Когда спасательная экспедиция вернулась после успешно выполненной миссии, командующий восточнополярной космической станцией организовал прием для адмирала Скользящего-среди-Звезд и его подчиненных. Среди прочих к ним присоединились адмирал Млечный Путь и несколько глав секстантов из Законодательного Совета.
Утесный Паук прилежно начистил свои инженерные знаки отличия, украсил кожу стильным – по словам Текучего Песка – узором из серебристой и желтой красок, закрыл оставшиеся сфинктеры самосветами и погрузился в тяготы официального мероприятия.
Прием начался с оборотного пира и продолжалось три дотоборота. Пищевые коврики были завалены таким количеством блюд и напитков, что ими можно было до отвала насытить вялотела. Зажаренный целиком малек, карманы которого были набиты орехами треножника, а шрам от аварии скрыт аппетитным гарниром; кубики вялотела, маринованные в пикантном соусе, до которого Утесному Пауку не было никакого дела; ломтики невиданного для него фрукта, украшенные сверху квашеными яйцами минипанцирника; и корзины, с горкой наполненные крошечными пакетами с игристым соком из Белой Скалы. Утесный Паук взял себе два пакета и вскрыл один из них внутри кормовой сумки. Изысканный вкус крепкого мякотного напитка усиливался фонтанами энергии от делящихся ядер урана, добавленных непосредственно перед упаковкой дистиллята. Утесный Паук оставался до самой кульминации, во время которой адмирал Млечный Путь провел торжественную церемонию повышения адмирала Скользящего-среди-Звезд. Три лидера секстантов вместе с тремя офицерами космических сил выстроились вокруг Скользящего и по очереди заменили каждую из двенадцатиконечных звезд на двухзвездный знак отличия. Скользящий воспользовался этой возможностью, чтобы выбрать себе новое имя. Отныне его звали Разрезателем Стали.
Когда Период Шулера начала строить ему глазки, Утесный Паук решил, что больше ему здесь делать нечего. Она выпила уже как минимум два лишних пакета с мякотью и теперь пыталась заманить его к себе в каюту, чтобы отведать запасы из ее личного шкафчика. Она была недурна собой, да и он сам был не прочь по ней потоптаться, но Утесный Паук дал себе обещание никогда не связываться с госслужащими. Его бизнес был слишком тесно связан с правительством. Он улизнул, пока Период Шулера восхищалась новыми звездами Разрезателя Стали.
Дотоборотом позже Утесный Паук, избавившись от своего пышного убранства, уже находился на пусковой палубе космической станции, дожидаясь, когда его заберет корпоративный шаттл Паутинных Конструкций. Пусковая палуба располагалась со стороны Яйца. Взглянув на свой сияющий дом, он попытался разглядеть города. С расстояния в 406 километров они выглядели, как размытые участки на желтой коре, и единственным, что выделялось на общем фоне, был холодный островок восточнополярных гор с выраставшим из них Космическим Фонтаном.
Вершина Космического Фонтана располагалась на высоте 405900 метров, в то время как восточнополярная станция двигалась по синхронной орбите радиусом 406300. Так как космическая станция находилась немного в стороне от Фонтана, он мог видеть не только ядро будущей Верховины, но и длинный стебель, удерживавший ее над восточнополярными горами. Прямо у него на глазах от платформы внизу отделилась светящаяся точка. Она начала было уплывать на запад, но двигатели вернули ее на положенное место под космической станцией. Затем точка стала укрупняться и превратилась в шаттл Паутинных Конструкций, который совершил посадку на стартовой палубе. Утесный Паук узнал пилота: им оказался Тяжелое Яйцо, один из начальников смены, руководивший персоналом на Верховине Фонтана. При такой близости между станциями перелет с одной на другую не требовал навыков специально обученного летчика. И это очередной пример того, как Космический Фонтан перевернет само представление о путешествиях на Яйце.
Утесный Паук двигался по искривленному пандусу, благодаря которому его тело могло постепенно переключиться с гравитационного поля черной дыры в центре космической станции на поле крошечной сингулярности в центре четырехместного шаттла.
– Как идет работа, Тяжелое Яйцо? – спросил Утесный Паук.
– Как смазанный скороход, босс, – ответил Тяжелое Яйцо, совершая вертикальный взлет из углубления в зоне пусковой площадки. – Мы движемся куда быстрее графика. Три оборота назад мы остановились всего в ста метрах от высшей точки. Я велел бригаде Верховины привести себя в достойный вид перед церемонией торжественного завершения работ. Главный инженер говорит, что там будет целая уйма больших значков – и из Рая Светила, и из космических сил.
