1Впервые магическое заклинание звучит 1 июня 1972 г., а произносит его Сураварам Видьясагар – вышедший на пенсию индийский физик в возрасте 90 лет. Оно содержит сто семьдесят девять слогов и состоит из упанишадской мантры, смешанной в пропорции 1:1 с дифференциальными уравнениями в частных производных.
Заклинание Видьясагара не дает никакого эффекта. По сути он обнаружил то, что впоследствии назовут «уум» – пустым заклинанием, которое не расходует ману, и не оказывает на Вселенную какого-либо, заметного извне, влияния, но затем – что важно – возвращается к вызвавшему его разуму, сообщая о самом факте обращения. Видьясагар сразу же обращает внимание на необычную реакцию, вызванную его новой «дифференциальной мантрой». Он повторяет ее несколько раз. Всякий раз какая-то не вполне существующая часть его мозга принимает миниатюрную «недо-мысль» – мысль настолько слабую и так легко ускользающую из сознания, что ее можно с тем же успехом считать крошечным, элементарным сном: «Успех!».
Видьясагар сбит с толку. Такого он совершенно не ожидал. Впоследствии многие станут называть это слепой удачей. Соблазн списать все на «удачу» вполне понятен: будущие исследования покажут, что выбранные ими слова были крайне маловероятны и в то же время исключительно близки к идеальной фразе, воспроизводящей обнаруженный им эффект, при том, что сами эффекты и события, последовавшие за произнесением мантры, как станет ясно впоследствии, в намерения Видьясагара не входили. Но «слепая»? Видьясагар – квантовый физики, как минимум, средней руки, и в плане математических способностей это уже ставит его на две сигмы выше среднестатистического человека на планете. Он честен, справедлив, квалифицирован, компетентен, внимателен и методичен.
После выхода на пенсию и смерти своей жены Видьясагар использовал медитацию, чтобы держать разум в тонусе, а заодно поддерживать упорядоченность и стабильность своих воспоминаний. Придуманные им мантры – это длинные мнемонические поэмы, отражающие события его жизни, духовные и этические учения, которых придерживается сам Видьясагар, истории, которые сохранила его память, уравнения, взаимодействия частиц и калибровочные теории, эссе и анекдоты, и даже характеры его знакомых. Был ли эффект реальным? Но времени у него в избытке, а такое занятие одновременно и стимулирует, и расслабляет – и этого уже достаточно, чтобы поддерживать интерес Видьясагара.
– Итак! – восклицает он.
Необъяснимое наблюдение. Не имея понятия, что именно он обнаружил, и обнаружил ли вообще, Видьясагар следует стандартной процедуре. Он пробует разные комбинации. Когда он произносит слова слишком быстро, или слишком медленно, или не в том расположении духа, или же теряет мысль на середине мантры, то никакого подтверждения не поступает. Некоторые парафразы мантры срабатывают, другие – нет. Некоторые варианты произношения дают более четкие и мощные отголоски «ничто». Он делает заметки. Вырисовывает закономерности. Экстраполирует.
Он добивается удовлетворительной степени уверенности в достоверности полученного результата. А затем начинает поиски независимого подтверждения.
Сыну Сураварама Видьясагара, Раджешу, 59 лет, и он тоже физик. Он не одно десятилетие работал вместе с отцом, прежде чем тот вышел на пенсию, а после продолжал заниматься изысканиями в собственной, тесно связанной области. Одним долгим уикендом, когда на улице шел непрекращающийся дождь, Сураварам делится своими наблюдениями с Раджешем, и тот, ненадолго задумавшись, называет их откровенным бредом.
Сураварам по своей натуре человек мягкий и невозмутимый. Он сидит по другую сторону стола, и в ответ его глаза расширяются, а в его позе проявляется заметное напряжение; для обычного человека это все равно что швырнуть стакан в окно в приступе ярости. – Ты уверен, что понял все до конца? – спрашивает он.
На столе перед Раджешем разложены бумаги с аккуратно напечатанным текстом. Он собирает их в одну кипу и отпихивает в сторону – туда, где они не будут мозолить ему глаза. – Папа, послушай. Я помню один случай…, наверное, лет тридцать или сорок тому назад, даже поверить не могу, как давно…, мы с тобой были в лаборатории, и к нам пожаловали какие-то посетители, которые узнали, что мы с тобой не просто физики, а еще и отец и сын. Одним из них был молодой парень, который легко входил в раж, и держал в голове целую коллекцию упертых идей, которыми просто не мог не поделиться с нами. Он считал, что сумел объединить науку и религию. В физике он ничего не смыслил и был настолько далек от истины, что ни ты, ни я не могли даже представить, как объяснить, в чем и почему он не прав. Он думал, что материя – это просто твердая форма энергии. Думал, будто в этом есть какой-то смысл. Что из этого можно извлечь пользу.
– Это была вечеринка, – вспоминает Сураварам. – В честь выхода на пенсию доктора Мисры. А может, доктора Хураны. Нам предложили привести на нее членов семьи.
– Но я отчетливо помню, что когда мы, наконец-то, от него избавились, ты повернулся и сказал: «Это твой первый идиот». Мой первый квантовый придурок. Тебе и самому на тот момент довелось иметь дело с несколькими из них, но потом квантовая теория стала набирать популярность и привлекать внимание общества, и ее никто не понимал, поэтому такие случае стали происходить все чаще, и со мной, и с тобой. Письма, телефонные звонки, визиты всяких чокнутых, друзья друзей и даже совершенно незнакомые люди. Спустя какое-то время я научился отличать их всего по одной фразе. А теперь я читаю вот это… – Раджеш обрывает предложение, не договорив.
Сураварам отвечает ему выражением лица, в котором читается лишь легкий намек на раздражение.
