Карло проверил видоискатель на устройстве инфракрасной светозаписи; субъект немного сместился в сторону от центра, но по-прежнему оставался в поле зрения. Аманда постаралась на славу, чтобы ограничить перемещение ящерицы, не вызвав у животного панику: разложив приманки, она заманила ящерицу в выложенный хворостинками укромный уголок, а затем перекрыла единственный легкодоступный выход тонкой веточкой. Имея прямо перед собой целую кучу свежеубитых зудней, ящерице, лишенной желания немедленно умчаться прочь – но не загнанной в ловушку в прямом смысле этого слова, – ничего не оставалось, кроме как реагировать на последующие события самым естественным образом.
Макария обратилась к нему из коридора. – Готов?
– Готов, – ответил Карло.
Макария медленно перебралась в комнату, тремя руками цепляясь за опорные веревки и держа в четвертой клетку. Достаточно пугливого пассажира мог встревожить любой способ транспортировки, но Макария двигалась по возможности максимально плавно, а у животного была возможность приспособиться к этому процессу после того, как за последнюю пару черед его именно таким образом каждые несколько дней переносили из комнаты в комнату.
Карло включил записывающее устройство. Аманда дождалась, пока Макария прикрепит вторую клетку к опорной веревке, на расстоянии меньше поступи от первой, а затем направила собственное устройство записи аккурат на новоприбывшего и пустила сквозь него жужжащую бумажную ленту. Теперь ящерицы находились в поле зрения друг друга без каких-либо препятствий; Карло не был готов поклясться, что свою единственную пару быстрых глаз субъект отвел от еды настолько, что смог бы заметить своего отдаленного родственника, но даже не замечая окружающего, он, вполне вероятно, мог обнаружить другое животное по запаху. В любом случае одного лишь инфракрасного канала может не хватить: Макария предположила, что ящерицы регулярно передают едва заметные опознавательные сигналы родственным особям, слишком слабые и спорадические, чтобы проявиться на их снимках, но достаточные, чтобы их обнаружение запустило более активный обмен информацией.
Они дали записывающим устройствам проработать шесть махов, экспонировав всю бумагу, которую вмещала в себя одна катушка.
– Похоже, что они друг друга едва заметили, – сказал Карло.
– А ты чего ожидал? – сказал в ответ Макария. – Эти виды не проявляют особой агрессии, если только речь не идет о борьбе за один и тот же кусочек пищи; репродуктивными партнерами в традиционном понимании их тоже нельзя назвать.
Карло принялся разматывать катушку. – Но разве это не кажется странным? Делиться заметками о будущем, которое ожидает твое потомство, даже не отрывая глаз от своего обеда?
– А люди на нашей родной планете вообще осознавали сам факт обмена веяниями? – спросила Аманда.
– Сложно сказать, – признался Карло. – История этого вопроса довольно туманна.
Аманда установила свою катушку на рабочем столе. – Возможно, с нами это происходит до сих пор. Даже если забыть о географической изоляции, нельзя сказать, что мы каждый день контактируем со всеми жителями Бесподобной. Каждый из нас может встретить незнакомого человека.
– Хмм. – Карло задумался над обескураживающей мыслью, что его собственные дети могут каким-то образом измениться, если Карла натолкнется на какого-нибудь отшельника-садовода, выращивающего травы и, вполне вероятно, покинувшего свою пещеру, поддавшись слухам об эстрадном шоу, которое снискало себе необычайную популярность.
Пока что бумага на выходе его устройства оставалась чистой, если не считать регулярных меток, идущих вдоль края ленты; либо обмен уже прекратился на момент включения устройства, либо вообще не начинался. В исходных экспериментах Макарии принимали участие две большие группы животных, но она решила попытаться записать временную последовательность сигналов между отдельными парами особей – как простоты ради, так и для того, чтобы не растрачивать попусту будущие возможности. Считалось, что после того, как две ящерицы вступили друг с другом в контакт, инфракрасный обмен между ними должен был прекратиться – вполне вероятно, на всю оставшуюся жизнь.
