Жизнь несправедлива.
Если я не ошибся насчет вашей читательской проницательности (вы, как-никак, выбрали именно эту книгу), вы уже должны были понять это и без моей помощи. В жизни вообще крайне мало сторон, которые можно было бы назвать справедливыми.
Несправедливо, что одни люди богаты, а другие – бедны. Несправедливо, что я болтаю о всяких пустяках вместо того, чтобы продолжать историю в момент ее кульминации. Несправедливо, что я так вопиюще красив, в то время как большинство людей абсолютно заурядны. Несправедливо, что слово дифтонг звучит так классно, хотя на деле за ним скрывается довольно-таки непримечательный смысл.
Да, жизнь несправедлива. Но это не мешает ей быть забавной.
Единственное, что вам остается, – это посмеяться ей в лицо. Порой вам приходится сидеть в скучном кресле, попивая теплое какао. Порой – с боем выбираться из ямы в земле, а потом лететь сломя голову, чтобы сразиться с полуметаллическим чудищем, взявшим в заложники мать вашей подруги. А иногда и вовсе одеваться в костюм зеленого хомяка и танцевать кругами, пока другие швыряют в вас гранаты.
Лучше не спрашивайте.
На мой взгляд, эта книга должна преподать вам два урока. Второй я растолкую вам в следующей главе, а вот первый – и, наверное, самый интересный из двух – таков: не забывайте смеяться. Вам это пойдет на пользу. (Плюс, когда вы смеетесь, мне проще попасть по вам гранатом.)
Смейтесь, когда дела идут хорошо. Смейтесь, когда дела идут плохо. Смейтесь, когда жизнь настолько скучна, что в ней не остается ничего удивительного, кроме самого факта беспросветной скукоты.
Смейтесь, когда книги подходят к концу, даже если вас совсем не радует их финал.
Это не было частью плана, – в отчаянии подумал я, врываясь обратно в комнату. – Зачем вообще составлять план, если люди ему все равно не следуют?
Килиман активировал Линзы Морозильщика, выстрелив ими в сторону Бастилии. Она бросила рюкзак и вскинула кинжал, резанув им прямо по ледяному лучу. От удара кинжал разлетелся вдребезги, а рука Бастилии посинела. Но за время своего блока она успела подобраться к Клилиману достаточно близко, чтобы как следует зарядить ему в живот второй рукой.
Килиман ухнул от боли и попятился назад. Он в ярости рубанул мечом, опустив клинок прямо на Бастилию. Но она каким-то чудом смогла уклониться, и меч с резким звуком ударился об пол.
Она такая быстрая, – подумал я. Бастилия оказалась сбоку от Килимана и со всей силы пнула его по ребрам. От удара он явно был не в восторге, но и отреагировал не так бурно, как я бы ожидал от обычного человека. Он был наполовину Оживленным; простым оружием такое не существо не убить. Это работа для Окулятора.
Когда я приблизился, Килиман развернулся и с силой вломил плечом в грудь Бастилии. От толчка она отлетела назад и упала на землю; рассмеявшись, Килиман поднял Линзу Морозильщика и направил ее на Бастилию.
– Нет! – завопил я. Но сейчас у меня был только ботинок со Стеклом Хватателя. И тогда я швырнул его в Килимана.
Линза начала светиться. И впервые в жизни меткость меня не подвела – ботинок угодил аккурат по Линзе и накрепко приклеился. Когда Линза Морозильщика сработала, ботинок оброс толстым слоем льда и стал заметно тяжелее; ко всему прочему лед заполнил его изнутри, и теперь ботинок нельзя было отключить, засунув внутрь руку.
Килиман выругался и затряс рукой. Тем временем я заметил, что до сих пор держу в руке конец растяжки, которой был обвязан ботинок. Решив, что смогу забрать Линзу Морозильщика себе, я дернул за леску.
Я и подумать не успел, что Килиман может дернуть в ответ. А ведь он был куда сильнее меня. От его рывка я потерял равновесие, и леска впилась мне в руку. Я закричал и ударился о землю, а мой Талант взял на себя инициативу и порвал нить прежде, чем Килиман притянул меня ближе к себе. Я одурело поднял голову; мои руки были по-прежнему обмотаны примерно десятью футами лески.
Килиман, наконец-то, высвободил руку и отбросил в сторону слипшиеся друг с другом Линзу и ботинок. Бастилия как раз поднималась на ноги. Без своего пиджака – который разбился во время крушения Драгонавта – она была не крепче обычного человека, а ведь Килиман засадил ей аккурат своим металлическим плечом. Чудо, что после такого она вообще могла ходить.
