По просьбе Адама Садра неохотно разложила на полу три прочных контейнера и открыв их, продемонстрировала выложенные поролоном углубления с ремнями. Они напомнили Адаму чемоданы, в которых съемочная бригада старика хранила свое оборудование.
– Вы же не слетите с катушек?
– Ни в коем случае, – пообещал Адам. – Я просто хочу четко представлять, что со мной произойдет.
– Серьезно? Я даже своему стоматологу не разрешаю показывать мне видео с планом работы.
– Я верю, что в своем деле вы лучше любого стоматолога.
– Вы мне льстите. – Она указала на чемоданы с видом гордого фокусника и склонила голову в ожидании аплодисментов.
– Теперь у вас нет выбора, Эль Диссекто: как только все будет готово, вы просто обязаны сделать снимок.
– Надеюсь, ваш испанский лучше, чем вы пытаетесь показать.
– Я хотел произвести впечатление водевильного актера, а не восео
1. – Адам сохранил воспоминания о том, как старик готовился к операции, но не мог с уверенностью сказать, способен ли он избавиться от ретроспективы выжившего и понять, насколько сильно того пугали шансы не проснуться.
Сандра мельком глянула на часы. – Больше никакого дурачества. Вам нужно раздеться и лечь на кровать, а затем вслух повторить кодовую фразу, четыре раза. Я подожду снаружи.
Сам Адам не беспокоился из-за того, что она может увидеть его голым, пока он находится в сознании, но Сандру это могло поставить в неловкое положение. – Хорошо. – Как только она вышла, Адам перестал тянуть время; он быстро снял одежду и принялся повторять волшебные слова.
– Красная чечевица, желтая чечевица. Красная чечевица, желтая чечевица. Красная чечевица, желтая чечевица. – Его взгляд скользнул мимо вереницы контейнеров к инструментам Сандры; ему уже доводилось видеть их раньше, и там не было ни секачей, ни мачете, ни цепных пил. Лишь магнитные отвертки, с помощью которых можно было ослабить находящиеся внутри Адама болты, не нарушая целостности его кожи. Он лег на спину и вперился глазами в потолок. – Красная чечевица, желтая чечевица.
Потолок остался белым, но на нем выросли новые тени, вентиляционная решетка и осветительная арматура; текстура покрывала, на котором он лежал, из шелковистой стала как будто обшитой бисером. Адам повернул голову; одежда, которую снял, лежала рядом, аккуратно свернутая. Он быстро оделся, подошел к двери, разделявшей номера, и постучал.
Сандра открыла дверь. С того момента, как он видел ее в последний раз, она успела переодеться и выглядела совершенно измотанной. Его часы показывали 23:20 по местному времени – значит, дома сейчас было 21:20.
– Мне просто хотелось, чтобы вы знали, что я никуда не делся, – сказал он, указывая на свой череп.
Она улыбнулась. – Хорошо, Адам.
– Спасибо за помощь, – добавил он.
– Вы что, шутите? Мне платят целую уйму компенсаций и сверхурочных, и это при том, что перелет был не таким уж и долгим. Можете возвращаться сюда сколько захотите.
Он замешкался. – Вы ведь не сделали фото, да?
– Нет, – беззастенчиво ответила Сандра. – Это могло стоить мне работы; к тому же далеко не все правила компании писаны идиотами.
– Ну ладно. Тогда не буду отрывать вас от сна. Увидимся утром.
– Ага.
Адам пролежал в сознании целый час, прежде чем смог заставить себя пробормотать кодовое слово, погружающее его в более мягкую форму сна. Если бы он захотел, Лоудстоун могли бы предоставить ему вполне удовлетворительную симуляцию всего путешествия – хотя им и пришлось бы немного сжульничать, чтобы замаскировать время, потраченное на передачу сознания Адама между их серверами и его телом. Однако для машины вроде него авиакомпании не признавали какого-либо безопасного «режима полета», даже если он был разобран на части и заперт внутри трех раздельных ящиков. Выбранный им способ восприятия путешествия был самым честным решением – резкая смена кадра и тринадцать часов в забытьи.
Утром Сандра договорилась об организованной экскурсии по достопримечательностям Сан-Сальвадора. Страховая компания ее работодателя беспокоилась не столько об Адаме, сколько о безопасности самой Сандры, к тому же им в любом случае пришлось бы неловко, если бы она всюду ходила за ним со своими инструментами.
