Однажды, когда я был еще совсем ребенком, приемная мать отвезла меня в общественный бассейн. Это было очень давно, так давно, что у меня почти не сохранилось воспоминаний о том случае. Мне тогда, наверное, было года три или четыре.
В моей памяти сохранился один образ: группа стоящих у дороги зданий странной формы. Мне уже доводилось видеть их раньше, и меня всегда мучал вопрос, что там находится. По виду это были три или четыре куполообразных сооружения, каждое размером примерно с дом.
Когда мы проходили мимо, я спросил у приемной матери: «Мама, а что это такое?»
– Это место, куда ходят всякие сумасшедшие, – ответила она.
Я и не догадывался, что в моем городе есть психбольница. Но было занятно выяснить, где именно она находится. После этого я несколько лет кряду рассказывал об этом, когда в разговоре касался психических заболеваний. Будучи ребенком, я гордился знанием о том, куда отправляют сумасшедших, когда они… ну, сходили с ума.
Когда мне было лет двенадцать, уже другая приемная семья снова провозила меня мимо того же сооружения на машине. К тому моменту я уже умел читать. (Как видите, я был довольно развит для своего возраста.) Я заметил знак, висевший на куполообразных зданиях.
И говорилось там вовсе не о лечебнице для душевнобольных. А о том, что в здании находится церковь.
И тут я вдруг понял. Фразу «место, куда ходят всякие сумасшедшие» мы с моей приемной матерью понимали совершенно по-разному. Все эти годы я с гордостью объяснял людям, где находится психбольница, ни сном ни духом не ведая, как сильно мои слова расходятся с правдой.
Это знание нам еще пригодится.
Заходя в кафе, я старался быть готовым к чему угодно. Мне уже доводилось видеть холодильники, за которыми скрывались банкетные залы. Или библиотеки, которые на поверку оказывались темным логовом сектантов. Вот я и решил, что место, похожее на кафе-мороженое, на деле, скорее всего, было чем-то совершенно иным – скажем, полигоном для испытания взрывоопасных мелков. (Ха! Вот что ждет тех, кто пишет на стенах, Джимми!)
Но если кафе и было подделкой, то со своей задачей оно справлялось на ура. Интерьер в точности напоминал ресторанчик пятидесятых годов, вплоть до пастельных цветов, столов со стульями и официанток в красно-белых полосатых юбках. Правда, банановые сплиты и шоколадные коктейли эти самые официантки разносили людям в нарядах на средневековый манер.
Знак на стене с гордостью возвещал о том, что мы находимся в НАСТОЯЩЕМ ТИХОЗЕМСКОМ РЕСТОРАНЕ. Когда мы с тетей Закией зашли внутрь, все буквально замерли. Снаружи у окон тоже толпились люди, и все они пялились на меня.
– Все в порядке, ребята, – объявила тетя Закия. – На самом деле он не такой уж интересный. Да и вообще, он вроде как попахивает, так что на вашем месте я бы близко не подходила.
Я залился густым румянцем.
– Заметил, как я отвадила от тебя этих подхалимов? – добавила она, похлопав меня по плечу. – Позже поблагодаришь, дорогой. Пойду найду Фолсома! – Тетя Закия протиснулась через забитый людьми зал. Стоило ей исчезнуть, как местные начали подступать ко мне, не обращая внимание на ее предупреждение. Держались они, впрочем, неуверенно; даже мужчины среднего возраста выглядели по-детски застенчивыми.
– Эм… могу я вам чем-то помочь? – спросил я, пока фанаты обступали меня со всех сторон.
– Это ведь вы, да? – спросил один из них. – Алькатрас Потерянный?
– Да я бы и не сказал, что чувствую себя таким уж потерянным, – ответил я, все больше чувствуя себя не своей тарелке. Они были так близко и смотрели на меня с таким восхищением… в общем, я даже не знал, как на это реагировать. Какому протоколу должна следовать пропавшая в далеком прошлом знаменитость, впервые явив себя публике?
Проблему решил мой юный фанат, наверное, лет семи. Он вышел вперед, держа в руках стеклянную пластину в форме квадрата шириной пять-шесть дюймов. Он был плоским и прозрачным, будто вырезанный из оконного стекла. Трясущейся рукой мальчик протянул его мне.
