Это моя вина.
Готов признать правду; я и правда это сделал. Если вы внимательный читатель, то уже наверняка все заметили. Я раскаиваюсь. Из всех грязных трюков, которыми я успел воспользоваться, этот, без сомнения, самый гадкий. Я просто не смог удержаться, хотя прекрасно понимаю, что к этому моменту он вполне мог испортить вам все впечатление от книги.
Видите ли, не так-то просто последовательно проделывать один и тот же фокус на протяжении четырнадцати глав. Я люблю сложные задачи. Когда вы это заметите, то даже сквозь стыд наверняка оцените размах моего интеллекта. Я знаю, что эта книга вроде как предназначена для детей, но все-таки решил, что мой секрет спрятан достаточно надежно, чтобы его никто не раскрыл. Но, видимо, разгадка была слишком очевидна.
Я бы раскрыл карты, но эта фишка такая хитроумная. Большинство людей ее ни за что не найдут, хоть она и встречается в каждой главе и на каждой странице. Самая гениальная литературная шутка, которую мне довелось придумать.
Примите мои извинения.
Я стоял, глядя на силуэт чудища и все еще держась за руку Бастилии. Мало-помалу на меня снизошло озарение.
Я совершил ошибку, решив сбежать от монстра – из-за этого моей группе пришлось разделиться. Теперь охотник мог расправиться с нами по очереди, отлавливая в катакомбах, пока мы, сбитые с толку, просто бегали туда-сюда.
Но дальше бегать было уже нельзя. Пришло время дать врагу отпор. Я сглотнул, чувствуя, как меня пробрал пот. Эта одна из причин, которые доказывают, что я вовсе не герой – ведь даже шагая по коридору навстречу чудовищу, я тащил за собой еще и Бастилию. Подумал, что одна мишень хорошо, а две лучше.
Каз тем временем шел следом за нами. Бастилия уже успела слегка подрастерять свой остервенелый вид. Она вытащила из ножен кинжал, и его хрустальный клинок засверкал в свете мерцающих ламп.
Коридор заканчивался небольшой комнатой, поделенной надвое внушительной железной решеткой. Кость Нотариуса стоял по другую сторону. Когда я подошел ближе, он улыбнулся – половина его лица изогнулась вверх, губы скривились в зловещей ухмылке. Вторая половина попыталась проделать то же самое, вот только сделана она была из металлических деталей; те изгибались и щелкали на манер часового механизма, который сжали в десять раз, пока все оси и шестеренки не вмялись друг в друга.
– Смедри, – прерывистым голосом произнесло существо, будто сдирая кожу с самих звуков.
– Кто ты? – спросил я.
Существо встретилось со мной взглядом. Вся левая часть его тела была заменена металлическими деталями, которые удерживались вместе, благодаря неведомой мне силе. Один из его глаз был человеческим. Другой выглядел, как провал из темного стекла. Стекло Оживителя.
– Мое имя – Килиманджаро, – ответило существо. – Меня послали, чтобы кое-что у тебя забрать.
На мне были по-прежнему надеты Линзы Рашида. Я поднес к ним пальцы, и Килиман кивнул.
– Где ты взял этот меч? – спросил я, пытаясь скрыть собственную нервозность.
– Женщина у меня, – ответило чудовище. – Этот меч принадлежал ей.
– Она здесь, Алькатрас, – сказала Бастилия. – Я чувствую ее Плотекамень.
Плотекамень? – подумал я. – И что, во имя Первых Песков, это вообще такое?
– Ты об этом? – спросил Килиман низким и надтреснутым голосом. Он продемонстрировал какой-то предмет. По виду он напоминал осколок кристалла размером примерно с два прижатых друг к другу пальца. И весь был покрыт кровью.
Бастилия ахнула. – Нет! – закричала она, бросаясь к прутьям решетки; я схватил ее за руку и едва удержал на месте.
– Бастилия! – крикнул я в ответ. – Он тебя подначивает!
– Как ты мог? – завопила она, обращаясь к существу. – Ты же ее убьешь!
Килиман опустил кристалл, положив его в сумку на ремне. Меч он по-прежнему держал перед собой. – Смерть к делу не относится, Кристин. Я должен получить то, за чем пришел. У тебя есть то, что нужно мне, а у меня – женщина. Мы можем обменяться.