– А как бы ты отреагировал на моем месте? – спрашивает его Раджеш. – К тебе приходит человек, который утверждает, что произнесенная вслух мантра обладает реальной силой. Ты бы не задумываясь списал его слова со счетов, разве нет?
– Да, – мягко отвечает Сураварам, – но я бы сделал исключение, окажись этот человек компетентным физиком, на практике доказавшим строгость своего мышления. А еще моим собственным отцом.
– Доказавшим на практике что? Может, кто-то назвал именем Видьясагара элементарную частицу? Или уравнение? Если я обращусь к случайному прохожему на улице или даже случайному квантовому физику, и спрошу, что для него значит имя Сураварама Видьясагара, то что именно он мне ответит? Каковы твои реальные заслуги?
– Справедливости ради следует сказать, – отвечает Сураварам, – что на моем счету и впрямь не так уж много важных достижений.
– Всю свою жизнь ты занимался изучением явлений, которые больше никто не изучал, ведь другие считали их слишком незначительными. И что же ты в итоге обнаружил? Что они и правда незначительны! Ты подбирал с земли объедки, убираясь там, где уже побывали другие, потому что тебе никогда не хватало ни умений, ни интеллекта, чтобы создать что-то значительное на пустом месте. А теперь ты оказался на самом дне своей жизни и, оглянувшись на свои заслуги, понял, что их слишком мало, а серьезных подвижек в вычислительной технике и технологии ускорителей частиц на твоем веку уже не будет. Ты беспокоишься, что упустишь момент, когда в мире произойдет что-то по-настоящему важное. Ты стоишь на пороге. С этого момента начинается все самое интересное, но ты уже не будешь его частью. И мне кажется, что в отчаянии ты изобрел совершенно новую, альтернативную науку, в которой ты будешь непререкаемым авторитетом.
– Это не наука, – возражает Сураварам. – Это не теория и даже не гипотеза. Это даже не утверждение. Пока что это просто ничто. Всего лишь наблюдение, воспроизводимость которого пока что находится под вопросом.
– Ты всерьез предполагаешь, что зачитывание мантр может иметь физический или измеримый эффект? Эта идея перечеркивает…
– Нет, – возражает Сураварам. – Я ничего не утверждаю. Тем более насчет физики. Эффект может оказаться психологическим или биологическим. Этого я пока не знаю. То, что ты читаешь, писал не я. Ты ведешь спор, но вовсе не со мной.
– Ты размываешь границу между наукой и… и магией…
– Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы ты повторил мой эксперимент.
Раджеш сердито смотрит сначала на отца, затем – на его бумаги. – … Нет.
Наступает долгая пауза, во время которой слышен лишь рев дождя. Сураварам встает и начинает бродить по комнате, изучая побрякушки на полках. Ему следовало бы воспользоваться тростью, но он ненавидит делать это перед людьми, которые знали его еще в те времена, когда трость была не нужна. Он подходит к окну и пристально вглядывается в отвесную стену воды.
– Я ученый, – говорит он. – И никогда не переставал им быть, с самого твоего рождения. Я не разочарован в своей жизни. Я горжусь своими скромными свершениями, потому что добился их, благодаря строгим методам и собственной педантичности. Ты прав – никто не назвал элементарную частицу именем Видьясагара. Но ведь ты тоже ученый. И носишь ту же фамилию. Итак?
Сураварам разворачивается, прождав ровно столько, чтобы его сын почувствовал необходимость ответить, но затем перебивает его и продолжает говорить сам:
– А еще ты куда ближе к концу своей научной карьеры, чем к ее началу. И тоже, в очень скором времени, упустишь многое из того, что случится в будущем. Итак? Я думаю, речь о тебе. Ты споришь с самим собой.
– Меня не пугает недостаток собственных достижений, – говорит Раджеш.
– Верно, – отвечает Сураварам.
– Меня не пугает перспектива совершить переворот в физике, – добавляет его сын.
– Верно, – соглашается Сураварам. – Ты боишься выставить себя на посмешище. Прямо как я.
Раджеш суетливо перебирает пальцами. Он пытается нащупать листок бумаги, на котором записана первая отцовская мантра. – Я… думаю, что мог бы попытаться прочесть слова вслух…
– Нет, – прерывает его Сураварам. – Ты должен быть честен с самим собой. Этот поступок должен идти от сердца. Ты должен верить в то, что произносишь, и осознанно прокручивать мантру в своему разуме, не сбиваясь с мысли, иначе ничего не получится.
– Но я не верю, – отвечает Раджеш, глядя отцу в глаза. – Ни единому слову.
А на улице тем временем продолжает лить дождь.
Меньше, чем через год, Сураварам Видьясагар уходит из жизни с верой, что забирает в могилу и «уум», и его скрытый смысл – если все это вообще имело место в действительности. Вскоре после этого Раджеш Видьясагар неохотно возвращается к работе своего отца – в первую очередь, для того, чтобы достичь чувства завершенности и отпустить прошлое. Мантра срабатывает с первого раза.
В 1973 году ему удается обнаружить второе заклинание, «эсэт», которое испускает в окружающий мир небольшое количество маны и фиксирует эхо, отражающееся от близлежащих чаро-ориентированных материалов и строений. В следующем году он разработал еще одно заклинание, «канафу», а также собранную из статичных материалов конструкцию – почти в тонну весом, состоящую по большей части из вольфрама – которые дали ему возможность передвигать физический объект при помощи одних только слов. Так Раджеш Видьясагар становится первым в мире магом.
Уже гораздо позже, когда историческая значимость Сураварама получила должное признание, в мире стал тиражироваться популярный миф о том, что его последними словами было: «Я понятия не имею, что начал».