идее. Когда суматоха немного улеглась, оставшиеся линии обороны поделили общество на четыре основных лагеря.
Чистоземельцы безоговорочно соглашались с выводами, сделанными на основе дневника Чарли, и считали, что лунарианская цивилизация возникла на Земле, там же достигла расцвета и там же встретила свой конец – точка. Таким образом, любые упоминания Минервы и ее предполагаемой цивилизации считались полнейшим бредом; единственной цивилизацией, когда-либо существовавшей на Минерве, были ганимейцы, но те жили слишком давно, чтобы иметь хоть какое-то отношение к загадке лунарианцев. На картах Чарли была изображена вовсе не Минерва, а Земля, а значит, в расчетах, оценивших ее расстояние до Солнца в четыреста миллионов километров, скрывалась серьезная ошибка. Тот факт, что это расстояние совпадало с радиусом пояса астероидов, был простой случайностью; астероиды всегда находились в этой части Солнечной системы, а любые данные Илиады, говорящие об обратном, ставились под сомнение и требовали перепроверки.
Без объяснения оставался лишь один вопрос: почему карты Чарли не были похожи на поверхность Земли? Чтобы на него ответить, чистоземельцы запустили серию диверсионных рейдов на бастионы общепринятой геологической теории, а также методы геологической датировки. Опираясь на гипотезу о том, что все континенты изначально образовались из единой гранитной массы, расколовшейся под весом исполинских ледовых шапок, и разошлись в стороны под действием полярного вещества, стремившегося занять возникшие пустоты, они указали на размер ледниковых куполов на картах, подчеркнув, что они выглядели куда больше, чем те, что предположительно существовали на древней Земле. И если карты Чарли действительно отображали не Минерву, а поверхность Земли, значит, ледниковый период на нашей планете был куда суровее, чем считалось раньше, а его влияние на поверхностную географию – соответственно, жестче. Добавим сюда последствия изломов земной коры и вулканической деятельности, которые согласно описаниям Чарли, также относились к Земле (а вовсе не Минерве), и имеющихся фактов, пожалуй, хватало, чтобы объяснить превращение планеты Чарли в современную нам Землю. Почему же тогда на Земле не осталось следов лунарианской цивилизации? Ответ: судя по картам, большая ее часть была сосредоточена в районе экваториального пояса. В наши дни этот регион был целиком занят океаном, густыми джунглями и дрейфующими пустынями – этого вполне хватало, чтобы объяснить быструю эрозию любых останков, сохранившихся после войны и климатической катастрофы.
Фракция чистоземельцев привлекала, главным образом, физиков и инженеров, которые были рады переложить надоедливые детали на плечи геологов и географов. Их главной заботой было не допустить, чтобы принцип постоянства скорости света был брошен в общий плавильный котел сомнения вместе со всеми остальными гипотезами.
Окопавшись вокруг аргументов в пользу земного происхождения, чистоземельцы заняли позиции, которые до этого момента фанатично оберегались сообществом биологов. Теперь же, когда Данчеккер в роли первопроходца представил целый флот ганимейских ноевых ковчегов, биологи неожиданно развернулись на сто восемьдесят градусов и дружным строем последовали за новой гипотезой минервианского происхождения от переселенных земных предков. Как же в таком случае быть с продолжительностью полета Чарли с Минервы на Луну и двухсторонней задержкой в огневой системе Аннигилятора? Это объяснялось путаницей в интерпретации минервианской шкалы времени, связанной с обеими проблемами. Допустим, но как же Чарли смог разглядеть Минерву с Луны? С помощью видеотрансляции. Хорошо, а как тогда им удалось нацелить Аннигилятор с такого расстояния? Никак. Тарелка на Селтаре была всего лишь станцией слежения, осуществлявшей удаленное управление оружием. Местом расположения самой установки был спутник, обращавшийся вокруг Минервы.
Третий флаг достался гипотезе “изолированной колонии”. Согласно ей, древняя земная цивилизация колонизировала Минерву, а затем деградировала, погрузившись в темные века, в течение которых контакт с колонией был полностью утрачен. Впоследствии ухудшение климатической обстановки на фоне ледникового периода послужило стимулом к восстановлению цивилизации на обеих планетах, с той лишь разницей, что Минерва, столкнувшись с ситуацией на грани жизни и смерти, стала отчаянно стремиться к восстановлению утерянных знаний, которые могли открыть ее жителям путь к возвращению на Землю. На долю Земли, однако же, выпали свои тяжелые времена, и была отнюдь не рада принять целую планету голодных ртов, после того, как с ней, наконец, связались передовые отряды Минервы. Когда дипломатия не сработала, минервианцы развернули на Луне плацдарм для вторжения. Другими словами, Аннигилятор на Селтаре обстреливал цели на Земле; переводчиков сбили с толку одинаковые названия географических объектов на обеих планетах – по аналогии с Бостоном, Нью-Йорком, Кембриджем и сотней других американских топонимов, многие из городов Минервы на момент основания первой колонии были названы в честь земных объектов.