Бастилия упала на колени, и поначалу мне показалось, что она плачет. Но потом я увидел, что она просто трясется, с белым, как бумага, лицом. Тогда я еще не знал, что извлечение Плотекамня из тела Кристина – деяние неописуемо изуверское и вульгарное. Для Бастилии это было все равно что увидеть в руке Килимана бьющееся сердце собственной матери.
– Думаешь, я пойду на сделку с тобой? – спросил я.
– Да, – просто ответил Килиман. В нем не было того злодейского флера, которым обладал Блэкберн: ни демонстративной надменности, ни эффектного наряда, ни смеха в голосе. Но безмолвная угроза, которую источало это существо, почему-то тревожила меня сильнее. Я вздрогнул.
– Осторожнее, Эл, – тихо предупредил меня Каз. – Эти твари опасны. Очень опасны.
Килиман улыбнулся, затем бросил меч и выбросил вперед руку. Я вскрикнул, увидев выставленную напоказ Линзу. Она мигнула, выстрелив лучом морозного света.
Бастилия поднялась, держа кинжал на манер когтя. Она подставила хрустальный клинок прямо под луч и попятилась назад. Еще чуть-чуть, и сдержать атаку бы не удалось.
Я зарычал и, сорвав Линзы Переводчика, вытащил из карманы Линзы Буретворца. Он хотел драться? Ну что ж, я ему покажу.
Рывком нацепив Линзы, я сосредоточился на Кости Нотариуса, выстрелив в него мощным потоком воздуха. У меня заложило уши, и Каз закричал от резко возросшего давления. Порыв ветра ударил по Килиману и отшвырнул его назад, разбросав в сторону несколько металлических запчастей.
Килиман огрызнулся, и его Линзы Морозильщика отключились. Бастилия, оказавшаяся сбоку от меня, снова упала на колени; ее рука посинела и покрылась коркой льда. Короткий клинок ее кинжала потрескался в нескольких местах. Как и мечи Кристинов, он мог отражать атаки Окуляторских Линз, но явно не был предназначен для таких нагрузок.
Килиман выпрямился, и я увидел, как вывалившиеся из него металлические детальки отрастили крошечные паучьи ножки. Гайки, шурупы и шестеренки прошмыгнули по полу, взобрались по его телу и влились в пульсирующую, ходящую ходуном металлическую массу.
Он встретился со мной взглядом и зарычал, поднимая вторую руку. Я снова сосредоточился и ударил по нему еще одним порывом ветра, но чудище устояло на ногах. И тогда я почувствовал, как меня тянет вперед. Во второй руке Килиман держал стекло, которое умело всасывать воздух – Бастилия называла его Линзой Пустотворца.
Его Линза тянула меня к решетке – и это при том, что сам я отталкивал Килимана Линзами Буретворца. Я начал проскальзывать, споткнулся и запаниковал.
Неожиданно чьи-то руки ухватили меня сзади и помогли удержать равновесие. – Ну, что я тебе говорил, парень? – крикнул Каз, пытаясь пересилить вой ветра. – Эта штука наполовину Оживленная! Обычными средствами его не убить. К тому же он пользуется кровековаными Линзами. А они будут посильнее твоих!
Он был прав. Хоть Каз меня и держал, я все равно чувствовал, как меня притягивает к Килиману. Я отвернул от него Линзы Буретворца и сосредоточил их на стене, толкая себя назад.
Килиман деактивировал Линзу.
От силы ветра, исходившего из Линз на моем лице, меня не на шутку тряхнуло. Я оступился, сбил с ног Каза и сам чуть не потерял равновесие, пока их отключал.
В этот самый момент Килиман сосредоточил свою Линзу на Линзах Переводчика, которые я держал в другой руке. Очевидно, что Линзы Пустотворца – как и мои собственные Линзы Буретворца – можно было сфокусировать на конкретном объекте. Линзы Переводчика вырвались из моих пальцев и понеслись к Килиману.
Я в ужасе закричал, но Бастилия успела схватить Линзы, когда те пролетали мимо нее. Она встала, держа Линзы в одной руке и кинжал – в другой. Я подошел к ней, держа наготове Линзы Буретворца и стараясь не смотреть на ее обмороженную руку.
Килиман не сдался, но и Линзы поднимать не стал. – Рыцарь все еще у меня в заложниках, – прошептал он, беря в руки упавший меч Кристина. – Она умрет, потому что вы не знаете, где ее искать. Только я могу заменить ее Плотекамень.
