Молчаливая, но полная решимости экспедиция к восточному полюсу медленно продвигалась к цели. Разведчики вышли вперед, чтобы заглянуть за горизонт, но кора в этой местности становилась все более шероховатой – особенно на обратном пути – поэтому теперь они не обследовали окрестности так далеко, как раньше. Никто из них и не подозревал, что линия горизонта с одной из сторон в действительности представляла собой вершину отвесной скалы, за острым краем которой скрывалась целая варварская орда.
Мертвая Пехота, к своей чести, сумела удержать смешанный псевдоклан варварских воинов от немедленной атаки, пока мимо них не промаршировало кольцо противника. Наконец, с устрашающим ударом, сотрясшим кору под подошвой Убийцы Скороходов, она дала им волю, и войско пошло в атаку с неистовством, рожденным многими оборотами карательных рейдов, жертвами которых стали их мальки и любимые.
– Боевая готовность! – протарабанила Убийца Скороходов и, сузив свое тело, пробралась сквозь ошеломленных гражданских в тыл круга.
Ее машинальная оценка тактической ситуации подтвердилась, когда она увидела, как в их сторону из-за перевала на линии горизонта устремился настоящий поток варваров, которому, казалось, не было конца. Когда дюжина ее глаз слегка приподнялись на своих стебельках, вновь смерив оценивающим взглядом почти идеальную границу между темным небом и светящейся корой, Убийца Скороходов поняла свою ошибку. Небольшой подъем коры указывал на приземистую скалу. Слишком низкую, чтобы разглядеть, но достаточно высокую, чтобы спрятать за ней отряд варварских воинов.
– Восток! Запад! Север! Светило! – Восток! Запад! Север! Светило! – Восток!… – нараспев кричала Убийца Скороходов, пока ее глаза отслеживали ситуацию на поле боя. Пехотинцы послушно выполняли ее приказы, следуя жесткому маршу, который не вел их к какой-то конкретной цели; их тела тем временем настраивались на командные движения, а по периметру плотного построения вырастал непробиваемый барьер из смертоносных драконьих клыков.
Гражданские оглядывали происходящее поверх распластавшихся рядов солдат, и некоторые из них уже начали поддаваться панике. Убийца Скороходов снизила интенсивность своих ударов, когда командиры отделений усвоили ритм и начали поддерживать его, компенсируя потерю громкость со стороны командира.
Убийца Скороходов ползала вокруг внутреннего строя солдат, в равной степени приободряя представителей обоих полов прикосновениями своих ложноножек; ее шепот тем временем мчался сквозь кору, дополняя своим электронным покалыванием твердые удары командиров отделений.
– … Север! Светило! – Восток! Запад! Север!…
Одновременно она распластала внутреннюю треть своего тела, накрыв тонкой мальковой мантией группу ошарашенных гражданских в центре круга. Их тела почти рефлекторно заняли минимальную площадь, и чила сгрудились вместе под защитным одеянием. Когда толкучка в центре спала, ряды пехотинцев сжались, и острия иголок на внешнем кольце неощутимо сблизились друг с другом.
Убийца Скороходов с холодной отстраненностью наблюдала за атакой варваров. Они наступали группой, но группа по-прежнему состояла из отдельных чила; первым, кто нарвется на смертоносный круг драконьих клыков, суждено погибнуть, и этот страшный факт был прекрасно известен и ей самой, и нападавшим варварам.
– … Запад! Север! Светило! – Восток! Запад! Север!.. – с приближением варваров Убийца Скороходов добавила к общему гулу удары собственной подошвы. С ревом, сотрясшим саму кору, войско пронеслось аккурат по легкой оси с запада, после чего расслоилась на две волны, которые вдоль тяжелой оси начали медленно пробираться к северу и Светилу.
