Карло с нарастающим страхом смотрел, как Ада и Тамара выходят из шлюза. Тамара была лидером; разве ей не следовало покидать Москит последней? Подготавливая себя к тому, что его страхи могут подтвердиться, он следил за лицами навигаторов, пока они снимали шлемы.
Они обе выглядели усталыми, но довольными. Они не были похожи на вестников, прибывших с печальными новостями.
Аддо выбежал вперед, чтобы обнять свою ко; за ним по пятам следовал Пио. Тамара подошла к остальным встречающим: Марцио, Карло и сыну Иво по имени Дельфино. – Они скоро выйдут, – сказала она. – Есть кое-какие записи, которые они сначала упаковали на время обратного пути, а потом неожиданно решили, что их доставку не стоит поручать бригаде, которая займется списанием корабля.
– Спасибо, – произнес Дельфино напрягшимся от облегчения голосом. Карло понимал, почему Дельфино не взял детей на встречу с прибывшим кораблем; ведь именно Иво больше, чем другие члены экипажа, рисковал не вернуться назад.
– Так чем же в итоге оказался Объект? – спросил, обращаясь к Тамаре, Карло. Аддо говорил с астрономами, которые наблюдали на Объекте три вспышки, но Карло не доверял выводам, сделанным на расстоянии. – Ракетным топливом или обычным камнем?
– Твоя ко меня прибьет, если я лишу ее удовольствия рассказать все самой. Тебе придется потерпеть.
– Но весь экипаж в порядке?
– В полном, – заверила его Тамара.
Пока Тамара беседовала с Марцио, Карло расматривал ее оценивающим взглядом, пытаясь обнаружить возможные признаки того, что путешествие причинило ей вред. Впрочем, больше всего в глаза бросалось количество массы, которую она набрала за время миссии. Он этого ожидал, но все равно был рад напоминанию; ему не хотелось, чтобы Карла догадалась о том, что он заметил перемены, вынудив ее думать о предстоящей борьбе в то самое время, когда они должны были праздновать ее возвращение.
Внутри шлюза показался Иво, держа под одной из своих рук стопку бумаг. За ним, в таком же стесненном положении, последовала Карла. – Если они их уронят, то будут жалеть, – озадаченно произнес Марцио. – Не понимаю, зачем было так спешить. – Когда шлюз начал заполняться воздухом, листы бумаги угрожающе затрепетали, но после того, как входной люк закрылся, об их потере можно было уже не волноваться.
Карло подошел к шлюзу. Когда Карла вышла наружу, он взял у нее бумаги, чтобы она смогла снять шлем; охладительные мешки не позволяли отращивать конечности по своему желанию. Карло заметил аккуратное отверстие, вырезанное в ткани, закрывавшей ее левую руку.
– С возвращением, – сказал он.
– Я скучала, – ответила она. В ее словах прозвучало какое-то странное напряжение, будто это было угроза или откровенное признание.
Когда они обнялись, оказавшийся между ними мешок легонько зашуршал. Карло зажужжал от щекочущего прикосновения его складок.
– Мне удалось отвадить Советников, – сказал он. – До официального приема ни одного из них ты не увидишь.
– Ха, – Карла слегка расслабилась. – Бедный Сильвано будет не рад. Дай-ка я сниму мешок, а потом мы сможем пройтись и поговорить.
Вдвоем они стояли на пустом полу лаборатории, достаточно далеко от остальных, чтобы рассчитывать на толику уединения. Карло, как зачарованный, слушал о результатах первых экспериментов, но когда Карла начала рассказывать о своем решении присоединиться к Иво на борту Зудня, скрыть выражение ужаса на его лице было не так просто. По ходу ее повествования он чувствовал, что сдает позиции.
– Ты чуть не погибла, – сказал он.
– Но не погибла же.
Он попытался уравновесить свой гнев чувством благодарности за то, что Карла осталась в живых, но чаши весов продолжали раскачиваться.
– Иво мог бы спуститься в одиночку.
– Он был ранен, – ответила Карла. – Это мне нужно было спускаться в одиночку. Заменить его в случае проблем со здоровьем было моей обязанностью.
Карло промолчал. Что он мог поделать с подобным безрассудством? Ничего. Теперь все это было в прошлом.
Он заставил себя снова переключить внимание на слова Карлы, когда она начала рассказывать о своей теории светородной аннигиляции; в ответ на диаграммы, которые она показывала у себя на груди, чтобы проиллюстрировать этот процесс, ему даже удалось проявить кое-какую сообразительность в своих вопросах.
– Если повернуть все набок, – сказал он, – то получается, что один из фотонов, «созданных» этой аннигиляцией, должен был находиться там с самого начала?
