«Пабов и клубов в Ноттингеме хватает» – так говорит местная полиция. Если бы вы захотели обойти их все, то даже быстрым шагом потратили бы целый год прежде, чем отдалились хотя бы на милю от городского центра. Выберите пятницу или субботу – любую пятницу или субботу в году: все заведения буквально ходят ходуном, внутри не протолкнуться, а улицы кишат людьми в самых что ни на есть затянутых и изысканных нарядах для выпивки. На носу Рождество, но среднее количество слоев одежды почти не изменилось даже в зимний сезон. По аллеям и узким улочкам тянутся разноцветные гирлянды декоративных огоньков: желтые завитушки, красные звезды и белые снежинки, у которых почему-то пять лучей вместо шести. Оранжевый свет выплескивается на улицы из пабов. Мимо проносятся горящие изнутри трамваи, сигналя звонками шатающимся людям, которым довелось оказаться у них на пути. Одетые во флуоресцентные жилеты полицейские с машинами и фургонами поддерживают большей частью упреждающее присутствие на самых вероятных улицах. На этой, честно говоря, довольно тихо.
Лора Ферно вместе с тремя своими соотечественницами – именно так она и представляет себе их группу, она сама плюс еще трое, и никаких сомнений по поводу того, кто именно здесь является первой среди равных – плетутся по площади в направлении Айриса, уже изрядно окосев от смеси водки с водкой, которая, по большей части, не дает им как следует прочувствовать уличную холодрыгу. Есть такое выражение – «утопить в бутылке». Что именно утопить, обычно понятно из контекста, но в данном случае речь, по-видимому, идет о «жизни».
Из всех четырех Лора самая невысокая, темноволосая и сообразительная. – Ты такая умная! – все время твердят ей Дайан и Сандра. Сама она в это не верит, но на людях своего отношения старается не показывать. Впрочем, многосложные слова все равно выдают ее с головой. Дайан сварлива и совершенно невыносима, когда ее собеседник не проявляет полнейшего спокойствия, но мила и очаровательна, когда ей что-нибудь нужно. Сандра – самая старшая из них, прагматичная и полноватая материнская фигура. Она предпочитает пиво и выпить его может больше, чем остальные. Натали – сестра-близнец Лоры. Их почти не отличить. Хотя, если взглянуть с другой стороны, то различие все же есть. Натали ведет себя чуть тише, вот и все. Сейчас все четверо учатся в разных уголках страны, но на этот вечер и еще несколько последующих дней они снова собрались в родном городе, закатив лихую пьянку.
Неоновая вывеска Айриса заливает неоновым же светом откровенно несуразную очередь перед парадным входом в заведение. С каждым шагом их взгляду открывается все больше и больше ожидающих людей. – Она никогда не кончится! – восклицает Сандра. – Мы так до самого Рождества прождем.
– Сколько за вход? – спрашивает Лора.
– Пять пятьдесят, – хором отвечают двое ее спутниц.
Лора шарит в своем бумажнике. – Мне придется сделать остановку и снова раздобыть наличные.
– И сколько ты сняла в прошлый раз? – спрашивает Дайан. – Пятерку? Ты что, прошу прощения, нашла единственный в городе банкомат, который выдает по одной пятерке за раз?
– Я тебя прикрою, – говорит Натали. – Как окажемся внутри, можешь купить мне выпивку.
– Нет, нет, нет. Не могу, у меня нет нала.
– Так расплатись картой!
– Я… ладно, а почему мы вообще собрались именно в Айрис? Это же просто дыра, ни черта не видно, да еще и цены высоченные. Высоченные же.
Сандра:
– Потому что там хорошая музыка, плюс танцы, а еще сегодня друг Дайан выходит на работу барменом, так что он сделает нам скидку.
– Ну, лично я его даже не знаю, да и вообще Айрис мне не по душе.
– Протест отклоняется! – Несколько рук тащат Лору вперед.
– Если так, то я не буду стоять в очереди! Если… если меня затащат внутрь, я не стану платить! Если возьмете меня на поруки и купите выпивку, я не стану пить. Ну правда, я пытаюсь – эй! – ограничить свой бюджет на развлечения. Я дала обещание: одно обращение к банкомату на каждую поездку в город и никаких карт…
– Ладно тебе!
– Ой, да брось, сейчас всего-то…, – Натали разворачивается и смотрит на большие часы над площадью. – Час ночи. Без пяти.
– В час отправляется ночной автобус. Я хочу успеть на ночной автобус в час. Я побежала. Всего хорошего! – Они поспешно обнимаются, но Лоре удается освободиться и спустя несколько мгновений уковылять прочь.
Лоре требуется какое-то время, чтобы перебраться на другую сторону площади, ведь ее туфли предназначены для того, чтобы производить впечатление, жертвуя ради этого комфортом, удобством, прочностью, подвижностью, ценой и не только. Ее парень и слышать не хочет, во сколько они обошлись, но каждый раз, когда Лора раскрывает эту кошмарную правду, просто не может устоять перед искушением – точно так же хочется поглазеть на автомобильную аварию или приставучий ужастик. (Где он сейчас? В другом городе, на рождественских посиделках с семьей? Прямо сейчас он, наверное, вусмерть пьян со своими приятелями в местном пабе или уже в постели с половинкой затрапезной, остывающей пиццы из Эксчейнджа, как следует берет разбег перед завтрашним похмельем.)
