Дихронавты. Глава 18

Сэт выкатил свою тележку на пустынную равнину, где собирался поисковый отряд. Найти нужное место было нетрудно: прямо перед ним, в нескольких градусах над горизонтом, ярко светился «старый дом южан». Здесь ему было далеко до опытных навигаторов, но такой ориентир ни с чем не спутаешь; пересекая его, линия огоньков становилась ярче, чем где-либо еще.

С помощью Далии Икбал поведал Сэту, что провал, в котором он родился, будет находиться в обитаемой зоне еще многие тысячи дней. Миграция южанцев, судя по всему, предполагала сравнительно неспешное переселение из одного, медленно замерзающего, оазиса в другой, где температура постепенно росла; при этом график миграции был тщательно откалиброван, чтобы количество переселенцев соответствовало кормовой продуктивности пашни по обе стороны маршрута. Но если эта задача еще выглядела вполне решаемой, то южанским топографам ради гарантии, что они не заведут свой народ в тупик, приходилось планировать на целую дюжину ходов вперед. Даже самый изобильный провал обернется ловушкой, если за ним не будет следовать новый, который покинет холодную зону в нужный для них момент. Сэту было любопытно, обладали ли местные животные инстинктивным пониманием этого критерия, или бродили наобум, направляясь к ближайшему из ярких огоньков, однако попытки перевести этот вопрос на язык южанцев так ничего и не дали.

– Сэт! – прокричала Далия. Ее прощание с Икбалом затянулось, но теперь они с Адой были совсем недалеко. Сэт остановился, чтобы их подождать.

– Это так здорово! – воскликнула Далия, когда Ада остановила свою тележку рядом с Сэтом. – Я еще никогда не была так далеко от дома, а это ведь только начало!

– Хмм. – Сэту хотелось ее поправить, но он уже приучил себя не поддаваться этому импульсивному желанию; и все же слова Далии немного задели его совесть. Он не знал, что именно она услышала от самих южанцев, но не имея возможности узнать четкую историю своего происхождения от себе подобных, Далия решила, что родилась в реке неподалеку от поселка, а ее родителями были Сэт и Ада. Тео, разумеется, приходился ей братом. Сэт никогда не подталкивал ее к глубоким вопросам о том, каких детей, по ее мнению, могла однажды родить она сама – одних только поперечников или еще и ходоков? И хотя сам Сэт уже давно перестал цепляться за отговорку, внушавшую ему, что эта пассивная ложь ничем не отличалась от традиционной задержки в объяснении деталей размножения маленькому ребенку, именно Ада, по его мнению, была вправе решать, как именно следует преподнести Далии ее собственную историю. Если правда откроется, то именно им придется с ней жить.

Остальная экспедиция уже собралась, но девять южанцев все еще занимались проверкой припасов и перераспределением груза между тележками. По большей части они перетаскивали еду и топливо, но среди их поклажи имелось и большое деревянное приспособление, которому была отведена собственная тележка – ничего подобного Сэту видеть еще не приходилось.

– Знаешь, что это такое? – спросил он у Далии. Сэт указал на агрегат. – Та штука на третьей тележке, считая от ваших ног?

– Нет. Хочешь, чтобы я узнала?

Мысль о подобном вопросе, похоже, заставила ее смутиться, а сами южанцы казались занятыми. – Это не так важно, – ответил он.

Он решил оставаться позади основной группы, чтобы наблюдать за маршрутами, которые выбирали сами южанцы, и следовать той дорогой, где будет мегьше всего проблем с тележками. Повсюду виднелись небольшие каменные выступы, но Сэт надеялся, что лидеры будут придерживаться проверенного маршрута, полагаясь либо на хорошую память, либо на надежные записи о собственном переходе между провалами.

– Как твоя рука? – спросил он у Ады.

– А что, хочешь устроить гонки?

– Может, на обратном пути. – Сэт был рад, что она переборола дурные предчувствия насчет участия в экспедиции, однако на смену им пришло яростное желание посостязаться. Замкнутая культура Тантона, должно быть, свела Аду с ума, как и любого разумного ребенка на ее месте, но в итоге внушила ей лишь два способа решения проблем: обреченно уйти в себя или подчинить себе все, что попадалось на глаза. В большинстве случаев Сэт бы отдал куда большее предпочтение второму варианту, но явно не в том случае, когда ее напористость рисковала сорвать шестеренки.

– Они движутся, они движутся! – воскликнула Далия. На самом деле выдвинулись лишь двое южанцев, которые не тащили за собой тележек и ничего не несли в руках. Сэт решил, что они были кем-то вроде разведчиков, которым предстояло выйти первыми, чтобы убедиться в безопасности маршрута.

