Вам, наверное, интересно, почему я так ненавижу фэнтези. Хотя, может, и неинтересно. Но это не столь важно, потому что я вам все равно расскажу.
(Конечно, если вы хотите знать, чем закончится эта книга, можете прямо сейчас пролистать ее до последней страницы – но лично я вам так делать не советую. Это плохо скажется на вашей психике.)
Так или иначе, давайте поговорим о фэнтези. Первым делом вам следует понять, что, говоря о «фэнтези», я имею в виду книги, посвященные разным диетам или людям, жившим во времена Великой депрессии. Другими словами, к фэнтези относятся те книги, где нет ни стеклянных драконов, ни призрачных Хранителей, ни магических Линз.
Я на дух не переношу фэнтези. Ну ладно, это не совсем так. Я их не то чтобы совсем не переношу. Просто меня бесит, во что они превратили Тихоземье.
Люди больше не читают. А если и читают, то отнюдь не книги вроде этой. Вместо этого они читают книги, которые вгоняют их в депрессию, потому что именно такие книги считаются важными. Каким-то образом Библиотекарям удалось внушить людям мысль, что читать нескучную литературу попросту нельзя.
Все это восходит к грандиозному плану Библиодена, известного также, как Нотариус: он хотел построить мир, в котором люди не делают ничего необычного, никогда не мечтают и не испытывают ничего из ряда вон. Его прислужники приучают людей отказываться от чтения забавных книг и вместо этого сосредотачивают их внимание на фэнтези. Я так называю эти книги, потому что они держат людей в ловушке. Окружают их маленькими уютными фантазиями, которые люди принимают за «реальный» мир. Фантазиями, которые убеждают людей, что им не нужно пробовать ничего нового.
Ведь зачастую осваивать новое не так-то просто.
– Нам нужен план, – заявила Бастилия, пока мы шли по коридорам библиотеки. – Не можем же мы просто бродить здесь безо всякой цели.
– Нам нужно найти дедушку Смедри, – сказал я, – или моего отца.
– А еще нам нужно отыскать Каза и Австралию, не говоря уже о моей матери. – На последних словах она состроила едва заметную гримасу.
И… этим ведь дело не ограничивается, – подумал я. – Мой отец заявился сюда не просто так. Он что-то искал.
Что-то крайне важное.
Весточку от него я получил несколько месяцев тому назад – ее доставили вместе с пакетом, где были Пески Рашида. Тон отца в том письме показался мне довольно напряженным. Он был взбудоражен и обеспокоен одновременно.
Он обнаружил что-то опасное. Пески Рашида – они же Линзы Переводчика – были только началом. Всего лишь шагом на пути к раскрытию куда более важной тайны. Чего-то, что не на шутку напугало моего отца.
Чем бы ни было это что-то, на его поиски отец потратил целых тринадцать лет. И теперь след обрывался здесь, в Александрийской Библиотеке. Мог ли он прийти сюда из-за накопившейся досады? Обменял ли свою душу на ответы, лишь бы, наконец, прекратить их поиски?
Я содрогнулся, глядя на плавающих позади нас Хранителей. – Бастилия, – сказал я. – Ты упоминала, что один из них пытался с тобой заговорить?
– Ну да, – ответила она. – Он все время предлагал мне взять у них какую-нибудь книгу.
– Он говорил с тобой по-английски?
– Ну, по-нальхаллски, – ответила она. – Хотя это по сути одно и то же. А что?
– Мой говорил со мной на каком-то непонятном языке.
– Мой поначалу тоже, – сказала Бастилия. – Несколько Хранителей окружили меня и стали обыскивать мои вещи. Они забрали перечень припасов и несколько ярлычков, которыми была помечена наша провизия. А потом просто ушли – все, кроме того, что стоял сзади нас. Он продолжал что-то бормотать на этом бесячем языке. И только после того, как меня поймали, он начал говорить по-нальхаллски.
Я снова взглянул на Хранителей. Они используют ловушки, – подумал я. – Но не смертельные, а те, из которых сложно выпутаться. Они разделяют всех, кто входит в библиотеку, и заставляют блуждать по этому лабиринту. Они могли бы без труда общаться с нами по-английски, но вместо этого намеренно говорят на непонятном языке.