– А, вот они! – на этот раз на бумаге Карло остались следы в виде замысловатой серии темных полос. Узор сам по себе не выглядел знакомым, однако общий масштаб времени, проявлявшийся в типичной длине его характерных частей, был сопоставим с масштабом внутренних сигналов, которые он записал, используя собственное тело.
Аманда продолжала сматывать ленту, пока не добралась до того места, где был запечатлен вклад ее ящерицы. К сдерживанию второй особи они подошли с меньшим усердием, поэтому полосы оказались не такими четкими, а местами узор исчезал вовсе.
Макарию это, по-видимому, не беспокоило; она восторженно переводила взгляд от одной катушки к другой – от одного только обилия информации у нее закружилась голова. – Что же они со всем этим делают? – полюбопытствовала она. – Допустим, что здесь и правда закодирован набор признаков – не могут же они передавать своему потомству каждый признак, попавший им на кожу?
– Возможно, они каким-то образом ведут подсчет, – сказала Аманда. – Если признак передается большинством встреченных тобой незнакомцев, и они выглядят здоровыми, то такой признак, вероятно, стоит перенять. Если все эти животные воспользовались им и выжили, почему бы не применить их опыт с пользой для себя?
– Звучит как отличный способ уничтожения своих конкурентов, – предположил Карло. – Живи своей жизнью, конструируй свое тело одним способом, а в своих кодах передавай что-то совершенно другое. Объединись со своими двоюродными братьями и сестрами, чтобы все вы повторяли одну и ту же ложь, притворяясь, будто предлагаете новичкам секреты крепкого здоровья в то время как на самом деле распространяете веяние, которое отравит их детей.
– Но в таком случае код не распространится на большое расстояние, – возразила Аманда. – Я имею в виду, что ящерицы не планируют этого осознанно. Код, убивающий соперников, возможно и даст некое преимущество тем животным, которые его распространяют, но если признак по-настоящему полезен, его код будет копироваться в гораздо больших масштабах.
– По аналогии с отбором полезных признаков в процессе прямого наследования, – добавила Макария. – Только эти признаки распространяются горизонтально, игнорируя генеалогическое древо и перескакивая между ветвями, которые разошлись еще до изобретения самого признака.
– Так от веяния можно заболеть или нет? – задался вопросом Карло. – Такое действительно возможно или это просто фольклор? – Немного подумав, он добавил, – Что, если код не обязательно ведет к смерти, но при этом заставляет тебя передавать его собственные копии? Это потребует затрат ресурсов, которые в обычных условиях были бы направлены на другие жизненные процессы – а значит, этот код вполне способен тебя ослабить – но если ты изливаешь наружу достаточное количество копий в форме, которую могут поглотить и реализовать другие люди, код будет распространяться как стихийный пожар.
– Возможно, бывают коды обоих видов, – неохотно согласилась Аманда. – Полезные и вредные веяния – именно так, как нам и говорит фольклор.
– Мне всегда казалось, что вредные веяния в итоге окажутся чем-то вроде болезней, поражающих растения, – признался Карло. – Чем-то твердым и переносимым по воздуху, а не сообщениями, закодированными в невидимом свете.
– Мы ведь еще так и не доказали, что инфракрасные сигналы могу служить переносчиками болезней, – заметила Макария.
– Значит, нам стоит найти несколько больных полевок и самим выяснить, излучают ли они вредные веяния, – сказала Аманда.
– Полевок? – Карло был в замешательстве. – Зачем переходить к другому виду? Мы даже не знаем, используют ли полевки подобные сигналы.
– Ящерицы, скорее всего, вообще не болеют, – объяснила Макария. – А если и болеют, то по ним этого не видно.
Сабина из селекционного центра была рада удовлетворить их просьбу. – У меня в карантине пять семей полевок. Выбирайте любую.
– А можно взять три? – попросила Аманда. – В течение пары склянок мы их всех вернем.
– Вернете? – Аманда была смущена. – А кто их захочет брать для второго эксперимента?
– Мы их и пальцем не тронем, – объяснила Макария. – Мы просто хотим за ними понаблюдать.
Они перенесли три клетки в лабораторию; в каждой находилось по одному самцу с четырьмя детенышами. Карло стало жаль этих апатичных животных, несмотря на то, что их родственникам он причинил куда больший вред, нежели потревожил покой больного, идущего на поправку.