Убийца Скороходов ожидала, что атака разделится, встретив на своем пути надежно защищенное кольцо. Сюрпризом для нее стал грохот стручковых семян и гладких камешков, который катились и скользили по коре, направляясь аккурат к ее отряду. Они были ровно тем, чем и казались – камнями и мусором, оставшимся после самого обыкновенного стручкового обеда, однако их неожиданное появление произвело на солдат именно такой эффект, с которым в непредвиденной ситуации сталкивается любая группа – они оказались сбитыми с толку. В попытке уклониться от совершенно безобидных предметов пехотинцы нарушили строй. Выверенный ритм оказался нарушен, и непробиваемый барьер из похожих на иголки драконьих клыков дал слабину.
Варварская орда продолжала наступать, и из ее середины вырвалась Мертвая Пехота в сопровождении пятерых воинов. Их было почти не видно за грузом из непросушенной кожи чила. Глаза Убийцы Скороходов сжались при виде этого зрелища, однако эффективность их тактики заслуживала восхищения. Коснувшись кончика драконьего клыка, подкожные мышцы ответили естественным защитным рефлексом и, сморщившись в складки, обхватили острия похожими на тиски сфинктерами.
На мгновение отступив, варвары воспользовались кожаной оболочкой, чтобы наклонить концы смертоносных игл к коре, а затем просто заползли на эти смертоносные орудия, прижав средства обороны кольца собственными подошвами; когда они добрались до внешнего периметра, их дубинки принялись крушить кристаллы, а короткие мечи – рассекать кожу неприятельских чила.
– Запад! Запад! Запад! Запад!.. – тарабанила Убийца Скороходов, меняя построение и перемещая кольцо в направлении атаки. Небольшая группа сражающихся пехотинцев и варваров осталась на месте, и каждая из сторон наносила рубящие удары, стараясь попасть по небольшим участкам открытого тела, видневшихся между щитами из высушенной кожи или щитков вялотела. Неизменный ритм команд тем временем вел кольцо пехотинцев в обход зоны атаки подобно тому, как живая клетка обхватывает сопротивляющуюся добычу. Эффект неожиданности был потерян, и следующая быстрая атака, которую варвары нанесли с востока, уже не вызвала желаемого замешательства, когда в сторону пехотинцев вновь посыпались грохочущие обломки коры и семена стручков. Иглы пехотинцев не дрогнули, и варвары, носившие на себе останки того самого незадачливого чила, который против собственной воли пожертвовал ради их атаки собственной кожей, оставили на концах драконьих клыков капли стекающего с острия, светящегося белого сока.
– Наружу! Наружу! Наружу! Наружу! – приказывала Убийца Скороходов. Она расширяла кольцо во всех направлениях, но особенно – в сторону сгрудившихся варварских воинов. Тиски сомкнулись, и острия драконьих клыков, наконец-то, возымели действие.
Когда ловушка захлопнулась, Убийца Скороходов убрала мантию, которой защищала гражданских. Превратив себя в подобие мстительной иглы, она протиснула свое огромное тело между двумя пехотинцами, оборонявшими группу с тыла. Вооружившись спереди тремя кинжалами и держа позади свой короткий меч, она издала резкий, высокочастотный шепот, дезориентировав группу воинов, после чего нырнула под их тела, нанося рубящие удары.
Когда Убийца Скороходов выбралась из дыры, которую сама же прорезала в теле Мертвой Пехоты, по ее глазным стебелькам струились капли светящегося сока. После этого она напала на оставшихся в окружении варваров, атаковав их с тыла. Противник потерял инициативу, и вскоре пехотинцы прикончили вражеских солдат ударами своих мечей.
Оглядев верховины все еще дергающихся мешочков с соком, Убийца Скороходов обвела оценивающим взглядом свой отряд. Верные традициям пехотной дисциплины – даже если на нее как будто закрывал глаза сам лидер – командиры отделений изолировали небольшую группу погибших и раненых внутри кольца; перегруппированные пехотинцы выстроились в форме практически идеальных концентрических кругов, ощетинившись остриями драконьих клыков под непрестанным ритмом команд. – Восток! Запад! Север! Светило! – Восток! Запад! Север!.. – Остатки варварской орды, посылая сквозь кору проклятья и издевки, отвечали все более слабыми атаками и, наконец, окончательно скрылись за линией горизонта.