Это место создано для того, чтобы досаждать посетителям. Хранители пытаются выбить нас из колеи. И все ради того, чтобы мы сдались и взяли одну из предложенных ими книг.
– Итак, – сказала Батилия. – Какой у нас план?
Я пожал плечами. – А я-то здесь при чем?
– При том, что ты здесь главный, – со вздохом ответила она. – И вообще, что с тобой не так? То ты готов раздавать приказы и нестись, как угорелый. То жалуешься, что не хочешь принимать решения за других.
Я промолчал. Честно говоря, и я сам толком не понимал, что происходит у меня в голове.
– Ну и? – спросила она.
– Первым делом мы отыщем Каза, Австралию и твою маму.
– Зачем вам меня искать? – спросил Каз. – Я ведь и так уже здесь.
Мы с Бастилией подпрыгнули от неожиданности. Каз, как вы уже поняли, и правда оказался рядом. Он стоял рядом с нами в котелке и рабочем жилете, засунув руки в карманы и ехидно улыбаясь.
– Каз! – воскликнул я. – Ты нас нашел!
– Вы заблудились, – заметил он, пожимая плечами. – Мне проще найти тех, кто заблудился, если я блуждаю сам – ведь с абстрактной точки зрения мы находимся в одном и том же месте.
Я нахмурился, пытаясь осмыслить сказанное. Каз огляделся, смерив взглядом колонны и сводчатые проемы. – Я это место представлял совсем по-другому.
– Серьезно? – удивилась Бастилия. – А вот мои ожидания, похоже, оправдались.
– Я рассчитывал, что они будут лучше заботиться о свитках и книгах, – признался Каз.
– Каз, – сказал я. – Ты ведь нас нашел, верно?
– Эм, парень, а о чем я только что говорил?
– Ты можешь заодно найти Австралию?
Он пожал плечами. – Могу попробовать. Но нам нужно быть осторожнее. Совсем недавно я сам едва не угодил в ловушку. Когда я зацепил растяжку, из стены вылетел огромный обруч и попытался меня схватить.
– И что было дальше? – спросила Бастилия.
Каз рассмеялся. – Он пролетел прямо у меня над головой. Причина номер пятнадцать, Бастилия: по невысокому человеку сложнее попасть!
В ответ я лишь покачал головой.
– Я выдвигаюсь вперед, чтобы разведать обстановку, – сказала Бастилия. – Поищу растяжки. После этого следом пойдете и вы с Казом. На каждом перекрестке Каз будет задействовать свой Талант и выбирать, куда идти дальше. Будем надеяться, что в итоге Талант приведет нас к Австралии.
– Для начала план вроде неплохой, – согласился я.
Бастилия надела Линзы Воина и вышла вперед, стараясь двигаться по коридору со всеми предосторожностями. Мы с Казом остались стоять без дела.
Тут мне в голову пришла одна мысль. – Каз, – спросил я. – Сколько времени тебе потребовалось, чтобы освоить свой Талант?
– Ха! – воскликнул он. – Ты так говоришь, будто я и правда его освоил, парень.
– Но ты управляешься с ним лучше, чем я со своим. – Я мельком глянул на развалившуюся колонну, которая все еще виднелась в отдалении позади нас.
– Таланты – дело непростое, должен признать, – сказал он, проследив за моим взглядом. – Твоя работа?
Я кивнул.
– Знаешь, именно грохот этой колонны дал мне понять, что ты рядом. Иногда даже ошибки приносят пользу.
– Знаю, но мне все равно приходится непросто. Каждый раз, когда мне кажется, что я уже разобрался в своем Таланте, он что-нибудь ломает вопреки моим желаниям.
Коротышка оперся о колонну в боковой части коридора. – Я понимаю, о чем ты, Эл. В юности я терялся постоянно. Меня даже в ванную нельзя было отпускать без присмотра, потому что по дороге я мог оказаться в Мексике. Как-то раз мы с твоим отцом две недели проторчали на острове, потому что я никак не мог заставить свой проклятый Талант работать, как надо.
Он покачал головой. – Чем сильнее Талант, тем труднее им управлять – в этом все дело. Мы с тобой – как и твой отец с дедом – обладатели Талантов Первого Круга. Довольно-таки чистых, аккурат на колесе инкарнаций. От них проблем не оберешься – иначе и быть не может.
Я резко поднял голову. – На колесе инкарнаций?
