– Погода меняется, – хмуро сообщила Лиана. – Есть вероятность, что вам все-таки удастся добраться до середины маршрута, но пассажиров лучше подготовить к тому, что занять укрытие им придется раньше срока.
Хэн разглядывал изящную кружевную сеть из желтых колец корональной плазмы, изображенных на оверлее рядом с Лианой. До вылета модели предсказывали спокойное путешествие, обещая, что солнечная активность будет находится на уровне, достаточном для сдерживания космического излучения. В норме солнечный ветер отражал изрядную долю высокоскоростных частиц, испущенных межзвездными объектами; как правило, такой компромисс был оправдан, особенно если учесть, что более медленные протоны, излучаемые самим Солнцем, легко поддавались экранированию. Корональный выброс массы, с другой стороны, мог вызвать ударные волны, под действие которых сносный в обычных условиях ветер разгонялся до энергий, способных пробить корпус судна. Если такое случится на самом деле, защитить их сможет лишь многометровая каменная толща.
– Каков наихудший сценарий? – спросил Лэ. Когда он заговорил, его обеспокоенное лицо проступило в оверлее рядом с лицом Лианы.
– Два дня, – ответила она. – Модели неидеальны, но насчет такого близкого КВМ они еще ни разу не ошибались.
Хэн слушал, как другие капитаны задавали ей вопросы, ища утешений, которые Лиана не могла им дать. Жизни людей ничего не угрожало; путь между соседними трамплинами никогда не занимал больше двадцати часов. Но если путешественники будут вынуждены остановиться в ближайшем убежище, то прибыть на среднюю станцию по расписанию им уже не удастся. В лучшем случае им придется иметь дело с крайне дорогостоящей спасательной операцией – для которой с орбиты Марса будет запущен полноценный космический корабль, если, конечно, у семей хватит на это средств. В противном случае компания могла предложить им лишь один выход – переждать в убежище как минимум два года, пока достаточное число трамплинов не займет положение, которое либо даст им возможность продолжить путь к Марсу, либо создаст своеобразный «скат», ведущий обратно на Землю.
Когда совещание подошло к концу, перед глазами Хэна остались только ровные ряды кресел. На Базе было слишком мало воздуха, чтобы рассеять зловоние его вспотевшего тела. – У меня есть объявление, – сообщил он, громче, чем собирался, однако люди продолжали лежать как ни в чем не бывало. Тогда он жестом попросил их отключить оверлеи и наушники, и пассажиры, наконец, удивленно зашевелились на своих местах.
Хэн объяснил им суть прогноза и варианты дальнейших действий. – С уверенностью можно сказать лишь одно – врасплох нас застать не удастся, – подчеркнул он. – Дюжина спутников наблюдают за состоянием Солнца в реальном времени, а имеющиеся модели позволяют предсказывать выброс корональной массы с высокой надежностью и на несколько дней вперед. Что бы нам ни грозило, времен на подготовку у нас будет более, чем достаточно.
– Достаточно для чего? – возмущенно спросил Чандракант. – Чтобы посадить себя под замок! Почему ваши астрономы не предвидели это до нашего отлета?
– Мне очень жаль, – ответил Хэн. Он сомневался, что делу можно помочь, устраивая споры о причинах неточностей в прогнозах на большие расстояния. – Шанс добраться до середины маршрута еще есть, но мы должны быть готовы к любому исходу.
– Какое оснащение у остальных трамплинов? – с тревогой спросила Пунита. – Чем нас будут кормить, где мы разместимся?
– Внутри все трамплины устроены одинаково, – заверил ее Хэн. – И запасов в них хватит, чтобы мы продержались… – Он чуть не сказал «несколько десятков лет», но вовремя одумался. – Столько, сколько потребуется.
– Но для вас-то это пара пустяков, – с горечью заявил Чандракант. – Где вам еще быть? Жизнь как жизнь – ничего из ряда вон.
Его брат по имении Аабид что-то пробормотал Чандраканту на гуджарати
1; Хэн знал только хинди, но все же уловил в голосе Аабида нотки укора. – В этом никто не виноват, – обратился он к Хэну по-английски. – С такими рисками сталкивается любой путешественник.
– Это шок, – согласился Хэн. – Но что тут поделаешь?
– Мы сделаем все возможное, – твердо заявила Рохини. – Будем надеяться на лучшее и постараемся обернуть будущее в нашу пользу.
Хэн, наконец, осмелился бросить взгляд в сторону Дарпаны. Ей было всего десять лет; два года изоляции внутри астероида покажутся ей целой вечностью.
– Конвой ведь не разделят? – спросила она. – Или часть кораблей могут оказаться на одном трамплине, а часть – на другом?
– Корабли, скорее всего, останутся вместе, – ответил Хэн. Если окно прогноза соответствовало их ожиданиям, Базе не придется довольствоваться следующим трамплином – вне зависимости от того, покинула ли его оставшаяся часть конвоя.
– Тогда все в порядке, – любезно заключила Дарпана. – Все равно на Марсе мы почти все время будем проводить под землей. – Ухватившись за края своего кресла, она развернулась к иллюминатору.
Хэн наблюдал, как пытаются унять свою тревогу остальные пассажиры. Если уж эта девочка не собиралась лить слезы или закатывать истерику, то устраивать сцену посерьезнее другим будет попросту стыдно.