Чтобы осветить кабину, устроив на Базе символический рассвет, хватило небольшого изменения в тоне иллюминаторов с солнечной стороны. Хэн поднялся раньше пассажиров, чтобы воспользоваться туалетом, обтереть тело губкой и переодеться. Когда База, наконец, достигнет сотого трамплина, и они переберутся на борт, где путешественникам предстоит провести среднюю часть маршрута, то почувствуют себя примерно так же, как пассажиры, которые после тесной лодчонки оказались на роскошном океанском лайнере. Но до тех пор рассчитывать на большее уединение, чем давали эти несколько минут, им явно не придется.
Покинув санитарный блок, он неожиданно ощутил чудесное благоухание шкворчащего в микроволновке завтрака. В закутке, отведенном под кухню, сейчас находились только Икбал и Нур, но остальные пассажиры уже начали шевелиться, разбуженные ароматом еды.
– Можно к вам присоединиться? – поинтересовался Хэн. По виду их завтрак напоминал приправленный специями омлет, крутящийся в запечатанном, подсвеченном микроволновкой пакете. И хотя у Хэна были десятки собственных, излюбленных рецептов, воспоминания о кулинарных изысках заметно уступали эффекту, который оказывала на органы чувств притягательность реальной, зримой и обоняемой, пищи.
– Конечно. – Крутанувшись на своем поручне, Икбал повернулся к остальным креслам. – Кто-нибудь еще хочет?
Ответные просьбы слились в оглушающий хор, и число желающих, которых Икбал сосчитал взмахом руки, возросло с двух до девяти. Хэн был доволен; семьи в этом конвое, насколько он мог судить, не питали друг к другу неприязни, однако даже малейший намек на то, что они не собирались делиться на фракции в его присутствии, был весьма кстати. Политика компании запрещала перевозить больше трех родственников на одном и том же судне – тем самым гарантируя, что в случае пробоя одного из корпусов каждая семья потеряет лишь ограниченную долю своих членов – однако получившаяся в прошлый раз сборная солянка попутчиков превратила перелет в настоящее испытание, требовавшее от Хэна улаживать конфликты между двумя соперничавшими кланами, не давая взаимным подстрекательствам разгореться до открытой агрессии. Вопрос, хватит ли им места на Марсе, его, к счастью, уже не заботил.
Когда клаксоны оповестили их о приближении девятнадцатого трамплина, с завтраком уже было покончено. Хэн заботливо взглянул на Рохини, которая помогала Дарпане надеть страховочную привязь, но они прекрасно обходились и без его помощи; инструктор в Шанхае оценил их обеих как «прилежных». За несколько лет в путешествии побывал не один десяток детей, с некоторыми из которых Хэн летал в конвоях, но на своем собственном корабле таких юных пассажиров ему еще видеть не доводилось.
Судя по записям в журнале, ночью Дарпана крепко спала; когда их корабль совершил кульбит вокруг первого за сегодняшний день астероида, она радостно воскликнула, ничуть не скрывая своего восторга. Когда на Базе снова наступила невесомость, Хэн выбрался из страховочной привязи и приступил к первому кругу системных проверок: первым на очереди был гладильный пресс, за которым следовали всевозможные узлы водоочистной системы. Работа была довольно нудной, а на столь раннем этапе путешествия было сложно не предаться беспечности, предположив, что на корабле вряд ли могли появиться какие бы то ни было паразиты, засоры или протечки; Хэн, тем не менее, велел своим наушникам поставить воодушевляющую ударную импровизацию – придающую сил, но не настолько навязчивую, чтобы отвлечь на себя внимание от работы, – и в итоге справился со всеми задачами без придирчивых бипов со стороны своего куратора.
Закончив осмотр, Хэн обвел взглядом кабину, убеждая самого себя, что все в порядке. Ахила, тихонько кряхтя, упражнялась с эспандером: попеременно выпрямляла ноги, сопротивляясь натяжению машины, а затем столь же усердно пыталась их согнуть. Хэн всем прочим упражнениям предпочитал бег – на среднем этапе путешествия, когда мог пользоваться свободой, которую давали коридоры трамплина – но приспособленная к невесомости беговая дорожка Базы была не лучшей заменой, не говоря уже о том, что столь ограниченное пространство корабля лишь усугубляло ощущение тесноты. Препаратов, которые обманывали его мышечные волокна и остеоциты, заверяя клетки в том, что они по-прежнему испытывали привычные физические нагрузки, по-видимому, хватало, чтобы избежать серьезной атрофии за месяцы, проведенные в состоянии невесомости.
Другие пассажиры остались на своих креслах. Икбал и Нур лежали лицом друг к другу и, слегка улыбаясь, вели личную беседу или смотрели один и тот же оверлей. Глаза Рохини были закрыты, но у Хэна не было причин подглядывать за ее показателями, чтобы узнать, дремлет она или же просто занята учебой или каким-то развлечением. Именно в таком состоянии, надо полагать, находились Пунита, Аабид и Чандракант, взгляд которых был сосредоточен где-то впереди. И только Дарпана смотрела в иллюминатор.
Увидев в стекле отражение Хэна, она повернулась в его сторону. – Мы сейчас впереди Трагопана3или позади? Я запуталась.
– Впереди.
– Мой двоюродный брат обещал посветить из иллюминатора лазерной указкой.
Хэн сомневался, что ей бы удалось заметить свет от указки, но если поиски тускло-красной точки среди звезд помогали ей скоротать время, он вовсе не собирался ее разуверять.