Другие тем временем заканчивали свои приготовления и закрепляли поклажу, и вскоре покатили вперед. Старый дом все больше тускнел, но Сэт верил, что южанцы не собьются с пути; он уже и сам научился распознавать многие места чаши, вне зависимости от степени их освещенности, а для тех, кто здесь вырос, достаточным ориентиром служили и более далекие области, которые выглядели практически одинаково при взгляде с обоих провалов.

Первой выехала Ада, затем Сэт, и спустя короткое время их тележки заняли позицию в полудюжине шагов позади южанцев, которые продвигались вперед ровной, методичной походкой на шести ногах, держа в оставшихся двух буксирные канаты. Сэт опасался, что им с Адой будет сложно поспеть за группой, однако южанцев сдерживали их собственные тележки; даже если им хватало сил, чтобы тянуть поклажу быстрее, налететь тяжелой, да еще и разогнавшейся тележкой на камень – все равно что напрашиватьс на неприятности.

– У меня есть отличная идея, как развести людей на деньги, когда вернемся домой, – объявил Тео.

– Я слушаю.

– Мы будем ходить из города в город, предлагая местным посостязаться в армрестлинге, но так, чтобы ставки они делали, только пока видят тебя с правой стороны.

– Даже не знаю, где здесь больше оптимизма – то ли в том, что я каким-то образом смогу до последнего момента держаться к северу от жертв нашей аферы, то ли в том, что моя левая руку еще будет хоть на что-то годиться после миллионного поворота рукоятки. – От всех этих разговоров об ассимметрии не было никакого толка; обделенная вниманием правая рука, которая безо всякой пользы лежала у него на боку, заметно ныла, чтобы хоть как-то заявить о себе, а а левая тем временем никак не могла взять в толк, почему ей приходится нести на себе вес всего тела.

– Скала, – предупредил его Тео.

– Извини. – Сэт позволил себе отвлечься; он сдал назад и объехал скальный выступ. – Надеюсь, твои сонары не будут разбалансированы так же, как и мое тело.

– Проверь меня, – предложил в ответ Тео. Сэт помахал правой рукой сбоку головы; рука появилась в поле зрения Тео, такая же четкая, как и всегда.

Линия огоньков медленно удалялась, огибая поверхность чаши. Стало холодать, и Сэт плотнее натянул свое одеяло. Если лагерь на краю парников еще цел, то люди на поверхности сейчас бы сидели, вслушиваясь в шум вечернего дождя.

– Если дыра окажется слишком большой, чтобы ее обойти…, – начал он.

– То кабинетным топографам придется делать выбор, – сказал в ответ Тео. – А может быть, логистика сделает выбор за них.

– Между мостом из аэростатов… и чем? – Сэту казалось, что Тео уже успел смириться с тщетностью проекта по остановке Солнца.

– Между мостом из аэростатов и экспедицией вроде нашей – только более подготовленной и более продолжительной. Если пути миграции перекрыты со всех сторон, нам придется сделать обход через южный гиперболоид, пока разлом все еще находится внутри обитаемой зоны.

Сэт не мог понять, говорит ли он это всерьез или шутит. – И это, по-твоему, проще, чем возвести целую гору? Я даже представить не могу, как они переправят такое количество людей через обрыв, не говоря о дороге по склону. И чем они будут питаться, когда туда доберутся? Четыре гостя – это, похоже, предел местного гостеприимства, и даже это немалый риск.

– Ты прав, но если у нас не будет другого выбора, ничего не поделаешь, – сказал в ответ Тео. – Как бы тяжело ни пришлось, люди не станут сдаваться и молча помирать; часть из них доберется до южного гиперболоида, а среди них обязательно найдутся те, кто придумает, как прокормить свои семьи на время ожидания.

Сэт по-прежнему относился к этой идее без особого энтузиазма, но каковы бы ни были шансы воплотить ее в реальность, задумка казалась опасной сама по себе. – Не говори об этом Далии. Если южанцы заподозрят, что, отпустив нас домой, навлекут на себя вторжение из другого гиперболоида, то как только они перестанут хохотать над картиной из миллиона барахтаюшихся на боку человек и представят, что у каждого из них будет по бронированной тележке…

– Я не идиот, – сказал в ответ Тео. – Но они и сами не обделены умом. Нас никто толком не расспрашивал ни о целях исследования провала, ни о том, почему нам так важно знать его размеры, но это, в первую очередь, связано с ограниченными возможностями Далии как переводчика. Возможность ответить на вопрос о форме мира у них появилась куда раньше, чем у нас. Некоторым из них, пожалуй, будет сложно представить жизнь и особенности миграции на нашем гиперболоиде, но наверняка найдутся и уникумы, которые смогут разобраться в этом и без нашей помощи.

– Значит…?

– Значит, если они спросят, то, вне зависимости от наших измерений, мы ответим, что размер дыры позволяет обойти ее по ходу миграции. Мы вернемся с хорошими новостями, и никто из нам подобных их больше не побеспокоит.