В комнате воцарилась тишина. Лицо Килимана неожиданно начало распадаться на части, и миниатюрные детальки, все как одна, отрастили ноги и принялись спускаться по его телу. Сначала полголовы, затем – плечо и, наконец, вся его рука превратились в крохотных паучков, которые перелезли через разделявшие нас прутья решетки, киша на манер пчелиного улья.
– Она умрет, – пригрозил Кость Нотариуса, которому каким-то чудом удавалось говорить несмотря на то, что у не хватало половины лица. – Я не лгу, Смедри. Ты знаешь, что я говорю правду.
Я выдержал его взгляд, но почувствовал нарастающий ужас. Помните, что я говорил о муках выбора? Сдается мне, что бы ты ни выбрал, в итоге все равно что-нибудь да потеряешь. В тот раз выбор стоял между Линзами и жизнью Драулин.
– Я обменяю ее на Линзы, – добавил Килиман. – Меня послали за ними, а не за тобой. Как только Линзы будут у меня, я уйду.
Металлические пауки пробирались в комнату и ползли по полу, но держались на расстоянии от меня и Бастилии. Каз застонал и, наконец, поднялся на ноги после того, как я невольно отшвырнул его сторону.
Я закрыл глаза. Жизнь Бастилиной матери или Линзы? Я жалел, что ничего не мог противопоставить ему в бою. Но Линзы Буретворца против этого существа были бесполезны – даже сумей я его отшвырнуть, он мог просто сбежать и выждать время, пока Драулин уже не будет в живых. Австралия до сих пор блуждала неизвестно где. Станет ли она его следующей целью?
– Я согласен на сделку, – тихо произнес я.
Килиман улыбнулся – по крайней мере, улыбнулась половина его лица. Чуть в стороне я увидел, как несколько его пауков карабкались вверх по какой-то штуковине.
Это была растяжка – прямо в той комнате, где я стоял.
Стоило паукам активировать ловушку, как под нами с Бастилией провалился пол. Бастилия закричала и попыталась ухватиться за край, но чуть-чуть промахнулась.
– Хрустальные джунгли! – потрясенно выругался Каз, хоть яма и оказалась в нескольких футах от него самого. Я успел мельком взглянуть на его испуганное лицо, а потом кубарем полетел вниз.
Мы пролетели около тридцати футов и с глухим ударом упали на чересчур мягкую землю. Сам я приземлился на живот, но вот Бастилии пришлось извернуться, чтобы уберечь Линзы Переводчика, которые до сих были зажаты у нее в руке; из-за этого она сначала чирканула по стене, а потом упала на пол в гораздо менее удобной позе, чем я. Она охнула от боли.
Я затряс головой, пытаясь привести себя в чувство. Затем подполз к Бастилии. Она застонала и казалась сбитой с толку еще больше меня, но на вид, по крайней мере, была в порядке. Наконец, я запрокинул голову и взглянул на светящуюся дыру наверху колодца. Над краем появилась голова Каза с обеспокоенным выражением лица.
– Алькатрас! – крикнул он. – Вы двое в порядке?
– Да, – отозвался я. – Думаю, в порядке. – Я потыкал землю, пытаясь понять, почему она остановила наше падение. По ощущениям она была сделана из упругой ткани.
– Пол мягкий, – крикнул я Казу. – Наверное, специально, чтобы мы не сломали себе шею. – Это была очередная ловушка Хранителей, задуманная не для того, чтобы нас убить, а чтобы довести до отчаяния.
– Ну и какой в этом смысл? – услышал я, как Каз заорал на Килимана. – Они ведь только что согласились на сделку!
– Верно, – донесся до меня едва слышный голос Килимана. – Но у Библиотекарей моего ордена есть поговорка: Никогда не доверяй Смедри.
– Ну, вряд ли он сможет отдать тебе Линзы, пока сидит в яме! – рявкнул Каз.
– Не сможет, – согласился Килиман. – Зато сможешь ты. Пусть он передаст тебе Линзы Переводчика, а ты встретишься со мной в центре библиотеки. Это ведь у тебя есть способность к Перемещению в пространстве, не так ли?
Каз молчал.
А это существо много о нас знает, – с досадой подумал я.
– Ты Смедри, – обратился к Казу Килиман. – Но не Окулятор. Я буду вести дела с тобой, а не с мальчишкой. Принеси Линзы, и я верну женщину – вместе с ее Плотекамнем. Но поторопись. Она умрет в течение часа.
Наступила тишина, которую прервало лишь оханье Бастилии, попытавшейся привстать и сесть. В руке она все еще держала Линзы Переводчика. Спустя какое-то время над ямой показалась голова Каза.