– Просто держите лицензию при себе, – предупредила она его перед уходом. – Чтобы ее получить, мне пришлось заполнить больше форм, чем потребовалось бы для согласования маршрута беспилотника, которому предстоит дважды обогнуть Землю, так что если вы ее потеряете, я не стану вызволять вас со свалки.
– И кто же меня туда отправит? – Адам развел руки в стороны и посмотрел на свое тело. – Хотите сказать, я кукла Кен? – Он поднес руку к лицу и осмотрел ее критическим взглядом, но морщинки на коже, окружавшей локоть, выглядели совсем как настоящие.
– Нет, но, во-первых, вы разговариваете, как иностранец, а во-вторых, у вас нет паспорта. Так что просто… не влипайте в неприятности.
– Да, мэм.
Старик посещал этот город лишь однажды, а поскольку Карлос со скоростью рикошетной пули таскал его между ночным рестораном, любимым местом из детства и домом какого-то родственника, он даже не пытался самостоятельно искать дорогу. И все же Адам был разочарован, узнав, что Беатрис переехала в совершенно другую часть города; стало быть, по пути ему не встретится ни одной подсказки, ни одной зацепки, которая могла бы воскресить в его памяти другие события того времени.
Колония Лайко находилась в получасе езды от гостиницы. На улице было больше автономных машин, чем в воспоминаниях Адама, но хватало и электрических скутеров, которые, перемежаясь между ними, не давали движению на дорогах стать точной копией жутковатых пульсаций Лос-Анжелеса.
Машина остановилась у новенького на вид многоэтажного дома. Войдя в прихожую вестибюля, Адам обнаружил домофон.
– Беатрис, это Адам.
– Рада тебя видеть! Заходи.
Он прошел через двустворчатые двери и поднялся по лестнице, преодолев четыре пролета; его форму это бы не улучшило, но старые привычки так просто не сдаются. Когда Беатрис открыла дверь, Адам был готов к тому, что один его вид заставит женщину отшатнуться, но она просто вышла на площадку и обняла его. Возможно, вид богатого калифорнийца, который выглядел моложе своих лет, перестал кого-либо шокировать еще до ее рождения.
Она провела его в дом, на мгновение лишившись дара речи – вероятно, из-за настойчивого желания спросить, как прошел перелет, или поинтересоваться насчет его здоровья. Наконец, она остановилась на вопросе «Как твои дела?».
По-английски она говорила несравненно лучше, чем он по-испански, поэтому Адам не стал и пытаться. – Неплохо, – ответил он. – У меня сейчас перерыв в работе, и я подумал, что просто обязан тебя проведать. – В последний раз они виделись на похоронах Карлоса.
Проводив Адама в гостиную и указав на стул, она принесла кофейник и поднос с выпечкой. Карлосу так и не хватило смелости признаться Аделине в своей ориентации, но Беатрис знала его секрет задолго до смерти матери. Адам не знал, какие подробности из жизни старика он мог ей поведать, но уже успел перебрать всех, кто знал его лично и был готов поделиться информацией, а Беатрис ответила на его письма с такой теплотой, что желание восстановить их отношения ради них же самих не вызывала у него не единого угрызения совести.
– Как дети? – спросил он.
Повернувшись, Беатрис с гордостью указала на снимки, выстроившиеся в ряд на стоявшей позади нее книжной полке. – Это Пилар на выпускном в прошлом году; полгода назад она устроилась на работу в больнице. Родриго сейчас на последнем курсе инженерного.
Адам улыбнулся. – Карлос бы сейчас был на седьмом небе.
– Само собой, – согласилась Беатрис. – Мы его постоянно дразнили, когда он решил податься в актеры, но сердцем он всегда был с нами. С тобой и с нами.
Внимательно оглядев фотографии, Адам заметил одетого в костюм Карлоса, – на тот момент ему было тридцать с чем-то лет – рядом с гораздо более молодой женщиной в свадебном платье.
– Это ведь ты, да? – он указал на снимок.
– Да.
– Прости, что меня не было. – Он не помнил, как Карлос отлучался на свадьбу, но это, скорее всего, произошло за год-два до их переезда в Лос-Анжелес.
Беатрис с досадой воскликнула. – Мы бы были тебе рады, Адам, но я знала, насколько тяжело тебе тогда пришлось. Мы все знали, что ты сделал для моей матери.