Сэт рассмеялся. – И тонко намекнем, что не имея такого подтверждения, наши сородичи не рискнут идти обходным путем, опасаясь угодить в ловушку. Решение удерживать нас здесь против воли начинает казаться более опасной альтернативой – а попытка отказать нам в лучшей из имеющихся у них лодок, которая сможет безопасно поднять нас по склону, будет проявлением ложной экономии.

– Именно.

– Эта идея мне нравится больше, чем твой лохотрон с армрестлингом. Но ты правда думаешь, что мы понимаем этих людей достаточно хорошо, чтобы обвести их вокруг пальца?

– Нам не придется врать насчет измерений, – подчеркнул Тео. – Я абсолютно уверен, что им известен размер этой дыры, даже если они и не знают, как нам об это сказать. Вопрос в другом: насколько большой должна быть дыра, чтобы полностью перекрыть пути миграции? А ответ на него зависит от того, чему нет аналога в их опыте – от геологии ландшафта, где осевое направление лежит не в вертикальной, а в горизонтальной плоскости. Если мы заявим, что обойти дыру нам по силам, то большинство южанцев решат: «Конечно…, разве что-то могло вам помешать?» И даже тот, кто обдумает этот вопрос во всех деталях, и сумеет произвести чисто геометрические выкладки, все равно не сможет дать количественную оценку геологической стороне проблемы. Они могут поставить наши слова под сомнение или принять их за чистую монету. Но убедиться в том, что мы не лжем, – для них непосильная задача.

Когда в разломе позади них засияло Солнце, экспедиция, наконец, сделала остановку, чтобы передохнуть. Сэт безвольно опустил руку на рычаг и попытался найти положение, которое бы одновременно разгрузило его плечо и локоть.

– Наверное, то же самое чувствуешь, когда пытаешься оторвать себе руку, – сказал он.

– Серьезно? – удивилась Ада. – Я бы ее запросто могла еще полдня крутить.

Сэт пропустил ее замечание мимо ушей. – Как себя чувствуешь, Далия?

– Я в порядке. Как думаешь, мы скоро найдем пропавших людей?

– Еще слишком рано делать предположения. – Сэт не хотел внушать ей ложных надежд, но было бы слишком жестоко рассуждать о том, какая скверная судьба могла ждать группу, не имевшую возможности сообщить о своей беде или хотя бы указать на свое присутствие. Он не уделял особого внимания местности впереди, но если бы кто-то заметил лагерный костер или столб дыма, Далия бы первой узнала о том, чему именно радуются остальные южанцы.

– Икбал хочет, чтобы я познакомилась со всеми его двоюродными братьями и сестрами. Он поделился сообщением, которое я должна буду передать, если встречусь с ними первой. – Далия издала длинную серию клекочущих звуков; Сэт увидел, как некоторые южанцы повернулись и пристально посмотрели в ее сторону. – Он сказал, они удивятся, что я так много о них знаю.

– Сильнее всего их, возможно, удивит не это, – заметил Тео.

К ним подошел южанец, чтобы о чем-то поговорить с Далией. – Он спрашивает, удобно ли нам и нет ли у нас каких-нибудь пожеланий? – объяснила она.

– Передай ему «спасибо, все необходимое у нас есть». – Сэт не узнал в нем одного из южанцев, которым они придумали имена, еще находясь в поселке. – Мы можем условиться, что его зовут Марко? – Он сомневался, что Далия сможет лучше него распознать пол южанца – не важно, по внешнему виду или тому, как они ссылались друг на друга в своей речи, – но теперь ему было почти что все равно.

Далия передала ответ вместе с выдуманным именем.

– Нкко, – повторил южанец.

– Мы ведь его не обидели, правда? – встревоженно спросил Сэт.

– Нет, – заверила его Далия. – Но посмотрим, сумеешь ли ты выговорить, как его зовут на самом деле. – Она произнесла имя южанца, и Сэт прилежно попытался его повторить, чем вызвал приступ неудержимого смеха у Далии и, судя по всему, позабавил Марко. Тео тоже попытался и справился чуть лучше. Ада наотрез отказалась. – Я знаю, на что способна, а на что – нет, – ответила она.

– Тит, То, Ата, Татя, – с гордостью продекламировал Марко.

К ним присоединились еще двое южанцев; Ада назвала их Ланой и Найаллом. Далия перевела их добродушные подколки, но те говорили слишком быстро, и она ничего не успела объяснить. Сэту все трое казались дружелюбными и любопытными; возможно, они стеснялись подойти к гостям в поселке, но чувствовали себя свободнее, оказавшись с ними в одном путешествии.

– Они хотят знать, будут ли у вас с Адой другие дети, – передала Сэту Далия.

– Не здесь и не сейчас, – ответил он. – Прежде, чем об этом думать, нам нужно вернуться домой.