Убийца Скороходов встряхнула своей кожей, поливая оголенные верховины тел, неподвижно лежавших под ее подошвой, дождем из бело-желтых капелек прохладного сока. Она медленно сползла с оседавшей груды плоти, проверяя каждый из коротких рубящих клинков, прежде чем спрятать их в складчатой оружейной сумке. Во время спуска ее подошва самопроизвольно промассировала обмякшую под ней кожу, нащупав несколько комочков, скрытых в нательных сумках противника.
В одном из тайников оказались знаки отличия. Убийца Скороходов застыла от ужаса. Среди них было три одинарных значка, указывающих на ранг рядового пехотинца; один двойной значок, некогда украшавший кожу командира отделения; и один четверной, в точности совпадавший с тем, что поблескивал влагой на упругой коже самой Убийцы Скороходов.
– Гроза Пехотинцев! – воскликнула она, и в приступе гнева несколько раз вонзила свой меч в уже и без того искалеченный мозговой узел. Забыв в пылу момента о собственной усталости, она убрала куски мертвого мяса с трупа заклятого врага всех офицеров, командовавших отрядами на восточной границе, и принялась опустошать крошечную сумку на теле огромной чила.
К своему негодованию Убийца Скороходов не нашла ничего, кроме еще четырех – сильно потускневших – воинских знаков внутри почти идеально запечатанной сумки.
– Убивать! Убивать! Убивать! – пробормотала она. – Никакой цели в жизни, кроме как убивать солдат.
Она направилась к другим телам и, оглядываясь по сторонам, поняла, что битва окончена, и круг вернулся к подобающей форме. Внутри одного из тел она обнаружила значок пехотинца – на сей раз он находился внутри изолирующего сфинктера солдата, который погиб, отстаивая свою честь. Обыскав труп по периметру, Убийца Скороходов обнаружила наследственную сумку и, медленно промассировав кожную складку, извлекла памятные записки, который солдат получил перед тем, как покинуть свой клан и присоединиться к восточным пограничным отрядам. Затем она отделила личные письма от клановых; большую часть первых Убийца Скороходов просто оставила на коре, но часть забрала себе в расчете на то, что однажды они ей могут пригодиться. Клановый тотем командир положила в особую сумку, которая будет распечатана лишь после того, как ей удастся доставить его лидеру клана, поблагодарив клановое звено за помощь в обороне дальних границ Империи Светила.
– Хорошо, что в этих стычках с варварами мы теряем так мало солдат, – подумала она, – иначе командиры взводов не смогли бы двигаться под тяжестью клановых тотемов.
При этой мысли она смущенно дернула маленькой сумкой в позабытом сегменте тела, которая не открывалась уже три дюжины колоссов оборотов – и не откроется до тех пор, пока ее собственная смерть не расслабит сфинктер, удерживавший внутри тела маленькое напоминание о ее собственном отечестве и родстве.
Убийца Скороходов продолжила поиски. Двое ее солдат и шестеро варваров. Высокая цена. К тому же именно она была виновна в том, что не подготовила своих пехотинцев к атаке «катящимся мусором». Тактика была довольно старой и редко применялась в бою, но в этот раз обстоятельства оказались таковы, что она едва не сравняла шансы обеих сторон.
Проминая непослушную сумку в одном из последних кожных мешков врага, она чуть не порезала подошву. Убийца Скороходов отодвинулась в сторону и, просунув ложноножку под край кожаной складки, вытащила оттуда короткий меч. Необычным был не сам факт, что одному из варваров удалось отобрать меч у пехотинца, а состояние самого оружия. Она с удивлением оглядела его блестящую боковую поверхность и тщательно заточенный край. Если бы только ее собственные солдаты могли поддерживать свое оружие в таком идеальном состоянии! Но их, как ни старайся, было в этом не убедить. Она убрала сверкающий меч в оружейную сумку и, завершив осмотр, наконец-то, привела себя в порядок.
Когда она закончила и вновь взяла на себя командование отрядом, солдаты все еще сохраняли кольцевое построение и полную боевую готовность.
– Привал! – прокатился по коре ее приказ, и блестящие иглы драконьих клыков, замерев на месте, расслабились, превратившись в беспорядочный, но по-прежнему ощетинившийся круг.