Недостаточно, чтобы спасти ей жизнь, подумал Адам, но говорить это сейчас было бы жестоко и бессмысленно. А он надеялся, что Карло избавил детей своих сестры от токсичной болтовни старика о упущенном куше.
У Беатрис были свои представления об ошибках, требовавших исправления. – Конечно, сама она об этом не знала. Она знала, что его поддерживал какой-то друг, но Карлосу пришлось притвориться, будто ты богат, будто ты одалживал ему деньги, и тебе это ничего не стоит. Ему стоило сказать ей правду. Если бы она воспринимала тебя как часть своей семьи, то не отказалась бы от твоей помощи.
Адам стесненно кивнул, не зная наверняка, насколько любезно или, наоборот, неучтиво, вел себя старик, раз за разом отдавая деньги женщине, которая не имела понятия, кто он такой. – С тех пор много воды утекло. Мне просто хотелось встретиться с твоими детьми и узнать, что у вас нового.
– А. – Беатрис состроила гримасу извинения. – Должна предупредить, что Родриго пригласил на обед своего парня.
– Не вижу проблемы. – Какой двадцатилетний инженер не захотел бы похвастаться роботом, копирующим любовника его Великого Дядюшки-Кинозвезды, да еще и так, чтобы об этом узнало как можно больше людей?
Когда Адам вернулся в гостиницу, дело уже близилось к вечеру. Он отправил сообщение Сандре, которая ответила, что отлично проводит время в баре в центре города, и что он может составить ей компанию, если захочет. Адам отказался и лег на кровать. Обед, который он разделил с семьей Беатрис, был самым нормальным из всего, что произошло с ним с момента воплощения. Он едва не убедил себя в том, что здесь ему нашлось место – что он мог каким-то образом стать частью этой семьи и выжить, благодаря одной только их привязанности, как если бы гостеприимство и добродушное любопытство, с которыми его встретили сегодня, можно было выдаивать до скончания веков.
Когда ореол взятого взаймы домашнего уюта померк, багаж прошлого напомнил о себе снова. Адам был вынужден снова и снова пытаться собирать разрозненные детали головоломки по мере их обнаружения. Он достал ноутбук и просмотрел архивные сообщения соцсетей в попытке выяснить, на какую дате приходилась свадьба Беатрис. Фотографии зачастую именовались невпопад или использовались ботами для совершенно непредсказуемых целей, поэтому даже имея как будто бы независимые подтверждения от четырех разных гостей, он не был до конца уверен в результате и, заплатив небольшую пошлину, воспользовался доступом к данным государственного учета Сальвадора.
Беатрис вышла замуж 4 марта 2018 года. Адаму не нужно было открывать электронную таблицу, в которой он пытался восстановить вырезанные из памяти события своей жизни, чтобы понять, что охватывающий эту дату период времени будет весьма скуп на комментарии, за исключением одной записи. 10 марта того же года Нейтан Колман был насмерть забит грабителем, проникшим в его дом.
Отправляясь на свадьбу своей племянницы, Карлос бы вряд ли вернулся домой на следующий же день; семейство рассчитывало бы на то, что пробудет у них хотя бы пару недель. Старик наверняка остался в Нью-Йорке в полном одиночестве, и следить за его похождениями было некому. Возможно, ему даже хватило времени, чтобы пересечь всю страну и вернуться на автобусе, оплачивая все расходы наличными, разбивая путь на короткие отрезки и пользуясь время от времени автостопом, чтобы как можно сильнее затуманить картину путешествия в целом.
Даты, разумеется, ничего не доказывали. Если бы Адам выступал в качестве присяжного на суде, рассматривающем дело с настолько хлипкими уликами, он бы поднял обвинителей на смех. Таких же доказательных стандартов в его понимании придерживался и сам старик.
С другой стороны, на суде старик вполне мог выйти на свидетельскую трибуну и объяснить, что именно он пытался скрыть ценой таких неимоверных усилий.
Рейс в Лос-Анжелес был назначен только на шесть вечера, но Сандра так мучилась от похмелья, что не смогла выйти из гостиницы, а у Адама не было никаких планов. Так что они расположились в его комнате, проводя время за просмотром фильмов и заказывая еду в местной кухне, пока Адам набирался смелости, чтобы задать ей вопрос, не дававший ему уснуть всю ночь.