Далия перевела его слова; южанцы принялись бормотать и ухать ей в ответ. – Лана не верит, что вы мои родители. Она сказала, что я на вас совсем не похожа. – Судя по голосу, Далия была озадачена и немного обижена таким предположением.

– Просто скажи ей, что там, откуда мы родом, все устроено иначе.

– Но не настолько же, – перевела Далия.

– Передай ей, что она всегда может отправиться к нам на родину и увидеть все собственными глазами, – ответила Ада.

– Она бы предпочла доказательство где-нибудь поближе к дому.

– Больше ни слова об этом, – вмешался Сэт. – Они нас просто дразнят. Вам стоит поговорить о чем-нибудь другом.

Далия продолжила беседу, воздержавшись от дальнейших переводов. Наконец-то вернувшись к своей группе, южанцы, казалось, пребывали в прекрасном как никогда настроении, но Сэт не мог не почувствовать витавшие в воздухе нотки тревоги. Что бы они подумали, если бы знали, что он с Адой обманули Далию, а Далия обманывала их самих? Быть с ними предельно искренними можно было, лишь поддерживая столь же предельную искреннность с Далией.

– Так когда же мне ждать братика, а, папочка? – спросил Тео.

– Спроси у своей матери. – Сэт наблюдал, как южанцы болтают между собой, разжигая небольшой костер. Вблизи провала в это время суток было не так уж холодно, но огонь был нужен, чтобы растопить покрывавший землю лед и получить из него питьевую воду.

– Нам надо быть осторожнее, – сказал он.

– Это, конечно, замечательная мысль, – сказал в ответ Тео, – но я понятия не имею, что именно она подразумевает.

– Как и я, – признался Сэт. Утаивать от них больше секретов? Лучше врать? – Не знаю, насколько еще меня хватит, – сказал он. – Если вскоре я не смогу встать на землю ногами…

– То ты залезешь южанцу в голову и станешь пить его кровь?

Сэт рассмеялся. – А это бы помогло? Как тебе удается вот так жить и не сходить с ума?

– Просто я довольно часто получаю то, что хочу.

– Да? А как мне манипулировать этими ходоками, если я даже не говорю на их языке?

– Придумай, как убедить их, что ваши интересы совпадают.

Спустя двенадцать дней пути оставшаяся позади горловина провала предстала перед Сэтом в виде растянутого по поверхности чаши, иззубренного эллипса, который темнел и снова вспыхивал, когда мимо него проносилась линия светящихся огоньков. Правда, снять первые измерения ему удалось лишь на пятнадцатый день; раньше этому препятствовал слишком большой угловой размер дыры, не укладывавшийся в максимальный азимутальный охват элегантного инструмента, который он позаимствовал у южанцев.

Далия, в меру своих возможностей, постаралась объяснить ему инструкции, переданные хозяином прибора, хотя Сэт бы без труда разобрался в нем и сам, даже если бы просто нашел устройство лежащим на земле. Надписи на откалиброванных пластинах алидады и линии отвеса были не так важны по себе, а тип шкалы можно было легко угадать и проверить опытным путем.

Сэт выбрал на эллипсе провала дюжину точек и измерил углы: сначала между ними, затем – между каждой из свизированных целей и гравитационной вертикалью. После этого было несложно рассчитать углы между линией, соединяющей центр мира с его текущим местоположением, и аналогичными прямыми, проведенными из центра к каждой из двенадцати точек по периметру провала. В совокупности эти измерения могли дать ему всю необходимую информацию о размере и форме горловины – с одной оговоркой. Все данные были выражены в долях фундаментальной единицы южного гиперболоида – более или менее постоянного расстояния между центром мира и произвольной точкой его поверхности.

Аналогичная характеристика его собственного гиперболоида – радиус средизимнего круга – была установлена еще в древности и уточнялась в течение последующих поколений. Из своего вымученного разговора с Симеоном – как Тео великодушно окрестил хозяина инструмента – Сэт сделал вывод, что то же самое было справедливо и в отношении самих южанцев. Но то ли из-за кардинальной разницы культур, но ли из-за неопытности Далии, которая не могла похвастаться обширным словарным запасом, Симеону так и не удалось выразить эту фундаментальную величину на понятном Сэту языке. Измерения же самого Симеона, которые тот проделал прежде, чем покинуть старый дом, были отягощены еще более неясными и трудными для понимания условностями; даже будь Сэт на все 100% убежден в его доброжелательности и технической смекалке, он просто не мог доверить судьбу миграции и миллионов людей собственной трактовке чисел, которая вполне могла быть искажена из-за недостатка информации.

Он уже почти сдался и был готов вернуться домой, имея на руках лишь результаты, выраженные в долях неизвестной величины, и переложить поиски недостающего параметра на вторую экспедицию. Но Ада и Тео, целыми днями спорившие об этой задаче, наконец-то, нашли выход.