– Да.
– Но ведь это система отсчета предков, так? – осознал Карло. – То есть если бы они могли наблюдать это явление, то для объяснения того факта, что фотон появился как раз вовремя, чтобы отскочить от светорода, они бы заявили, что этот фотон был испущен в результате совершенно независимого процесса.
– Звучит вполне ожидаемо, но я бы не стала утверждать нечто подобное под присягой, не имея возможности это проверить.
– Но разве это не означает, что если бы предки позаботились о том, чтобы подходящих фотонов просто бы не было…, то мы бы не увидели аннигиляцию светородов?
– Что произошло, то произошло, – афористично произнесла Карла. – События в космосе не должны противоречить друг другу. Нам остается лишь рассуждать об этом в понятной для нас манере.
– При условии, что это вообще возможно, – сказал он в ответ. – Где гарантия, что мы способны хотя бы на это?
Карла тихо прожужжала. – Похоже, что эту способность мы еще не утратили. Тревожиться о свободе воли я бы стала только на обратном пути.
Все остальные направились к выходу. – Прием завтра, в три склянки. Ты как настроена?
– Справлюсь, – ответила Карла. – Где я сегодня ночую? Я запуталась в этой системе.
Карло замешкался; он планировал, что они встретятся у него дома. И дело было не только в системе, дело было еще и в том, чего он дожидался с таким нетерпением: увидеть, как она лежит рядом с ним и ей ничто не угрожает, убедить себя в том, что за ее жизнь можно больше не опасаться.
Но в его голове уже звучал доводы, которые он бы выдумал для самого себя, проснувшись посреди ночи. Опасность миновала, но это пока – так что сейчас самое время пресечь ее возможное возвращение на корню. И Карле: Ты решила очередную загадку Ялды – объяснила реакцию с ортогональным веществом! Чего еще ты хочешь? Эта часть твоей жизни достигла завершения.
– Нам стоит встретиться на приеме, – сказал он.
– Ты уверен?
Карло показалось, что в ее голосе прозвучало разочарование и что он едва не оскорбил ее своим отказом. Но почему он не мог говорить открыто? Они отстали от остальных, услышать их никто не мог.
– Прямо сейчас для меня это слишком тяжело, – сказал он. – Я тебя чуть не потерял; сейчас я могу думать лишь о том, чтобы удержать тебя рядом.
Карла, казалось, была потрясена. Он сказал слишком много, она больше не станет ему доверять.
Но затем она протянула руку и сжала его плечо. – Я тоже, – с легкой дрожью сказала она. – Нам стоит пожить отдельно еще несколько дней, пока мы оба не успокоимся.
Аманда поймала на себе взгляд Карло; она легонько качнула головой, указав на Тоско, который пробирался к ним по висевшим в лаборатории веревкам.
– Я хотел бы увидеть вас обоих у себя в кабинете, – сказал Тоско. – В начале следующего куранта, если вы можете оторваться от текущих дел.
Рука Аманды находилась в клетке, готовая сделать инъекцию обездвиженной полевке, которая вот-вот должна была совершить репродуктивный акт. Но она все же ответила: «Без проблем».
– Мы придем, – ответил Карло.
Когда Тоско ушел, Аманда вопросительно взглянула на Карло. – Я понятия не имею, – сказал он. Их работа продвигалась гораздо медленнее, чем хотелось им самим, но ведь именно Тоско советовал Карло проявить терпение.
В назначенное время у входа в кабинет Карло увидел одну из своих коллег, Макарию, которая ждала у входа, держась за веревку. Карло не знал, чем именно она занималась в последнее время; он видел, как она приходила в главную лабораторию и снова уходила, как использовала центрифуги и другое оборудование, однако большую часть своего времени она проводила где-то еще.
Тоско, появившись в дверях, пригласил их войти. Когда они расположились в его кабинете, он обратился к Карло и Аманде.
– Я позвал вас, чтобы вкратце ознакомить с экспериментами Макарии, – сказал он. – В скором времени она займется публикацией своих результатов, но я хотел, чтобы вы услышали о них первыми.
Карло почувствовал облегчение; это не было похоже на прелюдию к расформированию его собственного проекта. – В чем суть ее работы?
– Я нахожусь на начальной стадии исследования инфракрасных сообщений, которыми обмениваются ящерицы.
– Сообщений? – Аманда изучала ящериц много лет; она была вправе относиться к подобным заявлениям с долей скепсиса.
– Пожалуй, более подходящий термин – «передача сигналов», – высказался Тоско. – Речь не идет о языке в привычном понимании.