Объясняя отсутствие следов лунарианской цивилизации на Земле, сторонники этих аргументов во многом опирались на заявления чистоземельцев. Помимо этого, они нашли поддержку в неожиданной области, связанной с изучением коралловых окаменелостей в Тихом океане. Уже давно было известно, что изучая суточные кольца роста древних окаменелых кораллов, можно оценить количество дней в году на тот или иной момент в прошлом и, как следствие, сделать вывод о том, как сильно приливные силы замедляли осевое вращение Земли. Эти исследования, к примеру, показали, что 350 миллионов лет назад земной год насчитывал около четырехсот дней. За десять лет до этого работа, проделанная с применением более совершенных и точных методов Институтом Океанографии в Дарвине, Австралия, показала, что переход от древности к современности был не таким плавным, как считалось раньше. В недалеком прошлом – около пятидесяти тысяч лет тому назад – имелся некий загадочный период, когда кривая годичной продолжительности претерпела разрыв, по-видимому, из-за резко возросшей продолжительности суток. Более того, после этого скачка заметно ускорилось и торможение Земли. Точной причины никто не знал, но можно было предположить, что этот период сопровождался бурными климатическими изменениями, поскольку кораллам потребовалось несколько поколений, прежде чем они выработали новые, устойчивые темпы роста. Судя по всему, данные указывали на то, что в этот загадочный период Землю затронули перемены планетарного масштаба, вероятно, сопровождавшиеся глобальным наводнением; в общем и целом, стоящие за этим события вполне могли объяснять полное отсутствие каких-либо намеков на существование лунарианцев.
Последней из четырех основных теорий была концепция “вернувшихся изгнанников”, с точки зрения которой упомянутые попытки объяснить отсутствие лунарианцев на Земле выглядели надуманными и совершенно неадекватными. Согласно главному принципу этой теории, тот факт, что на Земле не наблюдалось следов лунарианцев, мог иметь лишь одно удовлетворительное объяснение: никакого их заметного присутствия здесь попросту не было. Иначе говоря, они, как и утверждал Данчеккер, возникли на Минерве и эволюционировали до уровня развитой цивилизации, в отличие от отсталых на тот момент земных собратьев. В итоге под давлением ледникового периода, грозящего вымиранием всей расы, на планете возникли две сверхдержавы, Цериос и Ламбия, которые, как и описывали лингвисты, ввязались в глобальную гонку за Солнцем. Ошибка лингвистов заключалась в том, что к началу истории Чарли эти события стали достоянием прошлого; лунарианцы уже достигли своей цели. Ламбийцы слегка опередили конкурентов и уже приступили к строительство земных поселений, назвав некоторые из них в честь своих же городов на Минерве. Цериане, буквально наступая им на пятки, развернули на Луне огневую поддержку, целью которой, естественно, было вывести из игры ламбийские аванпосты на Земле, прежде чем перебраться туда самим.
Эта теория не объясняла время, которое провел в полете корабль Чарли, однако эту сложность ее сторонники списывали на неизвестные различия между минервианской и местной (лунной) системами учета времени. С другой стороны, для реализации такого сценария хватило бы нескольких экспериментальных ламбийских баз, созданных на Земле к началу войны; как результат, их останки после церианского нападения вполне могли исчезнуть с поверхности планеты за прошедшие пятьдесят тысяч лет.
Пока противоборствующие стороны выстраивали линии фронта, а в коридорах НавКомм уже начал раздаваться свист пристрелочных снарядов, Хант сохранял нейтралитет. Как ни странно, – считал он, – правы все. Он прекрасно знал о компетенции окружавших его людей и ничуть не сомневался в их способности делать верные выводы. Если, спустя недели или месяцы кропотливого труда, кто-то из них заявлял, что x равен 2, то он на полном серьезе был готов верить в то, что этот результат, скорее всего, окажется правдой. Другими словами, парадокс – это всего лишь иллюзия, другого не дано. Пытаться спорить о том, кто прав, а кто нет, означало бы упустить главное. Где-то в глубине этого лабиринта, вероятно, настолько фундаментального, что никому и в голову не пришлось хоть как-то ставить его под сомнение, должен был скрываться изъян – некое ложное допущение, которое казалось настолько очевидным, что они даже не осознавали сам факт его принятия на веру. Если бы им только удалось вернуться к основам и распознать эту ошибку, парадокс бы исчез без следа, а все доводы как по писаному собрались в единую, непротиворечивую картину.