Килиман приподнял меч Кристин двумя руками и с улыбкой посмотрел на нас. Он, похоже, вовсе не чувствовал угрозы; но Бастилии это как будто придало еще больше решимости. Не обращая внимания на мои крики, она снова бросилась на чудище.
И она еще называет нас, Смедри, сумасшедшими! – с досадой подумал я, рывком поднимаясь на ноги. Когда Килиман замахнулся на Бастилию мечом, я ударил ладонью в пол, высвобождая свой Талант.
Пол потрескался. С убойным, оглушительным звуком камни рассыпались на кусочки, а секции пола превратились в черепки. Килиман как бы походя отошел в сторону, приподняв металлическую бровь при виде разверзнувшейся за ним трещины.
– И чего именно ты хотел этим добиться? – спросил он, мельком взглянув на меня.
– Чтобы ты споткнулся, – ответил я. – Но как отвлекающий маневр тоже сойдет.
В этот самый момент его схватила Бастилия.
Килиман взревел и потерял равновесие, выпуская из своей хватки меч Кристина. Когда он упал, что-то вывалилось из его кармана и скользнуло по полу.
Мои Линзы Переводчика.
Я закричал и бросился к ним. Позади я слышал, как Бастилия с ворчанием выхватывает клинок Кристина. Но Килиман оказался слишком силен. Он схватил Бастилию за ногу рукой из металлических болтов, а затем швырнул в бок, заставив выронить меч.
Она врезалась в стену с жутким, глухим шлепком. Я испуганно развернулся.
Бастилия сползла на землю. Похоже, что ее оглушило ударом. Из пореза на лбу шла кровь, а одна рука была все еще синей от ледяного выстрела. Она отдавала предпочтение правой половине тела, а когда попыталась – и не смогла – встать, ее лицо исказилось от боли. Судя по всему, дела у нее были и правда и плохи.
Килиман поднялся на ноги и снова взял в руки меч Кристина. Он потряс головой, будто приводя себя в чувство, а потом своей рукой из плоти достал еще одну Линзу. Линзу Пустотворца – ту, что притягивала к нему другие предметы.
Он направил Линзу на Бастилию. Та со стоном начала скользить по полу к Килиману, не в силах даже встать. Чудище занесло над ней меч.
Я бросился за Линзами Переводчика, которые, проехав по полу, остановились у одной из покрытой свитками стен. Я упал на колени рядом с Линзами и поспешил взять их в руки.
– Ха! – воскликнул Килиман. – Я вот-вот прикончу твою подругу, а тебя волнуют Линзы. А я-то думал, что все Смедри – отважные поборники чести. Посмотрим, переживут ли твои великие идеалы встречу с настоящей опасностью!
С секунду я простоял на коленях, повернувшись спиной к Килиману и держа в руках Линзы. Я знал, что не могу их отдать. Даже за собственную жизнь или жизнь Бастилии…
Я оглянулся. Бастилия остановилась прямо перед Килиманом. Она лежала на полу с закрытыми глазами и едва не дышала. Он занес меч ее матери для последнего, смертельного удара.
Как раз об этом я вас и предупреждал. Сейчас будет то, что вам не понравится. Но вы уж извините.
Я метнулся к выходу из комнаты.
Килиман захохотал еще громче. – Я так и знал!
И тут я в спешке споткнулся. Оступился на неровной земле и упал лицом вниз; Линзы Переводчика выскользнули из моих пальцев, ударились о каменный пол и, кувыркаясь, улетели прочь. – Нет! – завопил я.
– Ага! – воскликнул Килиман, а затем развернул Линзы Пустотворца к упавшим Линзам Переводчика. Те оторвались от пола и прыгнули прямиком ему в руку. Я проследил за летящими Линзами, встретившись взглядом с глазами Килимана – человеческим и стеклянным, – в тот самый момент, когда он радовался собственной победе.
А потом я улыбнулся. Думаю, примерно тогда же он заметил, что Линзы потащили за собой леску, которая была обвязана вокруг их оправы.
Тонкая, почти невидимая нить. Она тянулась от очков к одному месту в комнате. Тому самому месту, где я за секунду до этого стоял на коленях у стены.
Тому месту, где я привязал к одному из свитков второй конец растяжки.
Килиман поймал Линзы. Леска натянулась. Свиток соскочил с полки и упал на землю.
Библиотекарь-монстр вытаращил глаза, и его рот раскрылся от ужаса. Линзы Переводчика упали перед ним на землю.
Хранители тут же обступили его со всех сторон. – Ты взял книгу! – завопил один из них.
– Нет! – вскричал Килиман, делая шаг назад. – Это была случайность!
– Ты не подписал контракт, – добавил второй призрак, и на его черепе проступила улыбка. – И все же взял книгу.