В свое время Симеон – тот самый, первоначальный Симеон, – вывел формулу, связывающую величину гравитации с периодом колебаний маятника. Этот период зависел и от длины самого маятника, но хотя все откалиброванные по длине предметы были потеряны по пути, Ада утверждала, что достаточно точно знает длину своего предплечья, чтобы использовать ее в качестве стандартной меры. У Сэта не было причин сомневаться в ее словах; на глаз заявленная ею величина выглядела вполне правдоподобной, и когда Икбал отмерил равную длину веревки и с ее помощью определил рост Сэта, результат, если верить его памяти, совпал с высотой, которой он пользовался для упражнений по геометрии теней, во время обучения на топографа.

Хотя южанцы не знали механических часов, на роль замысловатого хронометра вполне подходила сама чаша южного гиперболоида. Измерив угол, разделявший два отдаленных провала, Сэт сразу же узнал, какая доля суточного круга приходилась на интервал между моментом, когда загорался первый, и временем, когда вспыхивал второй.

Икбал сделал для них маятник длиной в три Адиных предплечья, после чего Сэт с Адой по очереди занялись наблюдениями: пока один считал колебания, другой наблюдал за мерцанием огоньков в провалах. Они повторили эксперимент больше пятидесяти раз, а затем усреднили результаты.

Итоговый вердикт оказался довольно странным: в пределах погрешности их метода местная гравитации совпадала с силой тяготения на поверхности. И если расположенная под ними порода имела примерно ту же плотность, значит, одинаковым было и их расстояние до центра мира. Тео всеми силами пытался объяснить это совпадение – найти некий урановешивающий процесс, который в случае неравенства двух величин поменял бы форму их мира в течение нескольких эонов. Сэт выслушал каждую из его безумных теорий, но в итоге решил, что это ничего не меняет. Даже окажись гравитация в пять или двенадцать раз меньше обычной, он бы все равно не усомнился в их методике – а если Ада ошиблась насчет длины своего предплечья, результат будет несложно скорректировать, как только они вернутся домой.

Делая замеры провала, Сэт фиксировал результаты на специальной дощечке – еще одном подарке Симеона. Закончив, он аккуратно сложил инструменты и вперился взглядом в числа, боясь переходить к расчетам.

– Думаю, основные результаты у меня уже есть, но нам нужно проделать независимые выкладки, а потом отдать их Аде на проверку, – сказал Тео.

– Идет. – Сэт выписал наверху дощечки необходимые геометрические формулы и начал подставлять в них измеренные углы. – Помнишь, как мы заучивали таблицы гиперболических функций к экзаменам на топографов? Ты когда-нибудь думал, что нам придется использовать их для южного гиперболоида?

– Я вообще не думал, что нам когда-нибудь понадобится их вспоминать, – сказал в ответ Тео. – Кто бы мог подумать, что мы просто потеряем бумажные копии?

Внимание Сэта дало слабину. – Все верно? Или я разучился перемножать числа? – Что, если они забыли, как выполняются простейшие арифметические выкладки – не говоря уже о громадных списках чисел, заученных много лет назад? А ведь Ада этих таблиц не учила; чтобы тщательно проверить их вычисления, ей придется рассчитать все эти данные с нуля.

– Вообще-то мы должны заниматься этим независимо друг от друга, но лично я здесь ошибок не вижу, – ответил Тео.

Сэт продолжал расчеты, преобразуя величины углы в расстояния. Закончив, он изучил результаты пристальным взглядом. – Я прав? – спросил он у Тео. – Или я где-то потерял цифру, и результат оказался на порядок меньше нужного?

– Кажется, ты допустил небольшую ошибку в четвертой строке.

– Насколько небольшую?

– Меньше, чем погрешность твоих выкладок, но исправить ее все-таки стоит.

Сэт рассмеялся. – Тогда пусть остается – посмотрим, найдет ли ее Ада. Либо она решит, что я прав, а ты ошибся. – И вдруг ни с того, ни с сего он понял, что плачет от радости. Когда еще измерение горстки чисел обходилось так дорого? К тому же теперь он знал, что попросту не вынес бы другого ответа.

– Что случилось, Сэт? – встревоженно спросила Далия.

– Ничего, – ответил Тео. – Мы счастливы.

– Почему?

– Потому что по нашим расчетам дыра достаточно мала, чтобы ее можно было простой обойти, ничем не рискуя. Больше никому не придется испытывать на себе тяготы нашего путешествия.

Сэт повторял измерения всякий раз, когда поисковый отряд делал остановку, чтобы разбить лагерь. Поначалу Ада была готова пойти ему навстречу и помочь с проверкой выкладок, но в итоге ей это наскучило, и даже Тео решил, что дальнейшие попытки не стоят затраченных усилий. – Усредняя результаты, ты снижаешь влияние случайных погрешностей – но здесь наверняка есть и парочка систематических ошибок, которые повторяются из раза в раз. Калибровка инструментов всегда отстает от идеала. По периметру провала возникают оптические эффекты. А форма горловины на поверхности будет наверняка отличается от того, как провал выглядит здесь.