– Разбить лагерь!
– Поставить караул!
– Командиры отделений, доложить обстановку!
Пульсации ее команд разбежались по коре, и когда подчиненные Убийцы Скороходов услышали ее приказы, добавили к ним несколько своих для поддержания локального порядка и дисциплины и, наконец, собрались у горы остывающих тел, чтобы посовещаться с командиром взвода, жизнь в лагере вернулась к своему обычному распорядку.
– Время терпит, – сообщила им Убийца Скороходов. – К тому же нам предстоит долгий путь по враждебной территории, где нет складов с провизией. Мы пробудем здесь столько, сколько потребуется для сушки мяса, а затем выдвинемся на восток.
Командиры отделений были довольны решением своего лидера. Солдаты без перерыва маршировали уже дюжину оборотов, и этот привал не только даст самым неугомонным возможность утихомирить свои соки, но и предоставит командованию шанс вернуться к почти что нормальному образу жизни, не говоря уже о долгожданном разнообразии рациона, состоящего из вездесущих стручков.
Они без труда отыскали добровольцев, готовых взять на себя обязанности мясников, и вскоре груда из восьми тел была начисто избавлена от соков, мышечная ткань тщательно отделена от кожи, а сама кожа растянута, насколько это было возможно, по легкой оси. Ее края удерживались на месте, благодаря изрядному весу двух астрологов-послушников, в остальном практически бесполезных, и в течение оборота кожа сохла на светящейся коре, пока не пришло время заняться переоберткой недавно упакованных кусков мяса.
Когда мясники добрались до яиц, наступила продолжительная пауза. Оказалось, что внутри яйцевых оболочек одной из пехотинок и той самой варварки по имени Гроза Пехотинцев, имелись яица. К несчастью для чувств самих мясников, драгоценные зародыши, заключенные внутри кожистых мешочков, были все еще живы.
Узнав о выживших зародышах, Убийца Скороходов немедленно явилась на место разделки трупов. Как бы сильно ей это не претило, но вынесение вердикта было ее обязанностью. Она внимательно осмотрела мешочки и по очереди переместила их под мальковую мантию, чтобы прочувствовать пульсации спрятанной в них жизни.
К несчастью, пульсации, исходившие от этих крошек, лишь подтвердили всеобщие опасения. Яичные мешки такого цвета могли выжить, лишь проведя многие обороты под защитой матери, снабжавшей их необходимым питанием.
Убийца Скороходов почувствовала непреодолимое желание укрыть крохотного зародыша внутри своего тела – чтобы обеспечить его питанием и защитой. Но она прекрасно знала, что уже спустя оборот ее яйцевая оболочка, в обычных условиях игравшая роль защиты, раздуется от гнева и начнет источать мерзкие соки, который буквально растворят и кожистый мешок, и его бесценное содержимое. Как бы сильно всем им ни хотелось спасти будущих мальков, зародыши были уже обречены.
Убийца Скороходов осторожно переложила двух подрагивающих зародышей в сумку и проследовала в противоположную часть лагеря. Мясники продолжили свою работу, но остальные члены экспедиции направились следом за ней.
– Еще одна мерзкая обязанность, – посетовала Убийца Скороходов. Она извлекла сверкающий меч, который совсем недавно забрала с трупа варвара.
– Если уж другого выхода нет, пусть все закончится быстро, – сказала она. Двумя молниеносными разрезами она пожертвовала жизненные соки своих зародышей всепоглощающей коре, которая моментально засветилась в ответ.
Остальные чила вернулись в лагерь, но Убийца Скороходов, исполнив свой долг, осталась, чтобы себя наказать. Разглядывая мертвых зародышей, она пришла в ужас от собственных мыслей.
– Какой нежный кусочек мяса, – заговорил ее аппетит.
– Даже варвары не стали бы есть нерожденных мальков! – возразила она. Переключив внимание с обгоравших на пылающей коре зародышей, Убийца Скороходов заструилась обратно в лагерь, чтобы проконтролировать упаковку мяса, ведь на многие обороты оно должно было стать основным источником пищи для ее солдат.