– Возвращайся к Лизе! – взмолился Джеймс. Сейчас было два часа утра, и он практически спал на ходу, но Лапуля попросту не давал ему прохода, хотя и не столько шел следом, сколько петлял между ног и своими сковывающими маневрами сводил на нет любые попытки Джеймса хоть немного оторваться от своего преследователя.
– Ну ладно, я сдаюсь. – Он впустил кота в комнату. Лапуля запрыгнул на кровать и принялся впиваться передними лапами в его простыню.
Джеймс открыл было рот, чтобы его пожурить, но в итоге решил, что это не так уж и важно. Да и кто знал, до какой степени ошейник мог раздуть его досаду.
Впрочем, этот вопрос вовсе не обязан оставаться без ответа.
Он сел и, загрузив ноутбук, налил себе чашку кофе. Лапуля не пошел следом за ним на кухню; похоже, он был доволен тем, что, наконец-то, получил доступ к ранее запретному убежищу.
Когда Джеймс вернулся, кот, свернувшись калачиком, лежал на краю кровати. Расстегивая ошейник, он отчасти ожидал, что в Лизином телефоне сработает оглушительная сирена, которая тут же пробудит в ней желание неистовой мести, но тишина ночи осталась нетронутой. Лапуля чесанул задней ногой свой свежевыдранный пух, а затем, похоже, окончательно задремал.
С электродами ошейник взаимодействовал при помощи Bluetooth-сигнала, а к домашней сети подключался через Wi-Fi. Стандартный пароль к учетной записи администратора был выбит на пластиковом корпусе; краска, благодаря которой вдавленные символы читались на общем фоне, уже стерлась, но Джеймс без труда ее восстановил, заштриховав карандашом. Ни Ноэми, ни кто-либо другой так и не удосужились поменять пароль.
Джеймс сделал копии всех приложений, а затем декомпилировал их при помощи инструмента, выдававшего исходный текст с информативными пометками, благодаря которым можно было легко разобраться в структуре программного кода. Приятным бонус оказался тот факт, что приложения вызывали сотни подпрограмм из динамически подключаемой библиотеки, требовавшей, чтобы в файле были указаны не адреса в двоичном коде, а фактические имена; в итоге исходные тексты программ были буквально усеяны вызовами, о назначении которых можно было судить уже по их названиям: InstallPreyMotionResponder, RampAversiveStimulus, TriggerPositiveAffect1.
Приложение “Маэстро-клавишник” по сути представляло собой некий гибрид системы дополненной реальности с неудачным наркотическим трипом: в нужный момент на каждой клавише появлялось нечто безымянное и бесформенное, но оставлявшее после себя ощущение полуосознанного движения, от которого у жертвы возникало непреодолимое желание смахнуть назойливый раздражитель. Любую попсу по выбору пользователя можно было закодировать в виде серии стимулов, создававших смутный образ таракана, прорывшего ход прямиком из другого измерения. Джеймс вспомнил, как в прошлом дразнил свою кошку, Белянку, солнечным зайчиком, за которым та гонялась по полу – но у нее хотя бы всегда была возможность просто уйти.
Когда Джеймс получил представление о принципе действия приложений, перед ним встал вопрос, как лучше всего помешать их работе. Банальная блокировка ничего бы не дала – Лиза и Феруз просто отнесли бы ошейник в ремонт. Даже если ему удастся избежать обвинений в саботаже, долговременной победы такое решение не принесет.
Требовалось что-то вроде медленного угасания, которое можно было бы с уверенностью списать на постепенное привыкание кота к сигналам ошейника или деградацию самих электродов. Он изучил гарантийные условия: по истечении тридцати дней пользователь в любом случае нес ответственность за неполадки устройства, но если источником проблемы оказывался не ошейник, а электроды, цена ремонта взлетала буквально до небес. Мало кто из ветеринаров в принципе занимался подобными операциями, но поиски врача, готового копаться в черепе животного не ради воспаления или инфекции, вызванных присутствием имплантатов, а из-за простого непослушания питомца, потребовали бы усилий, на которые бы вряд ли пошел даже напрочь свихнувшийся петфлюэнсер.
Ошейник работал под одним из распространенных дистрибутивов Linux для носимых устройств, с которым, по тем или иным причинам, уже успели похимичить десятки тысяч людей. Джеймс нашел в интернете сравнительно несложный способ разблокировки загрузчика, после чего залил новую прошивку, которая давала ему возможность устанавливать программный код без электронной подписи. Теперь ему оставалось лишь немного поменять пару низкоуровневых библиотечных подпрограмм, чтобы в течение ближайшей пары недель сигналы к электродам постепенно ослабли до нуля. Этот вариант прекрасно отвечал планам его диверсии, а пережить его Лапуле, скорее всего, будет проще, чем резкую смену привычного режима.
Внеся нужные правки, он задумался: как проверить, что его изменения возымеют желаемый результат? Пока что все это было лишь символами на экране ноутбука. Лапуля медленно и глубоко дышал, время от времени подрагивая головой. Казалось чересчур жестоким будить его только ради того, чтобы проверить, насколько сильным будет эффект установленных приложений при различных настройках параметра затухания.
Но что именно творилось у него в голове, в этот самый момент? Джеймс засомневался, но потом решил, что все его сомнения просто смешны, и написал небольшую программу, которая извлекала все доступные данные, показывая выжимку из них в режиме реального времени. Он не мог напрямую отобразить зрительное поле кота, но зато мог отследить, какого рода объекты и движения снились Лапуле, и какие реакции выдавала бы двигательная кора, не будь животное сковано сонным параличом.
Лапуле снилось, как что-то суетливо несется в траве. Сейчас на ошейнике не был запущен фоновый процесс, который обычно заставлял его чувствовать страх перед привычной жертвой, и условный рефлекс – по крайней мере, в этом состоянии – себя никак не проявил: кот преследовал зверька, а не бежал от него, и, судя по показаниям грубых датчиков был одновременно возбужден и сосредоточен на цели.
Джеймс наблюдал за разворачивающимися картинами сновидений. Там были не только сцены погони и расправы над добычей, но и приятельские потасовки с животными того же размера, что и сам спящий – будто Лапуля заново переживал схватки со своими сородичами. На фоне дефилировали и фигуры покрупнее, вызывавшие более сложную реакцию – своеобразную смесь страха с братскими чувствами.
Это было завораживающее зрелище…, но обитатели дома вскоре должны были проснуться, а Джеймсу еще предстояло убедиться, что изменения, которые он внес в библиотеку, действительно могли пригасить стимулы от вживленных электродов. Он внедрил в сон Лапули “клавиатурного таракана”, выставив максимальный уровень, и проследил за спровоцированным им взмахом лапы. Затем он понизил мощность до нуля и попробовал снова; отклика не было. На отметке в пятьдесят процентов спящий заметил помеху, но отреагировал на нее лишь нерешительным движением. Теперь приложения медленно, но верно потеряют связь с электродами, а их постепенный разлад, скорее всего, спишут на естественные причины, а не чей-то злой умысел.
Джеймс перезагрузил ошейник и снова надел его на кота. Лапуля шевельнулся, и смерил его презрительным взглядом.
– Две недели, и я вычищу это дерьмо из твоей головы, – пообещал Джеймс.