– Лучше бы ты об этом не упоминал, – сказал в ответ Сэт. Ощущение постоянного уточнения данных и все большей уверенности в будущем миграции, служило антидотом, смягчавшим панику, которую он чувствовал при мысли о тех задержках, через которые им предстояло пройти, прежде чем донести эту новость до нуждавшихся в ней людей. – Неужели я настолько чокнутый, чтобы начать думать о возвращении в поселок без посторонней помощи.

– Да. Я уже говорил, что если тележка сломается, то в крайней случае, нам, возможно, удастся починить ее своими силами. Но это еще не означает, что нам стоит рисковать и отправляться в путь одним ради того, чтобы сэкономить несколько дней.

– Ну ладно. – Сэт по-прежнему беспокоился о том, что может случиться с Далией, если по пути они наткнутся на тела третьей группы мигрантов, но ведь они все равно не смогут защитить ее от любой опасности. Она видела, как его чуть не прикончила Марта, и справилась; наверное, она сильнее, чем он думал.

Сэт наблюдал, как они с Адой пытаются втереться в общество южанцев у лагерного костра; Далия болтала с ними, как будто и сама выросла среди местных. Сэт не спрашивал об этом напрямую, но она наверняка поделилась с ними хорошими новостями насчет размера провала и о том, что это значило для ее родины. Сделать выводы южанцы могли и сами; Сэт не чувствовал нужды разводить демагогию. Обеспечив своим гостям безопасное и своевременное возвращение домой, они бы избавили свое хрупкое сообщество от риска более масштабного вторжения. Жизнь здесь была сложна сама по себе – не хватало еще полчищ безволосых чужаков, впустую тратящих время в поисках ответа на уже решенный вопрос.

Сэт заметил в отдалении разведчиков, которые бежали по ледяной равнине в сторону основной группы. Обычно они оставались впереди, пока остальные разбивали лагерь, но до этого было еще несколько часов, и он еще ни разу не видел, чтобы они возвращались в такой спешке.

– Они что-то кричат? – спросил он у Тео. Сам он не слышал и намека на клекот, но если они так спешили, чтобы рассказать остальным о своей находке, то вряд ли бы стали молчать, оказавшись вблизи главного отряда.

– Мне отсюда не понять, – ответил Тео. – Почему бы тебе не спросить Далию?

– Потому что именно Далию я хочу оградить от слов, которые могут ее расстроить. – Если разведики вернулись, чтобы сообщить о каком-то чудовищном происшествии, он, по крайней мере, сможет настоять, чтобы четверо иноземцев остались тут и с уважением отнеслись к частной жизни южанцев, дав им возможность позаботиться о погибших.

Далия вдруг начала что-то кричать на языке южанцев. Сэт решил, что она услышала какие-то тревожные новости от разведчиков и ждал шанса узнать подробности, чтобы ее успокоить, но его прервал бесцеремонный голос Тео:

– Ты что, блин, ослеп?

Сверху на них летели четыре или пять тонких, вытянутых объектов. Какое-то мгновение Сэт мог лишь дивиться тому, что пустота на юге была нарушена чем-то, напоминающим пучок веток. Но когда эти ветки под страшным наклоном понеслись в его сторону – оказавшись не деревом, а камнем – какая-то часть его разума среагировала быстрее его сознательного мышления, и Сэт вдруг понял, что разворачивает тележку и изо всех сил налегает на рукоятку, стараясь максимально увеличить дистанцию до мест падения стержней, как подсказывал ему инстинкт. Гиперболы, которые вычеривали в небе нижние концы снарядов, неслись впереди их основной траектории; вгрызаясь в окружавшие его лед и камень, они издавали зубодробильный визг, и по всей равнине разлетались осколки.

Наступила тишина, и Сэт огляделся вокруг. Ада с Далией были целы, но Найалла разрубило пополам: глубокая, узкая канава длиной в дюжину шагов буквально рассекла его тело на две части, оставив по четыре конечности с каждой стороны. Всем остальным повезло: каким-то чудом их не задела ни одна из пяти траншей.

– Еще! – предупредил его Тео. Сэт увидел гроздь падающих точек; тонкие, вертикальные стержни было почти не видно снизу, пока те не начинали вращаться. Часть его хотела побыстрее сбежать и не важно куда, но Сэт заставил себя ждать, пока у него не появилась возможность экстраполировать траекторию стержней. Далия снова начала кричать, и Сэт понимал, что она, должно быть, в ужасе, но все же не пытался предугадать движения, которые бы обеспечили Аде безопасность; все, что он мог сделать, – это сосредоточиться на собственной судьбе. Когда ему стала ясна закономерность летящих в небе снарядов, Сэт повернул тележку, затем повернул ее еще немного и в последний момент сдал назад, оказавшись между падающими клинками.