Записи, полученные со всех трех семейств, оказались чистыми. Карло уже был готов сдаться, но Аманда сказала: Они несколько дней провели в карантине, все вместе. Своими веяниями они уже обменялись. Зачем продолжать распространение кода безо всякой причины?
– А как же мы? – спросил Карло. – Нас заражать нет смысла?
– Возможно, это веяние не особенно интересуется другими видами, – предположила Макария. – А может быть, оно пыталось передаться раньше, когда мы забирали клетки.
– Заряди ленту еще раз, – сказала Аманда. – Я схожу за здоровой полевкой.
– Спустя курант она вернулась с наживкой, практически повторив на входе то действо, которое Макария совершила перед экспериментом с ящерицами. Правда, эти полевки не были выведены отдельно друг от друга; прежде, чем пересадить больных, всех их растили вместе, поэтому их обмен сигналами, если таковой случится, нельзя будет объяснить недостаточно близким знакомством.
Перемотав ленту, Карло увидел, что она покрыта темными полосками. По его коже поползли мурашки. Вот она, прямо перед ним – болезнь, способная передаваться от жертвы к жертве по воздуху в виде инфракрасного света. Полевки отделались простой слабостью, но с определенной вероятностью именно эта последовательность сигналов подтолкнула к гибели его отца.
– Почему бы просто не игнорировать все коды? – спросил он. – Зачем нашим телам рисковать собственным здоровьем?
– Наверное, выгода оправдывает риски, – сказала Макария. – Помимо прочего, в популяции, скорее всего, циркулируют и полезные признаки. Вопрос в том, как отличить полезное от вредного, не испробовав ни того, ни другого?
– Значит… некоторые из воспринятых нами признаков реализуются не раньше следующего поколения, – сказал Карло. – Мы встречаем группу здоровых на вид незнакомцев, обмениваемся с ними советами в инфракрасном диапазоне, а затем испытываем кое-какие из них на собственных детях. Если все поступают честно, то с большой вероятностью в выигрыше окажется каждый.
– Но затем система была узурпирована, – предположила Макария. – Кто-то послал код, который сразу же воздействовал на получателя, заставляя его рассылать новые копии. В ответ мы, вероятно, приобрели некие защитные механизмы…, но впоследствии оказалось, что частичная блокировка процесса дает определенные преимущества. Мы узурпировали узурпированную систему – как минимум, в достаточной степени, чтобы время от времени извлекать из нее пользу.
– И все это по чистой случайности. – Аманда тихо прожужжала. – Ни злого умысла, ни заботы о ближнем. Просто удачное стечение обстоятельств.
Карло промотал ленту, пытаясь обнаружить начало сигнала. Если бы он сумел идентифицировать часть кода, которая убеждала животное в том, что сигнал заслуживает внимания, а затем вырезать ее и внедрить в последовательность инструкций, заставляющих тело произвести на свет ровно двух детей…, то дало бы это результат? Никто и никогда не сообщал о подобном веянии, но даже если бы такой сигнал и появился, не было оснований считать, что он сохранится в популяции. Существующая природа была лишь крошечным подмножеством пространства биологических возможностей.
Добравшись до начала, он осмотрел безобидные на вид полоски. Делай то, что записано дальше – неужели все настолько просто? Конкретно эту директиву некоторые полевки, без сомнения, научились игнорировать, но тем, кто поддался, сопротивляться ее влиянию, по-видимому, было так же тяжело, как и сигналам, передающимся внутри собственного тела.
– Нам нужно продолжать изучение этого процесса на полевках, но их биология все равно слишком сильно отличается от нашей. Их следует использовать всякий раз, когда нам потребуется короткий цикл воспроизводства, но их тела так малы, что запись внутренних сигналов так и останется непростой задачей.
– Ящерицы вырастают ненамного крупнее, а общего у нас с ними еще меньше.
– Знаю. – Карло бросил взгляд на полевку, которую она принесла с собой; казалось, она уже смирилась со своей участью, когда ее тело принялось выполнять навязанные ему команды. – Нам нужен кто-то покрупнее и поближе в плане родства. Надо отловить несколько древесников.