– Вы можете раздобыть для меня спецификации моих адресных окклюзий? – Адам решил дождаться ее ответа, прежде чем осмелиться упомянуть об оплате. Если подобная просьба была оскорбительна сама по себе, предложение взятки лишь усугубило бы его проступок.
– Нет, – ответила она с таким же невозмутимым видом, как будто он поинтересовался вслух, может ли обслуживание номера включать в себя шиацу-массаж. – Эта хрень под надежным замком. После вчерашнего вечера мне потребуется целый день, чтобы объяснить суть гомоморфного шифрования, так что вам придется поверить мне на слово: никто из ныне живущих не сможет ответить на этот вопрос, даже если бы захотел.
– Но я же восстановил на его ноутбуке счета, в которых все это упоминалось, – возразил Адам. – Прости-прощай гребаный Фор-Нокс.
Сандра покачала головой. – Это говорит о том, что он проявил небрежность – и мне, пожалуй, следует связаться с кем-нибудь из ответственных за составление отчетности, чтобы они пересмотрели наименования позиций в бухгалтерском балансе – но когда дело дошло до проработки деталей, Лоудстоун наверняка проследили за ним со всей тщательностью. Больше этой информации не существует, если, конечно, он не занес ее в свой личный дневник.
Адам не сомневался в правдивости ее слов. – Мне нужно кое-что узнать, – просто сказал он. – Скорее всего, он искренне верил в то, что без этих воспоминаний мне будет лучше – но если бы старик прожил достаточно долго, чтобы мне удалось спросить об этом лично, я вполне мог бы и передумать – в этом я уверен.
Сандра поставила фильм на паузу. – Идеальная программа – большая редкость, особенно если она решает задачу подобной сложности. Если нам не удастся собрать все, что мы хотим…
– Значит заблокировать то, что хотим, мы тоже не сможем, – заключил Адам. – Что, вероятно, указано мелким шрифтом где-то в его контракте, но я уже несколько месяцев истязаю свой мозг и до сих пор не нашел ни единого камня, который бы пробил дыру в этом в решете.
– А что, если камни попали внутрь по кусочкам, но восстановить их все-таки можно?
Ее слова поставили Адама в тупик. – Вы предлагаете мне пройти терапию по восстановлению подавленных воспоминаний?
– Нет, но я могла бы раздобыть для вас бета-копию Сшивателя.
– Сшивателя?
– Это новый слой, который рано или поздно будут предлагать каждому клиенту, – объяснила Сандра. – Современные методы копирования таковы, что любой серой выгрузке неизбежно передается определенное количество скрытой информации, не имеющей легко доступной формы – тысячи крошечных проблесков воспоминаний, которые не были переданы как единое целое, но которые, тем не менее, можно описать в подробностях, если собрать все частичные образы вместе.
– Другими словами, эта программа могла бы восстановить порванную в клочки страницу блокнота, на котором все еще сохранился отпечаток текста с недостающего листа?
– Для обладателя цифровых мозгов вы на редкость старомодны, – заметила Сандра.
Адам оставил всякие попытки прийти с ней к согласию по поводу метафор. – Она сообщит мне то, что я хочу узнать?
– Ни имею понятия, – ответила без обиняков Сандра. – Если предоставить ей фрагменты, содержащие неявную информацию – а таких наверняка наберется не одна тысяча – она сможет выявить неизвестную заранее долю их ассоциаций и даст вам возможность проследить возникшие между ними связи. Но я не знаю, хватит ли этого, чтобы сообщить вам нечто большее, чем цвет свитера, который был на вашей матери в ваш первый школьный день.
– Ясно.
Сандра вернулась к просмотру фильма. – Вам действительно стоило присоединиться ко мне в баре вчерашним вечером, – добавила она. – Я сказала, что у меня есть приятель, который может перепить любого сальвадорца, и меня чуть ли не на коленях стали упрашивать, чтобы я дала сделать против него ставку.
– Да вы просто ненормальная, – с упреком сказал Адам. – Может быть, в другой раз.
- Восео – употребление личного местоимения vos («вы») вместо tú («ты») и usted (уважительная форма «вы») в некоторых вариантах испанского языка – преимущественно в Южной Америке. Стилистически восео указывает на то, что собеседники имеют примерно одинаковый социальный статус и относятся друг к другу с взаимным уважением – прим. пер.