Стержни врезались в землю, дробясь при ударе на мелкие части. Оцепенение не спадало с Сэта, пока в его голове не перестал звенеть отголосок последнего падения; затем он повернул голову, чтобы увидеть причиненный стержнями ущерб. Равнина была искрещена бороздами, отделившими членов экспедиции от их сопровождающих. Две тележки превратились в гору щепок, а тело Найалла было обезображено еще сильнее, чем раньше, но остальные чудом уцелели.

– Ты уверен, что у них нет сонаров? – спросил он. Если южанцы не видели неба, как же им тогда удалось опасности?

– Похоже, что им помогает Далия, – ответил Тео. – Скорее всего, она подсказывает им, где упадут снаряды.

Сэту было некогда размышлять над его словами; прямо сейчас в их сторону летела третья связка стержней. Наблюдая за падением снарядов, траектория которых немного отличалась от строгой вертикали, он вдруг понял, что в его собственном поле зрения мелькнула какая-то вспышка – гораздо ниже, но в той же стороне. Взлетая в небо, они, должно быть, успевали поймать на себе луч света, прежде чем пересечь границу его темнового конуса.

В какой-то момент он решил не уклоняться от последнего залпа; три стержня летели к нему с трех разных сторон – ближе, чем хотелось, однако оставаться на месте казалось более безопасным, чем уворачиваться сразу от всех. Ему удалось избежать прямого попадания, но когда снаряды рухнули на землю, пыль и грязь, градом разлетевшиеся из образовавшейся воронки, оставили выбоины на боку тележки и сквозь подстилку с силой вонзились ему в кожу.

Сэт взглянул на южанцев, пытаясь разгадать их тактику уклонения: он ожидал, что те рассредоточатся по всей равнине или поспешно отступят, чтобы по ним было сложнее попасть. Разведчики благоразумно держали дистанцию; сейчас Сэт их не видел, однако целью атаки была исключительно основная группа, так что о судьбе самих разведчиков беспокоиться не приходилось.

Южанцы, впрочем, вовсе не стремились рассредоточиться или куда-нибудь сбежать. Далия продолжала что-то кричать, обращаясь к ним на их собственном языке – и теперь ей отвечала Лана. Он чувствовал отчаяние Далии, однако ритм их диалога показался ему в равной степени настойчивым и целенаправленным, и с той, и с другой стороны; это вовсе не было похоже на плач испуганного, ищущего утешения ребенка, перемежавшийся успокаивающими заверениями взрослого.

Лана направилась к одной из уцелевших тележек – той, где находился какой-то механизм. С неба падала четвертая связка стержней; Сэт перестал беспокоиться о планах южанцев и сосредоточился на собственном выживании. И все же, наблюдая за падением кружащихся в воздухе каменных ножей, он невольно ощутил укол сочувствия, осознав, насколько страшнее показался бы этот залп тому, кто не мог даже заметить приближение снарядов.

Он уклонился, уже почти что отработанным движением, хотя удар стержней, пропахавших в земле новую серию траншей и уничтоживших еще одну тележку, напугал его не меньше прежнего.

– Ты в порядке? – крикнул он Аде – глупо, да, но ничего другого ему в голове не пришло.

– С нами все будет хорошо, – дрожащим голосом прокричала она. – Рано или поздно это закончится.

Сэт огляделся в поисках Ланы; она не только сменила местоположение, чтобы избежать попадания снаряда, но и успела захватить тележку с машиной. Она что-то крикнула и, услышав ответ Далии, просунула руку внутрь механизма, что-то подправила и дернула за рычаг.

Машина выстрелила связкой каменных стержней. Проследив за ними – сперва глазами, затем сонарами Тео, а после вновь собственным зрением – Сэт увидел, как снаряды поднялись в небо по восходящей дуге и, достигнув высшей точки, начали падать, поворачиваясь прямо в воздухе. Гипотетического врага видно не было, однако стержни скрылись за невысокими, каменистыми холмами, которые вполне могли сыграть роль укрытия.

Лана по-прежнему находилась рядом с машиной. В тишине, наступавшей между их короткими диалогами с Далией, Сэт слышал грохот, скрип и дребезжание, которыми сопровождались ее экстренные приготовления.

В тот самый момент, когда Лана сделала второй залп, его глаза уловили вспышку пятой связки, взметнувшейся в небо из-за холмов. Две группы снарядов миновали друг друга на приличном расстоянии, едва успев отклониться от вертикального положения, после чего накренились и разошлись в стороны наподобие пары раскрывающихся сетей, неидеально копирующих движения друг друга.