Утесный Паук отнюдь не горел желанием посещать очередной офицаильный прием, особенно если платить за такое мероприятие придется ему самому; но все это было частью их работы. Они причалили к полусферической люльке, расположенной у центра 50-миллиметрового диска, который был покрыт деловитыми рабочими, медленно достраивавшими его до огромной 200-миллиметровой платформы; впоследствии ее предполагалось оснастить невысокими стенками, разделяющими ярус на офисы и жилища операционной бригады, а также магазины и заведения общепита для пассажиров и туристов. Этот ярус был самым верхним из трех, составлявших платформу Верховины, где грузы и пассажиры будут перенаправляться от Фонтана к другим космическим станциям и обратно.
Вместе с Тяжелым Яйцом они сползли со сферического шаттла на плоский ярус Фонтана.
– Все-таки приятно снова оказаться на ровной поверхности после стольких оборотов на кривых палубах, – заметил Утесный Паук.
– Понимаю, – согласился Тяжелое Яйцо. – Я никогда этим черным дырам не доверял. Как по мне, нет ничего лучше гравитации Яйца, даже если она слабее обычного.
– Когда будете достраивать платформу, проследи, чтобы твои рабочие остановились на отметке в сто метров, – предупредил его Утесный Паук. – На такой высоте гравитации Яйца все еще хватит, чтобы сохранить нашу целостность. Но если подниметесь еще на триста метров, то сила тяготения упадет до нуля…
– И вжух! Мы станем размером с людей.
– Скорее уж станем облаком плазмы, – заметил Утесный Паук. – Здесь, на Верховине, дела идут неплохо, давай-ка спустимся на лифте до среднего яруса.
Они направились к специальному грузовому лифту, зарезервированному для эксплуатационного персонала. Коврики перед дверью распознали подошву Тяжелого Яйца и пропустили их внутрь кабины. Остановившись на среднем ярусе, они переползли в просторный зал. Платформа под их подошвами вибрировала от энергии. Потолок вышележащего яруса не охлаждался для имитации неба и просто был выкрашен в серебристый цвет. Это немного помогало, но Утесный Паук, даже будучи опытным инженером, испытывал тревогу при мысли о нависавшей над ними конструкции.
Неподалеку раздался громкий лязг.
– Выбросы все еще случаются? – спросил Утесный Паук.
– По три-четыре раза за оборот, – ответил Тяжелое Яйцо. – Главный инженер велит нам собирать их и передавать в Контроль качества. С восходящим отражателем на платформе 200 были какие-то проблемы, но их уже исправили. Теперь Контроль качества говорит, что мы просто отсеиваем бракованные кольца.
Они приблизились к массивной трубе, которая вырастала из платформы, широкой дугой поднималась вверх, касаясь потолка, а затем шла вниз и снова вдавалась в пол, но уже в другом месте. Шесть таких труб симметрично располагались относительно центра платформы. В стоящем поблизости контейнере находилось светящееся от жара кольцо, подвешенное в магнитном поле. Молодая разнорабочая вылавливала кольцо при помощи крючка. Как только кольцо оказалось на платформе, она втянула манипулятор внутрь тела, чтобы охладить.
– Светильское дерьмо! – выругалась она. – Это глазососное поле-уловитель жжет, что надо!
Она не сразу заметила их приближение на шумном ярусе, но теперь увидела Паука и Яйцо одним из своих глаз. Она не знала, кем был этот незнакомец, но судя по висящему на его коже металлу, он наверняка входил в число важных персон. Она вытащила манипулятор, который все еще покалывало от боли, и подняла кольцо.
– Я доставлю это прямо в Контроль качества, босс, – сообщила она.
– Подожди немного, новичок, – остановил ее Утесный Паук. – Я хочу сам его ощупать. – Юная работница взглянула на своего начальника, который указал глазами в направлении платформы. Она опустила кольцо, и на него затек «большой значок».
Кольцо было довольно большим, в половину диаметра чила. Изготовленное из тщательно отполированного, стабилизированного монополями сверхпроводящего металла, оно представляло собой точнейшую деталь тонкого механизма. Когда такое кольцо подбрасывало вверх почти с полусветовой скоростью, оно испытывало колоссальные перегрузки. Любой дефект в его гладкой поверхности могу вызвать локальный нагрев и привести к потере сверхпроводящих свойств.