– Теперь твоя душа принадлежит нам.
– НЕТ!
Я содрогнулся от боли в его голосе. Килиман в ярости протянул ко мне руку, но было поздно. Вокруг его ног из ниоткуда выросли языки пламени. Огонь окружил монстра, и он снова закричал:
– Ты все равно падешь, Смедри! Твоя кровь достанется Библиотекарям! И ее прольют на алтаре, чтобы выковать те самые Линзы, с которыми мы уничтожим ваши королевства, разрушим все, что вам дорого, и обратим в рабство всех ваших последователей. Может, ты и победил меня, но рано или поздно тебя ждет крах!
Я вздрогнул. Пламя поглотило Килимана, и мне пришлось заслонить глаза от яркого света.
А потом он просто исчез. Я сморгнул оставшийся послеобраз, и увидел, что на месте Килимана теперь парит новый Хранитель – правда, только с одной половиной черепа. Рядом с ним по полу были разбросаны гайки, болты, шестеренки и пружины.
Хранитель с половиной черепа подплыл к боковой части зала и аккуратно положил сброшенный свиток на прежнее место. Я не обращал на него внимания; сейчас у меня были дела поважнее.
– Бастилия! – крикнул я, бросаясь к ней. Ее губы были в крови, а сама она – вся в синяках и сильно потрепана. Я склонился рядом с ней на колени.
Она тихо простонала. Я сглотнул.
– Хитрая уловка, – прошептала она. – Я про растяжку.
– Спасибо.
Она кашлянула, и сплюнула кровь.
Во имя Первых Песков, – подумал я, ощутив внезапный укол страха. – Нет. Этого не может быть!
– Бастилия, я… – Мои глаза вдруг наполнились слезами. – Я действовал слишком медленно и слишком глупо. Мне жаль.
– Ты рехнулся что ли?
Я моргнул. – Ну, вид у тебя так себе, и…
– Заткнись и помоги мне встать, – велела она, поднимаясь на колени.
В ответ я непонимающе уставился на Бастилию.
– Что? – спросила она. – Я вроде как не при смерти. Всего-то сломала пару ребер и прикусила язык. Битые Стекла, Смедри, обязательно каждый раз разыгрывать такую мелодраму?
С этими словами она потянулась, скорчила гримасу и нетвердым шагом подошла к мечу Кристина, чтобы его поднять.
Я поднялся на ноги со смешанным чувством облегчения и неловкости. Затем осторожно отвязал Линзы Переводчика от лески и положил их себе в карман, где им было самое место. Я заметил, как сбоку от меня в комнату заглянул Каз, который, судя по всему, вернулся к нам, доставив Драулин и Австралию в безопасное место. Увидев меня с Бастилией, он широко улыбнулся и метнулся в комнату.
– Алькатрас, парень, поверить не могу, что ты еще жив!
– Знаю, – ответил я. – Я был уверен, что один из нас здесь точно сгинет. Знаешь, если я когда-нибудь засяду за мемуары, эта часть моей биографии будет выглядеть на редкость скучной, потому что никому из нас не хватило сюжетной динамики, чтобы отправиться на тот свет.
Бастилия фыркнула и присоединилась к нам, держа одну руку у самого бока. – А ты мастер вдохновляющих речей, Смедри.
– Это ты решила отклониться от плана, – заметил я.
– Что? Килиман был быстрее тебя. Как именно ты собирался от него оторваться на бегу?
– Я… точно не знаю, – признался я.
В ответ Каз просто рассмеялся. – А что вообще стало с Килиманом?
Я указал на Хранителя с половиной черепа. – Он теперь немножко занят поисками душ, – ответил я. – Можно сказать, что ему теперь по душе присматривать за этими книгами. Наверное, он рад стать частью такой душевной компании.
– Можно его ударить? – напрямую спросила Бастилия.
Я улыбнулся, а затем увидел на земле какой-то предмет. Я поднял его – это была одна-единственная Линза желтого оттенка.
– Что это?
– Линзы Следопыта, – ответил я. – Они принадлежали Килиману. Лежали в сумке вместе с Плотекамнем Драулин.
– Моя мама, – спросила Бастилия. – Как она?
– Я в порядке, – послышался голос Драулин. Мы развернулись и увидели ее стоящей в дверном проеме рядом со сконфуженной Австралией.
«В порядке», впрочем, она была с большой натяжкой – ее лицо по-прежнему казалось бледным, как у человека, который слишком долго страдал от болезни. Но когда она вошла в комнату, чтобы примкнуть к нашей компании, ее шаг был, как всегда, тверд.
– Государь Смедри, – произнесла она, опускаясь на одно колено. – Я вас подвела.