«Ну ладно», – подумал я, – «как-то это странно». А потом взял предложенный кусочек стекла. Стоило мне коснуться пластины, она начала светиться. Мальчик энергично выхватил стекло, и я увидел, что на нем остались светящиеся отпечатки моих пальцев. Видимо, так в Свободных Королевствах брали автографы.
Вслед за мальчиком стала напирать и остальная толпа. У некоторых были квадратные пластины из стекла. Другие хотели пожать мне руку, сфотографироваться вместе со мной, или просили, чтобы я своим Талантом сломал им какую-нибудь личную вещь на память. Кого-то эта движуха, наверное бы, вывела из себя, но мне, которого все детство то подкалывали (за то, что я ломал все подряд), то боялись (за то, что я ломал все подряд), толика лести пришлась очень даже в тему.
В конце концов, разве я этого не заслужил? Именно я помешал Библиотекарям заполучить Пески Рашида. Я победил Блэкберна. Я спас отца от ужасов Александрийской Библиотеки.
Дедушка Смедри был прав; пришло время расслабиться и просто насладиться собой. Я оставлял отпечатки больших пальцев, позировал для фото, жал руки и отвечал на вопросы. Когда тетя Закия вернулась, я с жаром рассказывал толпе о своем первом проникновении в библиотеку на пару с дедушкой Смедри. Именно в тот день я понял, что могу стать неплохим писателем. Похоже, что у меня были способности к сочинению разных историй. Я дразнил зрителей, рассказывая о том, что их ждет впереди, и никогда не раскрывал концовку целиком, а лишь оставлял намеки.
Кстати говоря, вы знали, что позже, аккурат в тот же день, планировалось покушение на жизнь Короля Дартмура?
– Ладно, ладно, – объявила тетя Закия, расталкивая в стороны кое-кого из моих фанатов. – Дайте парню немного места. – Она схватила меня за руку. – Не волнуйся, дорогой, я тебя спасу.
– Но…!
– Можешь не благодарить, – перебила тетя Закия. А затем, повысив голос, объявила:
– Всем держать дистанцию! Алькатрас прибыл к нам из Тихоземья! Вы же не хотите подхватить одну из его чудо-странных болезней!
Я увидел, как у многих побледнели лица, и толпа отпрянула назад. Затем тетя Закия отвела меня к столику, за которым сидели двое. Одним из них был парень двадцати с чем-то лет, с черными волосами и ястребиным лицом, которое отчасти казалось мне знакомым. Я догадался, что это, должно быть, и есть Фолсом Смедри; он сильно походил на своего брата Квентина. Напротив него сидела смуглая девушка в темно-бордовой юбке, белой блузке и очках на цепочке.
Я, признаться, не ожидал, что Библиотекарша окажется настолько симпатичной или юной. Все Библиотекари, которых мне доводилось встречать до сего дня, красотой явно не блистали. Впрочем, большинство из них на тот момент пытались меня прикончить, так что на этот счет я, пожалуй, слегка необъективен.
Фолсом встал из-за столика. – Алькатрас! – воскликнул он, протягивая мне руку. – Я Фолсом, твой кузен.
– Рад знакомству, – сказал я в ответ. – Какой у тебя Талант? – (Я уже приучился задавать этот вопрос при знакомстве с каждым новым Смедри. Сидеть за обеденным столом со Смедри, не зная его Таланта – это примерно как брать в руки гранату, не зная, выдернута ли из нее чека.)
Фолсом скромно улыбнулся, и мы обменялись рукопожатиями. – Талант у меня не то чтобы сильно выдающийся. Видишь ли, я плохо танцую.
– А, – сказал я. – Впечатляет.
Я хотел придать своим словам больше искренности. Но это было непросто. Тяжело хвалить человека за то, что он никудышный танцор.
Фолсом радостно улыбнулся, отпустил мою руку и жестом предложит сесть за стол. – Здорово, что мы, наконец-то, познакомились, – поделился он. – О, и кстати говоря, нашему рукопожатию я бы поставил оценку четыре из шести.
Я занял место за столом. – Прошу прощения?
– Четыре из шести, – повторил он, усаживаясь рядом. – Сносная твердость и хороший зрительный контакт, но слегка затянуто. А вообще, позволь представить Гималайю Скальски, бывшую жительницы Тихоземья.