– Вмятин нет, но снаружи есть одна точка перегрева и микроскопическая трещина напряжения, – заметил Утесный Паук. Он сполз с кольца, после чего работница забрала его и унесла прочь. Затем Утесный Паук перетек к боковой части восходящей трубы и заглянул в смотровое окно. Освещенная сияющим металлом трубы – не выше комнатной температуры, – процессия холодных серебристых колец сливалась, создавая иллюзию твердой колонны, медленные волнообразные движения которой доказывали, что в действительности это живой поток. У самой поверхности кольца взлетали почти с половинной скоростью света, но поднимаясь все выше, замедлялись под влиянием колоссальной гравитации Яйца и слабого притяжения каждой из отклоняющих платформ. Но даже на уровне Верховины их скорость достигала отметки в одну двенадцатую скорости света.
Утесный Паук пристально посмотрел наверх, где виднелась черная пустота холодного магнита, который разворачивал кольца, направляя их обратно к поверхности Яйца. Какое-то время он внимательно наблюдал за движением колец.
– Поток довольно равномерный, – наконец, сказал он. – Думаю, в каждом ускорительном сегменте есть по кольцу.
– Во время последнего выходного оборота в Восхождении Скорохода управляющий наземным комплексом хвастался, что они добрались до отметки в три-одиннадцать.
– Твоя бригада прекрасно справляется со своими обязанностями, – заметил Утесный Паук. – Я бы хотел прокатиться вниз.
– У нас есть запасные лифты, – ответил Тяжелое Яйцо. – Я подготовлю один из них. У меня уже почти выходной, так что я вас отвезу.
Они спустились на лифте к нижнему ярусу. Здесь предполагалось разместить зону трансфера для пассажиров, поэтому потолок был черным, с имитацией звездного неба. Лифты Космического Фонтана поднимались на потоках колец не выше этого уровня, в то время как сами кольца летели вверх дальше, до поворотных магнитов, расположенных ярусом выше. Далее пассажиры и грузы попадали в лифты поменьше, которые доставляли их на верхний ярус, а основные подъемники тем временем отсоединяли от потоков, отодвигали от дыры в платформе и складывали штабелем, пока кому-нибудь не потребуется спуститься на поверхность Яйца.
Пока Утесный Паук наблюдал за происходящим, один из лифтов извлекли из штабеля, установили на глайд-рельсы и начали отодвигать от центра платформы на несущие рычаги, пока его отклоняющие катушки не окружили трубы, внутри которых двигались потоки колец. В целях безопасности каждый из лифтов использовал три таких потока. Затем опорные рычаги втянули обратно, и лифт слегка зашатался, передав нагрузку кольцам. Какой-то рабочий торопливо тащил пандус, чтобы закрыть трещину между платформой и кабиной лифта. Утесный Паук помахал ему глазным стебельком.
– Прибереги это для ползающих по коре, – произнес он, перелетая через трещину шириной в шесть микрон. Он попытался сосредоточить свои глаза на какой-нибудь далекой цели, но часть их упорно хотели смотреть вниз, на Яйцо, плывущее в 406 километрах под его подошвой.
Чего только не приходится делать начальнику, чтобы поддерживать уважение подчиненных, – сказал он самому себе.
Тяжелое Яйцо активировал систему управления лифтом. Труба, закрывавшая поток колец, закончилась сразу же после того, как они миновали нижний ярус, и теперь в их серебристом течении виднелось отражение сияющей коры Яйца. Если не считать первой сотни миллиметров, где при помощи вакуумных трубок кольца защищали от излишнего нагрева в разреженной электронно-железистой атмосфере Яйца, в башне не было ни одного твердого элемента и даже скелетного каркаса – только движущиеся кольца.
– Босс, если не возражаете, у меня еще остались кое-какие обязанности, которыми я бы хотел заняться, пока мы едем вниз, – сказал Тяжелое Яйцо.
– Работа прежде всего. Все было бы иначе, будь я пассажиром, который платит за поездку из своего кармана.
– Мне нужно закончить проверку этого лифта, а потом доставить одну деталь вниз, на платформу 40.
– Что за проверка?
– Управление селектором потоков, – ответил Тяжелое Яйцо. – Прямо сейчас мы перемещаемся на всех шести. На восходящих тянем, на нисходящих – толкаем. Мне просто нужно проверить, что если один из потоков начнет сбоить, и сопряжение не удастся отключить автоматически, мы все еще сможем сделать это вручную.