Уже без одной минуты час, а чтобы добраться до вершины холма, где расположены автобусные остановки, ей еще нужно преодолеть приличный зиг, а потом еще и заг, но, к счастью, есть и более короткий путь – узкая (хотя обычно неплохо освещенная и дружелюбная) аллея с крутыми ступенькам, по которой можно срезать угол – ее-то и выбирает Лора. Аллея хорошо освещена, потому что прямо посредине нее расположен Слауч, который обычно битком набит людьми. Она, конечно же, с опозданием понимает, что Слауч закрылся пару недель назад из-за того, что какая-то безмозглая женщина приняла наркотики и чуть не преставилась прямо на их территории. Рано или поздно он откроется снова, но вначале владельцам придется пройти через судебные тяжбы. Из-за этого аллея на время превратилась в темный и пустынный проход.
Из-за угла выходят двое мужчин и начинают спускаться по ступенькам. – Извините! – весело восклицает она, двигаясь вбок, чтобы прошмыгнуть мимо них. Они не двигаются. Как же это бесит. Один из них лезет рукой в карман куртки. У второго обе руки уже свободны.
– Ее, – слышит Лора бормотание третьего мужчины в нескольких метрах позади нее.
Твою мать.
Было вы весьма кстати сказать, что в этот момент весь алкоголь в крови Лоры испаряется, ее сознание приобретает лазерную, кристально ясную четкость, и дальше все происходит, как в замедленной съемке. Но на деле Лора хоть и вооружена, все же пьяна в стельку.
Секундная пауза, чтобы обдумать надетый на ней арсенал. В данном случае ключевое слово – это «кольца». О крайне непрактичных туфлях на высоком каблуке мы уже упоминали. Черные леггинсы, черная юбка и черный топ к делу не относятся. На ее шее, однако же, уютно расположилось изящное серебряное ожерелье, состоящее из тридцати семи деталей, каждая из которых представляет собой уникальную трехмерную фигуру вытянутой формы и соединяется с соседней при помощи проволочки; это уже куда важнее. Уши Лоры украшены большими серебряными сережками не менее сложной формы. На ее левом запястье четыре серебряных и один золотой браслет – все они немного отличаются по размеру и каждый сделан на заказ разными мастерами, но гравировка у них одна и та же – замысловатый, самопересекающийся узор с повторяющимся мотивом, слегка похожий на корейские символы, но совершенно бессмысленный с точки зрения любого человеческого алфавита. Пять браслетов независимы, но усиливают действие друг друга. На правом запястье надето еще три браслета – уже более обычных, так сказать, «купленных в магазине», правда, довольно малоизвестном, специализированном и на редкость дорогом. Эта тройка браслетов сцеплены друг с другом и взаимодействуют между собой, производя различные полезные эффекты (как именно взаимодействуют, вам, вероятно, станет очевидно в дальнейшем). На указательном, большом и среднем пальцах левой руки надето три кольца поменьше с похожими узорами – для управления браслетами на правой руке. На левом безымянном пальце пусто (ах, но когда-нибудь…). На правом указательном пальце колец нет, но вокруг основания, там, где могло бы располагаться кольцо, вытатуирован причудливый орнамент.
Это исчерпывающий перечень снаряжения – не считая того, что спрятано в ее сумочке. Трое головорезов – нет, четверо головорезов – магией не владеют. Они еще не поняли, что Лора Ферно буквально увешана чаровым оружием. Даже будь у нее только татуировка, связываться с ней – не лучшая идея.
Лора разворачивается – так быстро, как этого вообще можно ожидать с учетом обстоятельств и содержания алкоголя за последние шесть часов. Маглайт1 третьего головореза – тот, что вмещает четыре батарейки типа D, – обрушивается на ее голову со звуком «боп», похожим на удар кокосового ореха; Лора вскрикивает и падает на землю. Секунду-другую она катится по земле, шипя от боли. Ее сумочка падает и пинком отправляется вниз по лестнице. Все перечисленное происходит в полном соответствии с ожиданиями грабителей. Но за подвернувшееся время Лора успевает вспомнить свою экстренную фразу и выдать несколько слогов:
– Дулаку сурутаи джиха, двадцать ты эм!
Она выбрасывает правую руку в сторону напавших, и те отскакивают назад от острой боли, когда их, как водой из пожарного гидранта, окатывает громадной волной инфракрасного и микроволнового излучения. Тепловая отдача не видна глазу, но моментально проявляется на лице и коже. Первый, кого она задела, инстинктивно отступает назад, закрыв лицо руками, а его дешевая пластиковая куртка пузырится и кое-где начинает плавиться. Он со всех ног бежит вниз по ступенькам аллеи в сторону площади. Тому, что с фонариком, волна попала прямо в лицо, и он, метнувшись назад, прижимается к стене, закрыв глаза руками. Третий уворачивается с неожиданным проворством.