Я мельком взглянул на Библиотекаршу, а затем неохотно протянул ей руку. Отчасти я ожидал, что в ответ она вытащит пистолет и выстрелит в меня. (Ну или, по крайней мере, отчитает за не сданные вовремя книги.)
– Приятно познакомиться, – сказала она, пожав мою руку и даже не попытавшись меня заколоть. – Я слышала, ты, как и я, вырос в Америке.
Я кивнул. У нее был бостонский акцент. Штаты я покинул всего пару недель назад, и хотя я всеми силами старался оттуда сбежать, мне было приятно услышать речь человека, прибывшего из моих родных краев.
– А ты, стало быть, Библиотекарь? – спросил я.
– Библиотекарь на перевоспитании, – быстро поправила она.
– Гималайя перешла на нашу сторону шесть месяцев назад, – объяснил Фолсом. – Благодаря ей, мы получили немалы ценных сведений.
«Шесть месяцев, але?» – подумал я, глядя на Фолсома. Сам он этого никак не выказал, но если с тех пор и правда прошло целых шесть месяцев, то решение продолжать слежку за Гималайей казалось мне довольно странным. Видимо, Фолсом с королем все еще беспокоились, что она может оказаться засланным агентом Библиотекарей.
Столики вокруг нас быстро заполнились людьми, и кафе, благодаря моему содействию, получило недюжинной приток посетителей. Хозяин это, должно быть, заметил, так как вскоре подошел к нам лично. – Знаменитый Алькатрас Смедри в моем скромном заведении! – воскликнул он. Это был невысокий пухлый мужчина в ярких штанах с красно-белыми полосками. Он махнул одной из официанток, которая тут же подбежала к нам, держа в руках чашу со взбитыми сливкам. – Пожалуйста, попробуйте наш бандановый сплит, за счет заведения!
– Бандановый? – удивился я, слегка наклонив голову.
– Кое-в-чем они допустили ошибки, – прошептала Гималайя, – но если хочешь попробовать еду, максимально похожую на кухню Тихоземья, лучшего места не сыщешь во всей Нальхалле.
Я с благодарностью кивнул хозяину, который довольно улыбнулся в ответ. По непонятной мне причине он оставил на столе горстку мятных леденцов, а после вернулся к обслуживанию остальных клиентов. Я взглянул на предложенный им десерт. Это и правда была большая бандана, заполненная мороженым. Я с опаской попробовал блюдо на вкус, но на деле оно оказалось довольно неплохим, хотя и по-своему странным. Правда, распознать вкус я так и не смог.
По идее это должно было меня обеспокоить.
– Алькатрас Смедри, – произнес Фолсом, будто решив провести тест-драйв моего имени. – Должен признать, что твоя последняя книга меня разочаровала. Всего полторы звезды из пяти.
На секунду я запаниковал, решив, что он имел в виду второй том моей автобиографии. Но затем быстро сообразил, что это было крайне глупо, ведь мало того, что автобиография еще даже не была написана, так еще и Фолсом никак не мог знать о моих намерениях взяться за мемуары. Я поспешно оборвал эту мысль, прежде чем она создала временной разлом, толкнув меня на какую-нибудь глупость – скажем, убить бабочку или помешать первому в истории человечества варп-прыжку.
– Я, если честно, не очень в теме, – признался я, снова откусывая кусочек мороженого.
– О, у меня где-то завалялся один экземпляр, – сказал Фолсом, шаря в наплечной сумке.
– Я и не думала, что она настолько плоха, – заметила Гималайя. – Впрочем, мои вкусы несколько испорчены десятилетним библиотекарским опытом.
– Десять лет? – переспросил я. – На вид ей было лет двадцать пять, может, чуть больше.
– Я начинала совсем юной, – объяснила она, рассеянно теребя мятные леденцы на столе. – Мастер-библиотекарь принял меня в ученицы после того, как я продемонстрировала умение пользоваться системой обратного маяка.
– Чем?
– Это когда ты сортируешь книги в алфавитном порядке по третьей букве девичей фамилии матери автора. В общем, когда меня приняли, Библиотекари какое-то время позволяли мне жить на широкую ногу – умасливали меня экземплярами книг для продвинутых читателей и время от времени оставляли бейглы в комнате отдыха. Когда мне исполнилось восемнадцать, Библиотекари начали посвящать меня в дела культа.