Утесный Паук не переживал. Он прекрасно знал эту часть проекта. В теории лифт мог левитировать даже на одном потоке, однако при плохой балансировке последнего необходимость в перераспределении крутящего момента могла вызвать проблемы на следующей отклоняющей платформе. Двух из трех потоков было более, чем достаточно для плавной поездки. Он с интересом наблюдал, как Тяжелое Яйцо поочередно отключает каждое из устройств сопряжения, проверяя реакцию оставшихся пяти, когда те брали на себя нагрузку лифта. Затем Тяжелое Яйцо выключил все три нисходящих сопряжения и прокатился только на восходящих потоках. Наконец, он сменил конфигурацию на противоположную, и лифт переключился на нисходящие потоки, без каких-либо заметных отклонений в движении.
– Здесь все в порядке, – сообщил Тяжелое Яйцо. – Мы приближаемся к Платформе 40.
Когда Утесный Паук услышал десятичное число в названии платформы на отметке в сорок километров, у него непроизвольно задергались глазные стебельки. На Яйце все измерения, использовавшиеся в инженерных целях, выражались в двенадцатеричной системе счисления – все, кроме расстояния. Метры, километры и миллиметры чила унаследовали от людей, и эти единицы, по-видимому, намертво закрепились в их культуре, несмотря на многочисленные попытки перейти к неметрической системе мер, в которой все единицы легко поддавались подсчету в силу кратности числу двенадцать.
Тяжелое Яйцо плавно затормозил лифт. Небольшая рабочая бригада занималась ремонтом запасного отклоняющего устройства для четвертого восходящего потока. Утесный Паук скользнул к краю платформы. Здесь гравитационное ускорение была куда сильнее, примерно одна шестнадцатая от уровня на поверхности Яйца. Он выглянул за границу барьера. На высоте сорока километров он мог разглядеть очертания Восхождения Скорохода и расположенную к востоку километровую полосу Трамплинного Кольца, которая вскоре должна была доставить его домой. Он так и не получил весточку от Текучего Песка, а значит, Лесси, скорее всего, была еще жива, но Утесного Паука беспокоил вопрос, достаточно ли она сохранила свой рассудок, чтобы его узнать.
Когда Утесный Паук, наконец, вернулся домой, уже близилось время оборотного пира. Стоило входной двери скользнуть в отведенное ей углубление, как его тут же окружил целый рой шмыгающих крадунов. Там была даже Лесси, которая сползла с коврика у духовки, как только услышала шарканье, с которым Паук двигался по улице. Семейство Лесси разрослось, пополнившись группкой мальков. Сами они еще ни разу не видели Утесного Паука, но это вовсе не помешало им примкнуть к радостной толпе, с мальковой энергичностью вытекавшей из входных и выходных отверстий в стене. Он снова и снова кружил их по контуру глаз, пока они, наконец, удовлетворившись, не угрохотали прочь. Катышек о нем, похоже, забыл, потому что опять спрятался позади Слякотки, который в этот момент как раз пробивался сквозь магнитную ограду, защищавшую аппетитную зонтичниковую клумбу. Утесный Паук подполз к миниатюрному вялотелу и, отрастив большой костный манипулятор, с силой врезал Слякотке по броневому щитку чуть пониже глаз.
– А ну-ка назад на лужайку! – рявкнул он.
Слякотка втянул глаза на боку, обращенном к участку, засаженному зонтичниками. Без постоянного напоминания об этих растениях его крошечный мозговой узел быстро забыл о саде, и вялотел поплелся в обратном направлении к лужайке, где продолжил свою методичную жевательно-сосущую работу. Теперь, когда вялотел направился в нужную сторону, у Паука появилось время, чтобы взглянуть на свою садовую композицию. Текучий Песок, должно быть, отчасти преуспел в разведении фонтанников, ведь сейчас в центре круглого участка располагался довольно высокий экземпляр, вокруг которого в форме шестиугольника росло еще шесть. Все семь растений извергали энергичные колонны искр. Наконец, он заметил кое-что странное. Возможно, он бы и не обратил на это особого внимания, если бы он только что не вернулся с восточного полюса. Искрящиеся столбы всех семи фонтанников были направлены точно вверх. Это казалось весьма необычным, ведь магнитное склонение в этой части Яйца составляло почти сорок пять градусов.
– Текучий Песок! – забарабанил он по коре.
Из дальнего угла здания пришел грубоватый ответ. – Вы почти вовремя.