– Иво обнаружил в коже ящериц вещество, обладающее чувствительностью к инфракрасному свету, – объяснила Макария. – Поэтому я задалась вопросом, играет ли оно какую-то особую роль – например, служит неким дополнением к обычному зрению. Но я решила, что для начала проще всего будет взглянуть на вещество, обладающее противоположными свойствами – то есть такое, которое будет излучать ИК-свет в ответ на какой-либо внутренний сигнал. И я его нашла.
– Его активирует химическая реакция? – спросила Аманда.
– Нет, – ответила Макария. – Оно непосредственно реагирует на свет, передаваемый внутри тела на обычных длинах волн, однако от внешнего видимого света его защищает слой, который обладает прозрачностью только в инфракрасном диапазоне.
– А. – Судя по голосу, Аманда уже начала склоняться на сторону Макарии, хотя Карло ее слова все еще не убедили; продемонстрировать, что жижа, выдавленная из кожи ящерицы с помощью центрифуги, обладает интересным физическим свойством, еще не значит доказать, что это свойство играет биологическую роль.
– Я установила инфракрасную камеру и сделала снимки небольших популяций ящериц в различных условиях, чтобы выяснить, смогу ли я записать используемый ими сигнал, – продолжила Макария. – В большинстве экспериментов снимки оказались чистыми. Новый источник пищи и появление хищника – то есть события, вызывающие реакцию в виде слышимых сигналов – не спровоцировали никакой инфракрасной болтовни.
– Но..? – сказал Карло.
– Когда я взяла две группы, выведенные независимо друг от друга, и объединила их в первый раз, бумага почернела. – Макария помахала рукой вперед-назад, как бы умащивая бумагу слоем краски. – Я ожидала увидеть на изображении несколько серых полос, но каждый раз, когда в объектив попадала ящерица, насыщение бумаги наступало в течение двух махов.
Теперь Карло понял, ради чего было созвано это совещание. – То есть вы считаете, что именно так передаются веяния?
– Мы не хотим делать поспешных выводов, – сказа Тоско.
– Конечно. – Хотя мысль была весьма заманчивой. При встрече двух неродственных групп животных им почти всегда удавалось обменяться каким-либо признаками. Кроссбридинг отпадал, поскольку у ящериц не было самцов, но у других видов, даже когда группам не давали вступать в физический контакт друг с другом, молодняк в следующем поколении приобретал черты, которые нельзя было объяснить простой наследственностью. Этот механизм оставался настолько туманным, что биологи до сих пор использовали термин, заимствованный из фольклора, говоря, что между группами передаются «веяния». А что еще можно сказать, если ты совершенно не представляешь, как именно происходит распространение биологических признаков?
– Я, разумеется, собираюсь проверить эту гипотезу, – сказала Макария. – Заблокировать ИК или создать в нем помехи, а затем выяснить, повлияет ли это на обмен признаками. Но для получения адекватного набора данных потребуется несколько поколений животных.
– Тем временем, – сказал Тоско, – ситуация, как мне кажется, требует объединения усилий. У Карло и Аманды есть опыт использования устройства светозаписи, которое фиксирует временную последовательность внутренних сигналов. Поэтому я хочу, чтобы вы взялись за дело втроем и применили тот же метод для анализа структуры этих ИК-сигналов.
Карло почувствовал, как к нему возвращается ощущение тревоги; Макария, конечно, совершила важное открытие, но он не хотел, чтобы его собственный проект сбавил обороты. – Ты ведь не сворачиваешь наш проект?
– Нет. – Тоско был раздосадован таким крохоборством. – Я просто прошу тебя выделить время и ознакомить Макарию с твоими методиками. Остальное – на твое усмотрение, хотя лично мне казалось, что ты будешь благодарен за возможность приобщиться к этой работе и научиться чем-то новому.
Внушение произвело должный эффект. – Разумеется, – ответил Карло.
К тому же в словах Тоско был смысл. Манипулировать сообщениями, которые передавались внутри живой плоти, оказалось сложнее, чем он себе представлял, в то время как сигналы, обнаруженные Макарией, были открыты и доступны. Возможно, это шанс увидеть, как описания биологических признаков в некоем сжатом виде передаются между группами особей, вместо того, чтобы пытаться выяснить детальный механизм, посредством которого те же самые признаки реализовывались в теле каждого животного.
Он не знал, последовали ли квадратомические полевки примеру своих дихотомических кузин, испытав на себе воздействие их веяния. Но если это действительно было так – и если бы ему удалось записать процесс, благодаря которому это стало возможным – насколько велики могут быть последствия?
– Я с удовольствием помогу Макарии, – сказал он. – И буду рад у нее поучиться.