– Алькатрас? – позвал он. – Ты там?
– Ну да, – ответил я.
– А где еще ему быть? – проворчала Бастилия.
– Здесь слишком темно, чтобы тебя разглядеть, – ответил Каз. – В общем, Кость Нотариуса ушел, а не могу пролезть через решетку, чтобы пойти следом. Что нам делать? Мне поискать какую-нибудь веревку?
Я сидел на полу, пытаясь – что есть мочи – придумать, как выбраться из этой передряги. Мать Бастилии умирала оттого, что из ее тела вырвали кусочек кристалла. Килиман взял ее в заложники и был готов обменять только на Линзы Переводчика. Я застрял в яме вместе с Бастилией, которая пострадала от падения куда больше меня; к тому же у нас не было ничего, похожего на веревку.
Я застрял в поисках несуществующего решения. Иногда выхода попросту нет, и размышления ничем не помогут – неважно, насколько вы умны. Это чем-то похоже на обращение, с которого я начал главу. Помните тот секретный «фокус», который я, по своим же словам, провернул в этой книжке? Тот постыдный, хитроумный трюк? Вы уже пробовали его отыскать? В общем, что бы вы там ни нашли, планировал я совсем не это – потому что никакого трюка и не было. Нет никакого тайного послания. И никакой хитрой уловки, которую я якобы спрятал в первых четырнадцати главах.
Не знаю уж, сколько сил вы потратили на его поиски, но вряд ли больше, чем я сам – на попытки придумать, как спасти Драулин, не потеряв при этом Линзы. Время быстро утекало, и я это знал. Я должен был сделать выбор. Прямо тогда. Прямо там.
Я решил забрать Линзы у Бастилии и перекинуть их Казу. Он едва успел их поймать.
– Твой Талант сможет провести тебя к центру библиотеки? – спросил я.
Он кивнул. – Думаю, да. Теперь, когда у меня есть конкретная цель.
– Тогда иди, – сказал я. – Отдай Линзы в обмен на жизнь Драулин. О том, как их вернуть, подумаем позже.
Каз кивнул. – Договорились. Вы ждите здесь – как только буду уверен, что Драулин ничего не угрожает, найду что-нибудь типа веревки и вернусь за вами.
Он ненадолго исчез, но потом вернулся, и его голова опять показалась над ямой. – Прежде, чем я уйду – вот это вам не пригодится? – он показал Бастилин рюкзак.
Внутри лежали ботинки со Стеклом Хватателя. Я почувствовал прилив надежды, но он почти сразу же угас. Ведь стенки ямы были сделаны из камня.
И даже сумей я выбраться из ямы, мне бы все равно пришлось отдать Линзы в обмен на Драулин. Только уже лично, а не через посредника. Но в рюкзаке, по крайней мере, была еда. А кто знает, сколько мы будем сидеть в этой яме. – Конечно, – крикнул я. – Бросай.
Он так и сделал, а я тем временем отошел в сторону, дав рюкзаку упасть на мягкий пол. К этому моменту Бастилия успела подняться на ноги, но все еще стояла с одурелым видом, опираясь на край ямы.
Вот поэтому меня и не стоило назначать предводителем. Поэтому людям и не следует на меня полагаться. Даже в тот раз я совершил ошибку. Настоящий лидер должен быть жестким, способным принимать правильные решения.
Думаете, что в тот раз я поступил правильно? Что ж, значит, лидер из вас такой же никудышный, как я. Видите ли, спасение Драулин было неудачным решением. Отдав Линзы Переводчика, я бы спас одну жизнь, но заплатил бы за это страшную цену.
Библиотекари бы получили доступ к знаниям инкарнов. Конечно, Драулин бы выжила, но сколько людей погибло бы в войне, перекинувшейся на Свободные Королевства? Имея в своем арсенале технологии древних, Библиотекари стали бы непобедимой силой.
Я бы спас одну жизнь и обрек на смерть множество людей. Для лидера такие слабости – непозволительная роскошь. Думаю, Каз это понимал. Немного помедлив, он спросил: «Ты уверен, парень?»
– Да, – ответил я. В тот момент я не задумывался о защите Свободных Королевств и других подобных вещах. Тогда у меня в голове крутилась лишь одна мысль: я не мог взять на себя ответственность за смерть Драулин.
– Хорошо, – согласился Каз. – Я за тобой вернусь. Не переживай.
– Удачи, Каз.
И он исчез.