Он, похоже, был удивлен. – Тебе этого никто не объяснял?
– По большому счету, о Талантах я слышал только от дедушки.
– Допустим, но как же школа?
– А… нет, – ответил я. – Я ходил в Библиотекарскую школу, Каз. Хотя там я довольно много узнал о Великой депрессии.
Каз фыркнул. – Фэнтези. Вот же Библиотекари… – Он вздохнул, присел на корточки и достал палочку. Затем он взял в углу пригоршню пыли, высыпал ее на пол и нарисовал поверх нее круг.
– За прошедшие века родилось множество Смедри, – объяснил он, – и проявилось множество Талантов. Многие из них в конечном счете оказались похожими. Всего есть четыре вида: Таланты, которые затрагивают пространство, время, знания и физический мир. – Он разделил круг на четыре сектора.
– Возьмем, к примеру, мой Талант, – продолжил он. – Я воздействую на пространство. Могу потеряться, а потом снова найтись.
– А как насчет дедушки Смедри?
– Время, – ответил Каз. – Он опаздывает. Талант Австралии способен менять физический мир – в данном случае, ее собственную внешность. – Он написал ее имя в пыли поверх круга. – Ее Талант довольно конкретен и не может использоваться так же широко, как Талант твоего деда. Пару веков назад жил Смедри, который мог принимать безобразный облик когда угодно, а не только просыпаясь по утрам. Другие могли менять не только собственный облик, но внешность других людей. Понимаешь?
Я пожал плечами. – Думаю, да.
– Чем ближе Талант к своей чистой форме, тем он сильнее, – добавил Каз. – Талант твоего дедушки почти идеален – он может управлять временем в самых разных обстоятельствах. У нас с твоим отцом Таланты очень похожи – я могу теряться сам, а Аттика – терять разные вещи, – и оба обладают большой гибкостью. У братьев и сестер часто встречаются похожие способности.
– Как насчет Синга? – спросил я.
– Спотыкаться. Мы называем это Талантом знания – Синг знает, как выполнить обычное действие со сверхъестественным умением. Но его сила, как и способность Австралии, не отличается универсальностью. Такие Таланты мы помещает ближе к краю, у самой границы круга. А более мощные Таланты, вроде того, каким обладает мой отец, располагаются ближе к центру.
Я медленно кивнул. – Так… какое отношение это имеет ко мне?
Бастилия уже вернулась и с интересом наблюдала за происходящим.
– Что ж, это сложный вопрос, – ответил Каз. – Ты, парень, лезешь в настоящие философские дебри. Одни считают, что Талант Ломать – это всего лишь один из Талантов физического толка, но при этом весьма гибкий и мощный.
Он встретился со мной взглядом, а затем ткнул палкой прямо в центр круга. – Но есть и те, кто видят в Таланте Ломать нечто куда большее. Похоже, что этот Талант способен влиять на все четыре сектора. По легенде один из твоих предков – один из двух, у кого был похожий Талант – умудрился сломать само пространство-время, создав небольшой пузырь, внутри которого прекращалось старение.
– Не менее чудесные изломы упоминаются и в других источниках. Изломы, которые меняли воспоминания и способности других людей. Какой смысл можно вложить в слово «сломать»? Что именно ты можешь изменить? Как далеко способны зайти наши Таланты?
Он поднял палку и указал ей на меня. – В любом случае, парень, это объясняет, почему твой Талант так плохо поддается контролю. Честно говоря, несмотря на многие века изучения Талантов, мы до сих не понимаем их суть. И, возможно, не поймем никогда, хотя твой отец решительно настроен доказать обратное.
Каз поднялся на ноги и отряхнул руки от пыли. – Думаю, именно за этим он сюда и пришел.
– Откуда ты столько знаешь? – спросил я.
Каз удивленно приподнял бровь. – В смысле? По-твоему, я все свое время трачу на составление остроумных списков и блуждание по дороге в ванную? Парень, у меня есть работа.
– Государь Казань – ученый, – объяснила Бастилия. – Он специализируется на мистической теории.
– Ну здорово, – произнес я, закатив глаза. – Еще один профессор. – После встречи с дедушкой, Сингом и Квентином, я уже был наполовину убежден, что Свободные Королевства были поголовно населены академиками всех сортов.