Она вздрогнула, будто вспомнив ужасы тех минувших дней. Я на это, однако же, не купился. Какой бы любезной она ни была, ее мотивы все еще вызывали у меня сомнение.
– А, – произнес Фолсом, доставая из рюкзака какой-то предмет. – Вот она. – Он положил на стол книгу – на обложке которой, судя по всему, был изображен я собственной персоной. Верхом на громадной пылесосе, да еще и с сомбреро на голове. В одной руке я держал винтовку с кремнёвым замком, в другой – нечто вроде волшебной, светящейся кредитной карточки.
Название гласило: «Алькатрас Смедри и гаечный ключ».
– Вот так-так, – вмешалась тетя Закия. – Фолсом, только не говори, что увлекаешься этими ужасными фэнтези-романами!
– Они забавны, мам, – сказал он в ответ. – По сути они, конечно, бессодержательны, но с чисто развлекательной точки зрения я бы дал жанру три балла из четырех. Хотя конкретно эта книга никуда не годится. В ней есть все составляющие отличного сюжета – таинственное оружие, мальчик, который отправляется в путешествие, эксцентричные спутники. Но в итоге книга рухнула под собственным весом, попытавшись донести важную мысль вместо того, чтобы стать просто развлекательным чтивом.
– Это же я! – воскликнул я, указав на обложку.
Будь здесь Бастилия, она бы наверняка выдала какую-нибудь многозначительную ремарку типа «Рада, что ты в состоянии распознать собственное лицо, Смедри. Но постарайся не носить усы. А то не ровен час запутаешься».
К несчастью, Бастилии с нами не было. Я вновь поймал себя на чувстве досады, а затем в очередной раз поймал себя на чувстве досады за чувство досады, о чем, скорее всего, досадно слышать уже вам. Моему редактору это точно досаждает.
– История, понятное дело, изложена в художественной форме, – заметил насчет книги Фолсом. – Большинство исследователей знают, что в действительности ты ничего подобного не делал. Но истории о тебе пользуются огромным спросом, ведь твоя персона стала неотъемлемой частью культурного бессознательного.
«Культурного чего?» – озадаченно подумал я. Люди пишут обо мне книги! Ну, или, по крайней мере, книги, в которых я выступаю главным персонажем. Тогда я думал, что это чертовски круто, пусть даже сами книги были основаны лишь на обрывочных фактах.
– Они думают, что в Тихоземье такое происходит сплошь и рядом, – с улыбкой заметила Гималайя, продолжая как бы от нечего делать перебирать мятные конфетки. – Эпичные баталии с Библиотекарями при помощи странных тихоземских технологий. Все это слишком романтизировано и преувеличено.
– Фэнтези, – произнесла, качая головой, тетя Закия. – Ладно. Порти себе мозги, если так хочешь. Ты достаточно взрослый и не обязан слушаться свою мать, хотя я рада, что прежде, чем съехать, ты все-таки избавился от этой своей привычки мочиться в постель!
– Спасибо, мам, – сказал залившийся румянцем Фолсом. – Это… что ж, это очень мило с твоей стороны. Нам стоит… – Он осекся, мельком взглянув на Гималайю. – Эм, ты опять взялась за старое.
Бывшая Библиотекарша замерла, а затем опустила взгляд на лежащие перед ней леденцы. – Проклятье!
– В чем дело? – спросил я.
– Она пыталась их классифицировать, – ответил Фолсом, указав на конфеты. – Разбить их на группы по форме, размеру и, видимо, еще и цвету.
Леденцы были выложены в аккуратную линию, сгруппированы по цветам и отсортированы согласно их размеру. – От этой привычки так сложно избавиться, – с досадой заметила Гималайя. – Вчера я поймала себя на попытке каталогизировать плитки на полу ванной – сосчитать экземпляры каждого цвета и понять, много ли среди них сколотых. Этому конца нет!
– Рано или поздно ты себя пересилишь, – заверил ее Фолсом.
– Надеюсь, – со вздохом ответила Гималайя.