Но у Дарпаны уже был готов очередной вопрос. – Почему орбиты трамплинов такие длинные?
– А. – Хэн открыл оверлей с траекториями астероидов. Присоединившись к просмотру, Дарпана указала на самый большой эллипс, вычерченный разделявшим их иллюзорным экраном. – Мы всего-то и хотим попасть с Земли на Марс! – воскликнула она. – Почему половина орбит идут дальше?
– У тебя есть более удачный вариант? – с вызовом спросил он.
– Взять за отправную точку орбиту Земли и шаг за шагом расширять ее, пока не достигнем Марса, – бойко ответила она.
– Тогда покажи, – предложил ей Хэн. Он убрал с экрана трамплины, оставив только две планеты.
Дарпана изобразила серию из дюжины концентрических окружностей, разделяющих дистанцию между планетами на равные промежутки. – Если я нарисую сотню, то будет сложно понять, что к чему, – пояснила она.
– Не проблема, идею я понял. – Он выждал время, дав ей возможность отыскать в своих рассуждениях изъян, а затем ненавязчиво заметил: «Друг с другом эти орбиты не пересекаются, верно?»
– Да. – Дарпана не понимала, чем именно он недоволен. – А с какой стати им это делать? Трамплинам ведь не нужно стыковаться друг с другом. Если орбиты находятся достаточно близко, корабль всегда можно перебросить с одного трамплина на другой.
– Значит, трамплины движутся по одним орбитам – вот этим окружностям – а корабли перемещаются между ними по другим?
– Да, – помедлив, ответила Дарпана.
– И насколько же сильно эти орбиты отличаются друг от друга?
Дарпана изобразила схематичную линию, соединяющую две окружности. – Вот по такому маршруту мы должны двигаться. Прямиком к следующему трамплину – все равно что бросить мяч другу, который стоит на балконе. Затем он бросает его тому, кто стоит на балконе повыше… и так далее, до самой крыши.
Хэн понимал всю притягательность этой метафоры, однако разобраться в реальном положении дел было лишь немногим труднее. – Есть одна небольшая проблема, – заметил он. – Чтобы двигаться строго вверх, тебе придется лететь с феноменальной скоростью. Не забывай, что эти трамплины находятся на орбите, так что первый из них будет двигаться вбок со скоростью около тридцати километров в секунду.
– И правда. – Дарпана поняла, что он имел в виду, и стерла первоначальную линию, заменив ее отрезком выходящей из Солнца спирали с небольшим шагом. – А если так? Трамплин сверху тоже движется вбок, значит догнать корабль ему должно быть по силам.
– И как далеко отстоят эти орбиты? – спросил Хэн.
– Точно не знаю, – ответила Дарпана. – А как далеко нас может забросить один трамплин?
– Если бросить предмет со скоростью пятьдесят метров в секунду с земной орбиты, он пролетит четверть миллиона километров, прежде чем начнет падать обратно на Солнце.
– Прилично! – заметила Дарпана. – За несколько сотен таких прыжков можно добраться и до Марса.
– Подвох в том, – заметил Хэн, – что каждый такой шаг займет около трех месяцев. – Крутизна подъема, которого требовала спираль Дарпаны, была немыслимо высока; он набросал эллиптическую дугу, которая располагалась ближе к исходной окружности и охватывала четверть траектории вокруг Солнца, прежде чем достичь апогелия. – Расстояние между трамплинами можно, конечно, уменьшить – тогда корабль можно будет поймать, пока он все еще удаляется от Солнца…, но если от Солнца не будут удаляться сами трамплины, корабли так и не смогут набрать скорость в этом направлении. Расстояние между орбитами им придется преодолевать по пятьдесят метров в секунду, если не меньше.
Дарпана посмотрела на свой рисунок концентрических кругов, бесконечную вереницу «лежачих полицейских» для всякого, кто попытался бы их пересечь. – Значит, так путешествие займет не один десяток лет?
– Именно. – Хэн вернул реальные орбиты трамплинов. – Мы хотим лететь к Марсу как можно быстрее, но это означает, что на среднем этапе пути скорость настолько велика, что, сохранив ее, мы бы просто пролетели мимо цели. Орбиты трамплинов должны быть похожи на наши, поэтому некоторые из них действительно продолжаются и за пределами Марса. Нельзя просто взять орбиту Земли и увеличить ее маленькими шажками; вместо этого орбиту приходится сдавливать, придавая ей более вытянутую и сплющенную форму, чтобы в итоге она увела нас от Солнца.
– Кажется, теперь я поняла. – Дарпана улыбнулась. – Я попытаюсь объяснить это Ломашу, и если мне удастся его убедить, то я точно буду знать, что ухватила суть.
Хэн закрыл оверлей, дав ей возможность пообщаться с Трагопаном, бесшумно шевеля губами. Жаль, что она не могла лететь на одном корабле с двоюродным братом – хотя даже сейчас они могли до бесконечности болтать друг с другом, сравнивая свои впечатления от первой половины путешествия. Хэн и представить не мог, о чем думали родители девочки, оставляя ее одну, но вскоре все они снова будут вместе. Непрерывно растущие заповедники на станции Кидония
1станут отличной игровой площадкой для ребенка с богатым воображением; к тому же, став взрослой, она всегда сможет вернуться к более широким горизонтам Земли, если только пожелает.
Жужжание куратора напомнило ему, что пора приниматься за проверку воздухоочистителей.