Пятнадцатый трамплин, сверкая на Солнце парными спицами, возник позади Базы
1. Других деталей с такого расстояния разглядеть было нельзя, но Хэн мог без труда представить себе топографию трамплина, опираясь на одно лишь мерцание этих бликов. Пересекая угол, при котором проявлялся ее зеркальный блеск, каждая из вращающихся спиц, закрепленных на дневной стороне астероида, отчасти скрывалась за его каменной громадой, в то время как ее диаметрально противоположный двойник, поднимавшийся над ночной половиной трамплина, частично оставался в тени. Будь это идеальной сферой, выкушенные фрагменты обеих линий оказались бы одинаковыми; подобным образом и астероид, напоминавший своими очертаниями деформированный арахис, выдавал свою форму, благодаря циклическим смещениям темных промежутков и их асимметрии.
Хэн мельком перевел взгляд с иллюминатора на Дарпану, которая лежала в двух местах от него, на одном из девяти кресел, расположенных в форме квадрата три-на-три. Многим детям нравилось кататься на аттракционах, но эти американские горки не щадили никого, а Дарпана, судя по записям ее показателей жизнедеятельности, не спала уже сутки с момента отлета. Она лежала в кресле, поддерживая голову локтем, упиравшимся в упругие ремни страховочной привязи, и совершенно не выглядела уставшей – тем более измученной. Но если девочка вскоре не начнет дремать, Хэну придется побеседовать с ее бабушкой насчет снотворного.
Вдали уже виднелось каменистое ядро астероида, очертания которого по мере вращения преображались на манер бледно-серого полумесяца, отражавшегося в покрытой рябью луже. По астрономическим меркам скорость сближения с астероидом была смехотворно мала – жалкие пятьдесят метров в секунду; с тем же успехом они могли мчаться по железной дороге где-нибудь на Земле – разве что их «поезд» напоминал призрачную машину, путь которой вскоре должен был преградить турникет, опоясанный вокруг гигантского булыжника. Но стоило этому булыжнику приблизиться, а Базе – беспрепятственно пролететь между двух слоев троса, выраставшего прямо из поверхности астероида, как ощущение горизонтального скольжения вдоль границ преграды исчезло без следа. Они действительно огибали астероид, но не сбоку, а сверху.
Радостный крик Дарпаны был едва слышен, но Хэн решил, что приглушенный звук объяснялся, скорее, уважением к другим пассажирам, а вовсе не недостатком сил или энтузиазма. Когда их вес скачкообразно возрос от нуля до полутора g, Хэн заметил, как на ее лице изобразилась восторженная гримаса – будто возбуждение, охватившее ее в первый раз, ничуть не потеряло своей силы. Ближайшие фрагменты троса двигались против вращения астероида, что делало их почти неподвижными относительно самой Базы; к тому же вихревые потоки, наведенные в них магнитами корабля, служили своеобразным тормозом, который быстро сбрасывал относительную скорость до нуля. Уже через несколько секунд База была надежно прикреплена к тросам в двух точках и вместе с ними совершала обороты вокруг астероида; при этом она могла по-прежнему вращаться вокруг собственного центра масс, сохраняя исходную ориентацию в пространстве. И если звезды в иллюминаторе казались заставшими и умиротворенными на фоне внутреннего пространства кабины, то девять коек крутились подобно шампурам, стремящимся сохранить горизонтальное положение с учетом меняющейся центробежной силы. Небо слева от Хэна летело куда-то вниз; казалось, что корабль вместе с окружающим его космосом вертится вокруг неподвижной оси, роль которой играл его собственный позвоночник.
За десять секунд они совершили половину оборота, и звезды начали подниматься с правой стороны. Он напрягся, готовясь к падению, которое должно было последовать за отделением от астероида, однако уточняя маршрут Базы, навигатор решил сделать еще один оборот, пытаясь обеспечить столь же идеальную стыковку у следующего трамплина. Когда Хэн взглянул вверх, звезды сменились размытой каменной громадой, которая, на мгновение сверкнув в лучах Солнца, потемнела и унеслась прочь.
Когда звезды взошли во второй раз, навигатор, наконец-то, отпустил тросы, и пространство вокруг Хэна перестало вращаться. Трамплин появился справа от него, отступая вдаль на фоне неподвижных звезд.
База совершила разворот вокруг трамплина, однако по отношению к Земле этот маневр не обратил движение корабля вспять, а всего лишь увеличил его скорость на сто метров в секунду. В течение ближайшего часа трамплин точно так же разгонит все остальные корабли их конвоя – а затем в течение пары лет будет впитывать солнечный свет, восстанавливая энергию вращения и корректируя собственную орбиту, пока не окажется там, где сможет исполнить роль пересадочного пункта для очередной группы путешественников. Перенос этого астероида и его спутников из числа амуров
2на орбиты с заранее подобранными характеристиками занял три десятка лет, однако дальновидность первопроходцев, ставших инициаторами этого процесса, принесла свои плоды уже в следующем поколении. Сама по себе База была не столько космическим кораблем, сколько капсулой жизнеобеспечения, которую просто перебрасывали от трамплина к трамплину, но благодаря этой эстафетной гонке они прибудут на Марс всего за четыре с половиной месяца.
– Милая, если можешь, то лучше поспи сейчас, – спокойно обратилась к своей внучке Рохини.
– Но это же так здорово! – возразила Дарпана.
– Не спорю, – согласилась Рохини. – Но впереди нас ждут еще тридцать таких дней, и если ты испортишь себе самочувствие, то никакой радости от них уже не получишь.
Немного помолчав, Дарпана, похоже, согласилась с ее доводом. – Я попробую поспать до следующего трамплина.
– Вот и умница. – Расслабившись, Рохини снова откинулась на спинку кресла.
Посмотрев в сторону бабушки, Дарпана поймала на себе взгляд Хэна. Улыбнувшись, он тяжело опустил веки, надеясь, что этот жест окажется столь же заразительным, что и зевота, но не будет выглядеть слишком уж очевидной попыткой манипуляции. Когда он решил, что сейчас самое время проверить, возымели ли его действия хоть какой-то успех, то уже и сам погрузился в теплые объятия полудремы – готовый проснуться по первому требованию Базы, но совершенно не желая возвращаться в явь ради более пустякового повода.