– Ну что же, – сказала, поднявшись на ноги, тетя Закия. – Мне пора возвращаться к судебным прениям. Алькатрас, нужные тебе сведения должны быть у Фолсома.
Мы попрощались, и тетя Закия направилась к выходу – не преминув, однако же, заметить, что хозяину кафе пора бы уже что-то сделать со своей ужасной прической.
– Что именно ты хотел узнать? – спросил Фолсом.
Я смерил взглядом Гималайю, пытаясь решить, о чем именно можно говорить в ее присутствии.
– Не беспокойся, – сказал Фолсом. – Она полностью заслуживает доверия.
«Если заслуживает, то с какой стати было приставлять к ней охрану?» – Я не купился на историю про то, что Фолсом должен был помочь ей адаптироваться к жизни в Свободных Королевствах – уж явно не спустя полгода. К несчастью, поговорить с ним в отсутствие Гималайи мне, похоже, не светило, и тогда я решил все объяснить. Я надеялся, что в моем рассказе не окажется слишком уж секретных сведений.
– Мы с дедушкой хотели бы получить отчет о деятельности Библиотекарей в городе, – ответил я. – Насколько я понимаю, этим вопросом заведуешь как раз ты.
– Что ж, присматривая за Библиотекарями, мне и правда скучать не приходилось, – с улыбкой подтвердил Фолсом. – Что именно ты хочешь узнать?
Честно говоря, я и сам не был до конца уверен, да и вообще все эти геройские дела пока что были мне в новинку. В чем бы ни заключались недавние планы Библиотекарей, это наверняка имело отношение к их попытке захватить Мокию, но я понятия не имел, на что именно мне следует обратить внимание.
– Все, что вызывает подозрение, – ответил я, постаравшись проявить учтивость на случай, если нас подслушивал кто-нибудь из моих фанатов. (Быть бесподобным – тяжкий труд.)
– Ну что ж, давай посмотрим, – задумался Фолсом. – Вся эта кутерьма с перемирием началась где-то с полгода назад, когда в город прибыла делегация Блюстителей Стандарта, заявивших, что они хотят открыть здесь свое посольство. Король отнесся к этому с подозрением, но после многолетних попыток усадить Библиотекарей за стол переговоров он просто не мог ответить им отказом.
– Полгода назад? – переспросил я. То есть вскоре после того, как дедушка Смедри отправился в Тихоземье, чтобы меня проведать. А еще полгода – это примерно тот срок, в течение которого замороженный буррито может пролежать в морозилке, не превратившись в полнейшую мерзость. (Я знаю об этом в силу своей мужественной и героической натуры.)
– Все верно, – подтвердила Гималайя. – Я была среди Библиотекарей, прибывших в Нальхаллу для открытия посольства. Именно так я и сбежала.
Я этой связи вообще-то не заметил, но все же кивнул, как если бы и сам думал о том же самом – а вовсе не сравнивал свою мужественность с замороженной едой.
– В общем, – продолжил Фолсом, – Библиотекари объявили, что собираются предложить нам перемирие. А затем стали ходить на разные вечеринки и налаживать общение c городской элитой.
Похоже, что как раз такие сведения и хотелось получить моему дедушке. Я даже задумался: может, просто забрать Фолсома и отвести его обратно в замок.
Но дедушка, увы, вернется в замок только через несколько часов. Да и я не какой-то там мальчик на побегушках. Я приехал сюда не для того, чтобы доставить к нему Фолсома, а потом просто сидеть сложа руки. Алькатрасу Смедри, отважному пилоту пылесоса и обладателю крутецкого сомбреро такое не по нутру. Он был человек действия!
– Я хочу встретиться с кем-нибудь из этих Библиотекарей, – вдруг сказал я. – Где нам их найти?
Фолсом выглядел встревоженным. – Что ж, думаю, мы могли посетить их посольство.
– Может, нам с ними удалось бы пересечься где-нибудь еще? На более нейтральной территории?
– Кто-нибудь из них наверняка будет присутствовать на званом обеде у принца, – предположила Гималайя.
– Пожалуй, – согласился Фолсом. – Но как нам туда попасть? Об участии в таком мероприятии нужно уведомлять за несколько месяцев.
Я встал, приняв решение. – Идем. Насчет того, как попасть внутрь, не переживайте. С этим я разберусь.