Четвертый успевает среагировать. Он заслоняет голову тяжелой кожаной курткой, бросается вперед и, оказавшись перед Лорой, успевает отвести ее руку вверх – в таком положении она не представляет особой угрозы. Струя излучения опаляет ей волосы, а стена позади начинает коробиться от жара. Но прежде, чем ему удается схватить Лору за вторую руку (и прежде, чем у нее загорятся волосы), она успевает произнести «Кафа’у шесть ка дулаку!», и из ее руки вырывается направленный импульс, который, как кулак, ударяет противника в грудину, подбрасывая вверх и назад, прямиком в стену, по которой он сползает на проезжую часть. Даже если его не собьет автобус, перелома ноги, а то и обеих, ему не миновать. Сюда он уже не вернется.
– Держи ее руки! – кричит Третий, но все остальные уже выбыли из игры. Он налетает на Лору снизу и прижимает правую руку к стене, в этот раз направив ее вбок. Но схватить за левую уже не успевает – может быть, думает, что для повтора заклинания ей придется произнести его целиком?
– Седо! – произносит она, и еще один невидимый поршень отшвыривает Третьего к стене аллеи. Несколько частей его тела – а заодно и тела Второго, который свернулся калачиком на земле аккурат позади Третьего – издают ХРУСТ. Номер Три падает со стены, будто тряпичная кукла, и катится вниз по ступенькам. Лоре удается подняться на ноги и, сгорбившись, прислониться спиной к стене. – Тоно, – добавляет она, отключая свое термальное копье. Все кончено.
В животе после сегодняшнего ужина крутится водоворот из алкоголя и нездоровой еды; большую часть она выблевывает прямо на ступеньки. На мгновение ей становится гораздо лучше; затем ее сознание проясняется достаточно, чтобы, наконец-то, переварить случившееся.
В голове нет ни одной крутой фразочки для такого случая.
Ее резко осеняет, что Второй все еще движется и прямо сейчас ощупью поднимается по ступенькам в ее сторону. Но он движется медленно. Он ослеп… его лицо сильно обгорело. Взвизгнув, Лора взмывает вверх по ступенькам, не дав Второму дотянуться до ее ноги. Что-то смутное, первобытное и огненно-красное в передней части ее мозга требует пнуть противника по голове, пока тот уязвим, или снести его еще одним ударом кинетического импульса. Растопчи его, прикончи паука! Всего на секунду ей удается сдержать этот инстинкт – ровно столько времени Лоре нужно, чтобы подняться. Когда она встает в нескольких шагах от жалкого, обожженного создания, менее импульсивная часть ее притупленной алкоголем психики умудряется рывком перехватить контроль над телом. Убирайся отсюда, – говорит она Лоре. Сделав нерешительный шаг назад, он бежит вверх по ступенькам, в сторону автобусов и ярких огней.
Камеры видеонаблюдения – вот в чем дело.
Пошатываясь, она преодолевает последние ступеньки и поднимается на дорогу. Сверху вниз на нее уже глазеют несколько любопытных зевак, недоумеваюших, что могло зашвырнуть человека на середину проезжей части. В ее сторону спешат двое полицейских, один из которых по рации сообщает детали происшествия. – Мне нужна помощь, – объясняет Лора, делая неуверенный шаг вперед. – Эм.
– Тише, тише! – восклицает мужчина, хватая Лору, когда та едва не забредает на проезжую часть. Это водитель автобуса, он очень высокий, и куда старше и дружелюбнее на вид. Ему удается удержать ее на ногах. – Осторожно. Что за чертовщина сейчас приключилась?
– Кажется, на меня напали, – отвечает Лора Ферно. Она чувствует пронизывающую боль в районе живота и вздрагивает. – Мне нужно присесть. – Мужчина помогает ей добраться до ближайшей крытой остановки автобуса, но там ее встречают лишь неудобные антисидения в виде наклонных реек. Максимум, на что способна Лора, – это встать, оперевшись на одну из них.
Один из них сбежал, – размышляет она. – Тот, что с фонариком… до сих пор где-то здесь. Но он ослеп. Далеко не уйдет. Надеюсь. Один из них… – она оглядывается по сторонам сквозь исцарапанное пластиковое окно остановки и сосредотачивает внимание на дальней стороне дороги – стал отмороженной грудой мяса в канаве. Может, еще дышит. Плевать. А того, что с ножом, размазало по стене.
Все верно, – думает Лора Ферно. – Его руки были свободны, потому что он что-то нес. А потом – уже нет…, так что мог схватить меня за обе руки…
Но он ограничился… он ограничился только одной рукой…
У дальнего конца улицы начинают завывать сирены.
– Как твоя рука? – спрашивает другой незнакомый голос. Она не видит говорящего. Затем раздается изумленный вздох. – Дай-как взглянуть на тебя. Милая, да ты вся в крови.
– Моя рука в порядке, – отвечает Лора и теряет сознание, медленно истекая кровью из отверстия у самой почки.