Сэт замер, не зная, что делать дальше. Он больше не чувствовал геометрию приближающихся стержней и не знал, как двигаться.

– Вперед! – завопил Тео. Сэт надавил на рукоятку; та сделала четверть оборота, а затем намертво встала.

– Сэт! – в ужасе крикнула Далия.

– Мы в порядке! – прокричал он в ответ. – Не волнуйся, мы целы!

Он выжидающе съежился на земле. Как далеко и как быстро он сможет отползти в момент очередного залпа? Лана снова заряжала свою машину, но у противников явно была фора.

Кто-то бросился в его сторону; Сэт не смог распознать смазанные очертания мохнатых конечностей, но южанец – кем бы он ни был – схватил его двумя руками и крепко сжал. Сэт замер и, что-то бормоча внутренним голосом, изо всех старался не издавать ни звука, чтобы не отвлекать своего спасителя от указаний Далии.

Шестая связка рухнула с неба одновременно с выстрелом Ланы. Сэт беспомощно наблюдал за происходящим, но увидев, что стержни противника не столкнулись с их собственными, ощутил прилив надежды – они еще не проиграли.

Стержень, однако же, летел прямо в сторону Сэта, и его расположение идеально подходило для того, чтобы отрубить три конечности, одновременно лишив жертву головы. Далия кричала, не переставая, но ведь ей приходилось следить за движением пяти снарядов, одновременно координируя шестерых незрячих товарищей.

Сэт согнул, а затем подчеркнуто распрямил ногу, быстро повторив одну и ту же последовательность действий несколько раз. Южанец вовремя расшифровал его «нервный тик» и успел отпрыгнуть в сторону, когда в камень со свистом вонзился очередной стержень.

Сэт взревел от шока и ярости. Замолчав, он услышал тихий звук знакомого голоса, выдавшего в конце его исковерканное имя.

– Марко? – Сэт собрался с духом. – Спасибо.

Он чувствовал, как напрягся Марко, готовясь к очередному залпу. Лана запустила новую связку; Сэт проследил взглядом, как та поднялась в воздух и исчезла за холмами.

Ответной атаки не последовало.

Наступила тишина; молчала даже Далия. – Что происходит? – спросил ее Сэт.

– Мы ждем, чтобы понять, удалось ли нам сломать их…, – ответила она.

– Катапульту, – подсказал Сэт, хотя это слово казалось чересчур безобидным названием оружия, способного разрезать человека пополам. – Ту же штуковину, которой пользовалась Лана?

– Да.

Спустя несколько минут южанцы принялись что-то обсуждать, после чего Ихсак, Кейт и Рева направились в сторону холмов. Сэту хотелось, чтобы Марко опустил его на землю и передохнул; он не был уверен, что опасность миновала, но если Марко утомится из-за его тяжести, их обоих мог ждать неприятный сюрприз.

Кейт что-то прокричала в ответ с вершины холма, и троица двинулась дальше. Марко подошел к тележке Ады и, положив рядом с ней Сэта, примкнул к своим товарищам, пытавшимся расчистить последствия атаки. Тело Найалла обошли по периметру и оставили нетронутым, сложив упавшие на землю продукты и пожитки в свободные тележки. Сэт молча наблюдал за их работой, чувствуя слабость и оцепенение. Ему хотелось знать, что именно здесь случилось, но обращаться к Далии с просьбой разузнать все у их хозяев, когда один из них покоился на этой самой земле, казалось верхом неучтивости.

Исчезнувшая за холмом троица вернулась, притащив с собой две новых тележки и кое-какие скудные припасы, которые им, по всей видимости, удалось добыть у противника. Вскоре после этого к группе присоединились разведчики. После долгих разговоров, в которых время от времени участвовала и Далия, южанцы занялись своими обычными делами – установкой палаток и разжиганием костра.

– Это Лана убила всех нападавших? – спросила Ада у Далии.

– Нет, ответила Далия. – Одной из них удалось сбежать, но ее поймали, и теперь она мертва.

– Почему они на нас напали? – спросил Сэт, думая, что уже знаете ответ.

– Точно так же они поступили и с людьми, жившими у старого провала, – ответила Далия. – Разведчики обнаружили то, что осталось на месте атаки. Землю, вспоротую в сотне мест, и ни одного выжившего. – В ее голосе слышалась благоговейная скорбь, будто Далия была не просто в ужасе от самый мысли о подобной бойне, а чувствовала какую-то особую связь с ее жертвами.

– Но почему? – ненавязчиво подтолкнул ее Сэт. – Зачем им кого-то убивать?

– Потому что они сами хотят занять новый дом. Они не смогли добраться до него первыми, и теперь заслали людей, которые прячутся на пути между старым и новым домом, мешая попасть сюда остальным. Они не хотят, чтобы поселение разрасталось – и однажды придут, чтобы лишить нас всего, что мы имеем.