Древнее чувство слежения, встроенное в чувствительную подошву Утесного Паука, моментально произвело триангуляцию источника звука, определив, что Текучий Песок находится в северо-восточном углу горшечного корпуса. Теперь, когда его внимание было сосредоточено на этом участке окружающей территории, подошва Паука смогла засечь рядом с Текучим Песком движение другого существа. Он переполз внешний двор, направляясь к противоположному краю обширного строения.
– Какая невероятная коллекция фонтанников, – удивился Паук, заворачивая за угол горшечного корпуса. – Один из них выглядит так, будто растет уже с полдюжины оборотов. Как тебе это удалось? И как ты заставил их стрелять вертикально вверх?
– Мне немного помогла она, – ответил Текучий Песок, и его глазные стебельки дернулись в направлении незнакомки. Она была крупной и даже немного грузной самкой, которая уже явно миновала пик репродуктивного возраста, но все еще была не готова бросить работу и посвятить себя заботе о мальках. Когда она заговорила, обычное движение ее глазных стебельков сменилось приветственной фигурой в форме сходящейся волны.
– Меня зовут Нуль-Гаусс, я доктор магнетики в Институте Внутреннего Ока, – представилась она. – Я изучаю влияние магнитного поля на растения Яйца.
– Значит, это на вашем жилище обитает расщельник, который вы научили карабкаться по лесенке из опор на окне?
– Так и есть, – ответила она. – Когда Текучий Песок пришел ко мне, чтобы расспросить о моей методике, я узнала, что у вас есть коллекция необычных растений. Пока вас не было, мы весьма интересно провели время. Я рассказала о разных трюках с магнитным полем, которые помогают в дрессировке животных и растений, а Текучий Песок, в свою очередь, снабдил меня несколькими новыми видами растений, которые вы успели собрать за время путешествий по Яйцу. Они стали не просто украшением моего сада – некоторые оказались ценным материалом для моей исследовательской работы в Институте.
– Я вижу, вам двоим и правда удалось продлить жизнь фонтаннику в передней круговой клумбе, – заметил Утесный Паук. – Что вы сделали?
– Я принесла большую сверхпроводящую катушку с незатухающим током, и мы закопали ее под корневой системой фонтанника. Катушку мы расположили под углом, чтобы ее магнитное поле в сумме с полем самого Яйца дало вертикальную результирующую. Теперь струя искр может подниматься строго вверх, как и в своей исконной среде на восточном полюсе.
– Пришлось потрудиться. Но в итоге фокус удался, – нехотя добавил Текучий Песок. – Тот фонтанник продержался больше дюжины оборотов и все еще продолжает расти. Максимум, что мне удавалось до этого, – три оборота. Не стоило и трать силы на их рассадку.
– Видимо, мои растения лучше всего чувствуют себя в условиях, похожих на знакомую им среду обитания, – заметил Утесный Паук.
– Необязательно. В своей институтской лаборатории, – объяснила Нуль-Гаусс, – я выяснила, что многие растения развиваются быстрее и выглядят более здоровыми, когда на них вообще не действует магнитное поле.
– Вообще не действует? – Ее слова пробудили инженерное любопытство Паука. – Как вам этого добились? Скомпенсировали магнитное поле Яйца, посадив растения в центре катушек Гельмгольца?
– В качестве основы я действительно использовала пару больших катушек Гельмгольца, – ответила она. – Но они обнуляют поле лишь в самом центре. Уже на расстоянии нескольких микрон компенсация становится настолько неточной, что поле начинает затрагивать растение. Посередине катушек я построила особую комнату, покрытую сверхпроводящими экранами; благодаря этому мне удалось обнулить поле Яйца в достаточно большом объеме, чтобы одновременно проводить испытания над несколькими дюжинами растений.
– Не понимаю. – Глаза Утесного Паука дергались от замешательства, пока его инженерный мозг пытался представить, как соорудить такое помещение. – Полагаю, можно и правда построить комнату, в которой и пол, и стены будут сделаны из высококачественного сверхпроводящего материала, но даже при очень высоких стенах краевые поля проникнут внутрь через верх. Такое решение не сработает.
– Я не имела в виду обычную комнату, открытую сверху, – ответила Нуль-Гаусс. – Моя лаборатория находится под корой и сверху накрыта сверхпроводящим куполом на манер «потолков» и «крыш» в строениях, где живут и работают люди.
– Меня бы вы в таком месте работать не заставили, – пробормотал Текучий Песок. – Я не доверяю тому, что висит над моей верховиной.
