Пока Гомановская Траектория занималась свиточной работой, часть ее глаз заметила, что одна из звезд начала быстро увеличиваться в размерах. Отпустив свиток и дав ему свернуться, она направилась к командной палубе. Звезда тем временем становилась все больше, и когда адмирал добралась до палубы, впереди звезды уже виднелась желтовато-белая крупинка. Это было последнее из крупных межзвездных исследовательских судов, Абдул Нкоми Фарук. Теперь в межзвездном пространстве оставалось лишь несколько разведывательных кораблей.
– Восточнополярная станция вызывает Абдул, – обратилась Гомановская Траектория. При дистанции в тридцать километров задержка в передаче сигнала составляла почти два метоборота. За время ожидания спинорные варп-двигатели Абдула отключились, и звезда снова отступила в темное небо; сам же корабль остался на орбите вокруг Яйца.
– Капитан межзвездного исследовательского корабля Поисковый Глаз по вашему приказу прибыл. Капитан Дальняя Странница и адмирал Разрезающий Сталь получили последние координаты наших разведывательных кораблей и все еще занимались их поисками, когда мы взяли курс сюда. Как обстоят дела на Яйце? Мы все обеспокоены.
– Хуже некуда, – ответила Гомановская Траектория. – Нам приходится полагаться на умения эстрадной певички, которая впустую потратила целых две дюжины колоссов. Как только вы прибудете на станцию, я созываю общее собрание.
Главная конференц-чаша космической станции была забита битком. Более просторные каюты для собраний в других местах станции оказались буквально запружены обеспокоенными космитами, которые наблюдали за происходящим в главной чаше по видеосвязи.
– С того момента, как звездотрясение катастрофической силы уничтожило цивилизацию Яйца, прошло две дюжины оборотов, – начала Гомановская Траектория. – Я сделала все возможное, располагая лишь мизерной поддержкой с поверхности, но даже сейчас ситуация кажется совершенно безнадежной. Единственный из оставшихся на Яйце инженеров растекся прежде, чем мы успели его спасти. Теперь мы вынуждены обучать новых инженеров, имея в качестве преподавателя лишь эстрадную певицу.
– С учетом обстоятельства справляется она весьма неплохо, – возразил Утесный Паук. – Проблема в том, что без роботов и других машин, которые могли бы облегчить труд чила, всем, кто остался на поверхности, приходится тратить изрядную часть своего времени ради простого выживания. Мы в меру своих возможностей помогаем им советом, но связь с задержкой в два клособорота этому никак не способствует.
– Сколько времени им потребуется, чтобы привести в рабочее состояние одну из гравитационных катапульт? – спросил кто-то из аудитории.
– Все зависит от того, сможет ли Уме-Уми удержать ситуацию под контролем и обеспечить нормальную работу учебных классов, – ответил Утесный Паук. – Если да, то, отбирая чила со способностями к гравитационной инженерии и освобождая их от работы, чтобы они могли сосредоточиться на учебе, мы вскоре вырастим достаточно компетентных специалистов, которые смогут изучить катапульты на восточном и западном полюсах и сообщить нам о масштабах ущерба. И даже если повреждения не слишком велики, потребуется еще одна-две дюжины колоссов, чтобы подготовить группу инженеров, которым будет по силам заняться ремонтом, восстановить силовую установку, необходимую для работы катапульты, и ввести ее в эксплуатацию.
– Это же несколько поколений! – воскликнула Гомановская Траектория. – Раньше вы мне этого не говорили! Мы не можем ждать так долго!
– Я говорил, но вы просто не стали слушать, – возразил Утесный Паук. – К тому же у нас нет другого варианта, кроме как ждать, сколько бы поколений для этого ни потребовалось.
– Но ведь мы постоянно стареем. Без омоложения мы умрем еще до того, как они успеют довести план до конца! – ответила Гомановская Траектория. – Вам придется построить омолаживающие машины.
– Вы забываете, что наши возможности ограничены материалами, которые есть на космической станции и кораблях. Я уже велел своим инженерам исследовать эту проблему. Часть металла, задействованного в некритичных частях корабля мы можем без труда отвести под машины для омоложения. Однако для производства ферментов нужен редкий металлический изотоп. Во всем космическом флоте его наберется только на две машины, и каждая из которых них за три дюжины колоссов сможет наработать объем фермента, которого хватит на одного чила. Другими словами, сохранить жизнь путем омоложения мы сможем лишь двоим.
– Значит, остальным придется умереть! – заключила Гомановская Траектория. – какой толк от починки гравитационной катапульты, если спасти мы сможем только двоих?
– Нельзя позволить космической популяции вымереть до двух особей, – заявил Утесный Паук. – Чила на Яйце лишились всех свитков и всех технологий. Наш космический контингент не должен ослабевать. И раз уж у нас нет машин, которые могли бы превратить старцев в молодых, значит, юных чила нам придется создавать по старинке. Полагаю, это не так уж плохо, если привыкнуть.
Несколько чила из аудитории ответили изумленным рокотом, но все их голоса сошлись под подошвой Гомановской Траектории.
– Не понимаю, – сказала она.
– Я рекомендую медикам отменить прием контрацептивов для заранее отобранных чила. Разве не понимаете? – спросил он, обводя глазными стебельками огромную конференц-чашу. – Яйцеферму мы можем разместить прямо здесь, на дне чаши, мальковые питомники – по бокам, а по периметру наверху – школу-ясли.
В итоге было решено построить две омолаживающие машины, ведь по мере превращения разрозненных станций в единую космическую колонию требовалось сохранять преемственность знаний. После долгих обсуждений право пользования машинами отвели Гомановской Траектории и Утесному Пауку. Каждому из оставшихся чила было назначено по одному яйцу, поскольку космическая станция могла вместить лишь немногим больше удвоенного населения. Многим чила пришлось изрядно поразмыслить, прежде чем сделать окончательный выбор «яйцевого партнера».