Каз пожал плечами. – Это общая черта всех Смедри, парень. Мы склонны проявлять интерес к информации. Так или иначе, я всего лишь скромный философ, а вот твой отец был настоящим гением. Бастилия, путь впереди чист?
– Да, – ответила она. – Я не нашла ни одной ловушки.
– Отлично, – ответил он.
– Вообще-то ты выглядишь немного разочарованным.
Каз пожал плечами. – Ловушки – это интересно. Они как подарки на день рождения – никогда не знаешь, что внутри.
– Вот только из-за этих подарков можно и без головы остаться, – категорично заявила Бастилия.
– И это тоже часть веселья, Бастилия.
Она вздохнула, мельком взглянув на меня поверх солнечных очков. Смедри, – читалось в ее глазах. – Всегда одно и то же.
Я улыбнулся, и кивнул, намекая, что пора идти дальше. Каз взял на себя роль проводника. Пока мы шли, я заметил пару Хранителей, перерисовывавших рисунок Каза. Я отвернулся, и тут же подпрыгнул, увидев зависшего рядом призрака.
– Инкарны знали о Талантах Смедри, – прошептало существо. – У нас есть одна из их книг, написанная несколько тысяч лет тому назад. В ней четко объясняется, откуда изначально взялись Таланты. У нас есть одна из двух сохранившихся копий.
Призрак подплыл ближе.
– Можете ее взять, – прошептал Хранитель. – Мы выпишем ее вам, стоит только попросить.
Я фыркнул. – Я не настолько любопытен. Было бы глупо отдать душу за информацию, которой никогда не сможешь воспользоваться.
– Ах, но тебе, возможно, удалось бы найти ей применение, – возразил Хранитель. – Чего бы ты смог добиться, если бы понял свой Талант, юный Смедри? Возможно, ты бы даже смог вернуть себе свободу? Забрать свою душу обратно? Сломать тюремные оковы…
Это заставило меня призадуматься. В его словах был какой-то извращенный, пугающий смысл. Возможно, я и правда мог продать им свою душу, а затем выяснить, как вернуть ее обратно при помощи новообретенной книги. – Значит, это возможно? – спросил я. – Можно снова стать свободным даже после превращения в Хранителя?
– Все возможно, – прошептал призрак, сосредоточив на мне взгляд своих пылающих глазниц. – Почему бы тебе не попробовать? Ты мог бы столькому научиться. Знаниям, утраченным тысячи лет назад…
Надо отдать должное изощренным хитростям Хранителей – на мгновение я и правда задумался о том, чтобы променять собственную душу на книгу о мистической теории.
А затем меня будто привели в чувство. Свой Талант я не мог контролировать даже в его теперешнем виде. С чего я взял, что именно мне удастся воспользоваться им, чтобы перехитрить настолько древнюю и могущественную группу, как Хранители Александрийской Библиотеки?
Я фыркнул и покачал головой, заставив Хранителя ретироваться с видимым недовольством. Я ускорил шаг, нагоняя остальных. Каз, как и раньше, выступал в роли провожатого: он шел впереди, позволяя своему Таланту терять нас, направляя к Австралии. В теории.
И действительно, пока мы шли, я был готов поклясться, что видел, как вокруг нас меняются свитки. Дело не в том, что они как-то превращались друг в друга – и все же, стоило мне взглянуть на стеллаж, отвернуться, а затем бросить в его сторону еще один беглый взгляд, и я уже не мог с уверенностью сказать, был ли этот стеллаж тем же самым или уже нет. Талант Каза нес нас сквозь коридоры, не давая почувствовать окружающие перемены.
Мне кое-что пришло на ум. – Каз?
Коренастый мужчина оглянулся, приподняв бровь.
– Так… получается, что твой Талант нас потерял, верно?
– Ага, – ответил он.
– Пока мы идем, мы движемся по библиотеке, прыгая от места к месту, хотя нам и кажется, что мы просто шагаем по коридору.
– Все верно, парень. Должен сказать, ты умнее, чем кажешься.
Я нахмурился. – Зачем тогда мы отправили Бастилию на разведку? Разве мы не покинули тот коридор, когда ты задействовал свой Талант.
Каз замер на месте.
В тот же момент я услышал, как у меня за спиной что-то щелкнуло. Посмотрев вниз, я с ужасом обнаружил, что угодил прямиком в ловушку.
Лапина, – выругался Каз.