– Купол искусственно охлаждается для имитации прохладного неба, – объяснила Нуль-Гаусс. – Мне это очень помогает во время работы. Раз потолок темный, как само небо, значит я его не вижу, и мне проще сделать вид, что его там нет.
– Это, должно быть, весьма любопытная конструкция, – сказал Утесный Паук. – Полагаю, для поддержки куполов там используются колонны и двойные своды, прямо как в человеческих соборах. Насколько она большая?
– Это квадрат со стороной в тридцать миллиметров и колоннами через каждый сантиметр. Высота купола – пять миллиметров, – ответила она. – Хотите взглянуть? – Помедлив, она добавила: «Мы ограничиваем прямой доступ к комплексу, так как при каждом входе внутрь проникает частичка магнитного поля. Но у нас есть целая система камер с удаленными управлением, при помощи которых можно заглянуть в любой уголок лаборатории.
– Мне бы хотелось увидеть вашу лабораторию, – сказал ей Утесный Паук. Он проводил ее обратно: от комнат с горшками, минуя сады, к парадной двери своего жилища. Слякотка тихо постригал лужайку, но Катышка с крадунами здесь не было. Стоило ему, однако же, активировать входную дверь, как вокруг стало не протолкнуться от крадунов. Используя свое тело в качестве преграды, не дававшей им выбраться на улицу, Утесный Паук сопроводил Нуль-Гаусс к выходу из жилища, впервые коснувшись тела дородной самки.
К ним подполз Текучий Песок, который стал отгонять крадунов от двери и тарабанить им вслед. – Вы не можете уйти прямо сейчас. Вы же только что вернулись. Даже не прочитали почту. Сообщений, на которые нужно ответить, набралось уже, наверное, шесть дюжин.
– Ими я займусь позже, – ответил Утесный Паук, ведя Нуль-Гаусс по наклонной стене в сторону Института Внутреннего Ока.
– Одно из них прислал отборочный комитет по омоложению, – крикнул Текучий Песок. Утесный Паук остановился, но затем продолжил движение по улице, погруженный в молчаливые размышления.
Нуль-Гаусс привлекла его внимание электронным шепотом, от которого защекотало в боку. – Я под впечатлением. Имена тех, кто прошел отбор для процедуры омоложения, комитет начал разглашать всего дюжину оборотов тому назад. Вы, должно быть, в числе первых кандидатов.
– Список, скорее всего, немаленький, – заметил он.
– Нет, – возразила Нуль-Гаусс. – Из моих знакомых ученых Института в списке значится всего один. Имейте в виду: процесс настолько дорогостоящий и затратный по времени, что омоложение можно проводить не чаще одного раза за три оборота – другими словами, за целый колосс пройти ее смогут лишь четыре дюжины чила. Должно быть, непросто решать, кем окажутся те немногие счастливчики, кому будет позволено прожить вторую жизнь, пока остальным из нас придется умереть в назначенный срок.
Утесный Паук был слишком смущен, чтобы ответить; они молча двигались вдоль стен, по очереди занимая место впереди шеренги. Оказавшись у очередного перекрестка, они поменялись еще раз, и магнитные линии снова пришлось раздвигать Утесному Пауку. Прильнув к заднему краю его тела, Нуль-Гаусс попыталась возобновить разговор, прошептав:
– У вас довольно необычный персональный робот. Один из самых реалистичных, что я видела за свою жизнь. Правда, большинство из них запрограммированы на вежливое и почтительное поведение.
– Текучий Песок – это одна из наших новейших моделей. Я тестирую его, прежде чем мы пустим их в массовое производство. Что же касается его характера, то я, как владелец крупной компании, и без того окружен почтительными и вежливыми чила. У себя дома мне хотелось другой обстановки, чтобы мой мозговой узел не раздулся от излишнего самомнения. Личность Текучего Песка я скопировал со старца, который воспитывал меня в клановом питомнике.
– Хорошая мысль, – согласилась Нуль-Гаусс. – Поддерживает в тебе мальковое мышление. Когда смогу позволить себе личного робота, поступлю так же.
– Что угодно, лишь бы отсрочить «синдром ухода за яйцами», – добавил Утесный Паук. – Работа в саду тоже помогает.
– Это одна из причин, по которой я выбрала объектом своих исследований растения и мелких животных, – призналась Нуль-Гаусс. – Впрочем, теперь у нас есть процедура омоложения, так что это, пожалуй, не так уж и важно.
Остаток их пути к Институту Внутреннего Ока прошел в тишине.