– Чушь, – возразил я.
– Меня взял в плен Библиотекарь из Костей Нотариуса, – продолжила она. – Я угодила в ловушку, позволила себя связать, и он захватил меня без особого труда. Я опозорила свой орден.
Я закатил глаза. – Мы тоже попали в ловушки Хранителей. Нам просто повезло, что мы успели освободиться до того, как нас нашел Килиман.
Но Драулин все равно склонила передо мной голову. В задней части ее шеи я заметил сверкающий кристалл – ее Плотекамень, возвращенный на законное место.
– Поднимайся и хватит уже извиняться, – сказал я. – Я серьезно. Ты отлично постаралась. Ты ввязалась в бой с Килиманом, и победа в нем осталась за нами. Так что считай себя частью нашей общей победы.
Драулин поднялась, хотя мои слова ее, похоже, совсем не утешили. Она приняла традиционную, парадную стойку «вольно», вперившись взглядом прямо перед собой. – Как пожелаете, государь Смедри.
– Мама, – сказала Бастилия.
Драулин опустила взгляд.
– Вот, – добавила Бастилия, протягивая ей меч Кристина.
Я потрясенно моргнул. По какой-то причине я был уверен, что Бастилия оставит меч себе.
Помедлив секунду, Драулин приняла клинок. – Благодарю, – сказала она в ответ, после чего спрятала меч в ножнах на спине. – Что планируете делать дальше, государь Смедри?
– Я… пока не уверен, – ответил я.
– В таком случае я разверну охранный периметр вокруг этой комнаты. – Поклонившись мне, Драулин подошла ко входу и заняла охранную позицию. Бастилия направилась к другому выходу, но я успел схватить ее за руку.
– Эта женщина должна вымаливать твое прощение.
– Почему? – удивилась Бастилия.
– У тебя столько неприятностей из-за потерянного меча, – сказал я. – Так вот теперь сама Драулин оказалась ничем не лучше тебя, согласна?
– Свой-то меч она вернула.
– И?
– Ну, значит не сломала.
– Только благодаря нам.
– Нет, – возразила Бастилия, – благодаря тебе, Алькатрас. Килиман меня одолел – точно так же, как и Оживленный тогда, в городской библиотеке. Оба раза тебе пришлось меня спасать.
– Я…
Бастилия аккуратно высвободила свою руку из моей. – Я это ценю, Смедри. Правда ценю. Если бы не ты, я бы уже несколько раз оказалась на том свете.
С этими словами она ушла. Никогда прежде слова благодарности не оставляли меня в таком мрачном расположении духа.
Проблему так быстро не решить, – подумал я. – Бастилия до сих пор считает себя неудачницей.
С этим придется что-то делать.
– Ты собираешься уничтожить эту штуку, парень? – спросил Каз.
Я мельком опустил взгляд, и тут до меня дошло, что в моих пальцах до сих пор была зажата Килимановская Линза Следопыта.
– Это очень темное Окуляторство, – добавил Каз, потирая подбородок. – Кровекованые Линзы – штука крайне скверная.
– Значит, нам и правда стоит их уничтожить, – согласился я. – Или хотя бы передать тому, кто знает, что с ними делать. Я…
Я умолк на полуслове. (Как вы уже и сами поняли.)
– Что такое? – спросил Каз.
Я не ответил. Мое внимание привлекло кое-что увиденное через Линзу Следопыта. Я поднес ее к глазу и с удивлением обнаружил на земле отпечатки ног. Их, понятное дело, была целая уйма. Мои, Бастилии, даже Килимана – хотя те быстро угасали, ведь его я почти не знал. Но важнее всего были три группы следов, четко выделявшихся на общем фоне. И все они вели к маленькой и совершенно непримечательной двери в дальнем конце комнаты.
Первый тип следов принадлежал дедушке Смедри. Второй, с желтовато-черным оттенком, – моей матери. А третий – пылавший красно-белым цветом – явно имел отношение к моему отцу. Все они вели за пределы той двери, но назад не возвращались.
– Эй, – сказал я, поворачиваясь к ближайшему призраку. – Что за той дверью?
– Там мы храним личные вещи тех, кто превратился в Хранителей, – скрипучим голосом ответило существо. И действительно, я увидел, как несколько призраков собирают то, что осталось после перерождения Килимана – металлические запчасти и детали одежды.
Я опустил Линзы Следопыта. – Идемте, – сказал я остальным. – Мы чуть не забыли про главную причину, по который вообще решили спуститься в эту библиотеку.
– Не напомнишь, в чем она заключалась? – уточнил Каз.
Я указал на дверь. – Узнать, что находится по ту сторону.