Плавно поднявшись над нескончаемой пеленой аммиачно-метановой дымки, окружавшей базу Копёр, приповерхностный транспортер перешел в горизонтальный полет. Почти два часа он скользил к югу над неизменной пустошью бурного моря, высеченного во льдах Ганимеда и наполовину погруженного в настоящий океан зловещих туманов. Изредка попадавшиеся скалы придавали пейзажу текстуру, выделяясь своей чернотой на фоне призрачного сияния, порожденного безмятежным светом огромного радужного диска Юпитера. Наконец, на экране в салоне появилась плотная группа где-то с полдюжины серебристых шпилей, которые тянулись к небу, слегка выступая над линией горизонта – исполинские термоядерные шаттлы Вега, охранявшие покой базы Ганимед-Центр.
Подкрепившись на базе, команда Ханта присоединилась к другим группам, которые также направлялись на Ю-5, и заняла места на борту одной из Вег. Вскоре они уже неслись в открытый космос, а оставшийся позади Ганимед быстро превращался в гладкий и совершенно невыразительный снежный шар. Тем временем крупинка света впереди постепенно вытягивалась в линию, становилась все крупнее, а затем и вовсе обернулась величественной, поражающей воображение двухкилометровой громадой командного корабля миссии Юпитер-5, который одиноко парил посреди космической пустоты; за неделю до этого Юпитер-4 отбыл к Каллисто, где ему предстояло занять постоянную орбиту. Компьютеры и причальные радары аккуратно притормозили Вегу внутри просторного приемного отсека, и уже спустя несколько минут ее пассажиры входили в исполинский металлический город.
Данчеккер тут же удалился, чтобы обсудить с учеными Ю-5 последние детали экспериментов с образцами земных животных с базы Копёр. Хант безо всякого стыда и зазрений совести решил расслабиться и провел целые сутки в блаженном ничегонеделании. Он с удовольствием пропускал стаканчик за стаканчиком и травил байки с экипажем Юпитера-5, которые стали его друзьями за время долгого пути от Земли до Ганимеда, и безгранично наслаждался почти забытым ощущением свободы, которую приносила простая, беспрепятственная прогулка по нескончаемым громадам корабельных коридоров и бескрайних палуб. Хант был буквально опьянен радостью жизни. Простое возвращение на Юпитер-5 будто приближало его к Земле и всему, что он знал. В каком-то смысле он снова оказался дома. Крошечный рукотворный мир, островок света, тепла и жизни, дрейфующий посреди бесконечного океана пустоты, уже не казался ему той холодной и чуждой скорлупой, которая больше года назад приняла его на борт в небе над Луной. Теперь Хант воспринимал его, как часть самой Земли.
Второй день Хант посвятил дружеским встречам кое-с-кем из научных сотрудников Ю-5, тренировкам в одном из роскошно оборудованных спортзалов, а после, чтобы немного остыть, устроил заплыв в корабельном бассейне. Вскоре после этого, наслаждаясь заслуженным пивом в одном из баров и обдумывая планы на ужин, он вдруг увлекся беседой с офицером медицинской службы, которая зашла в бар, чтобы перекусить после смены. Ее звали Ширли. К их взаимному удивлению, оказалось, что Ширли училась в Кембридже, Англия, и арендовала квартиру всего в двух минутах ходьбы от съемного жилища самого Ханта. Не успели они оглянуться, как дружеская симпатия, которая порой возникает между людьми на пустом месте, расцвела во всю силу. Они вместе поужинали, а весь остаток вечера болтали, смеялись, пили, и так по кругу. К полуночи стало ясно, что уходить никто из них и не думал. На следующее утро Хант был готов поклясться, что так хорошо он себя не чувствовал уже неприлично долгое время. С другой стороны, – сказал он самому себе, – для того на корабле, по-видимому, и нужны офицеры медицинской службы.
К Данчеккеру он присоединился днем позже. К этому моменту результаты двухлетней работы, начатой их совместными усилиями, получили всемирное одобрение, а имена двух ученых, как следствие, оказались в центре внимания. Когда руководителю миссии Юпитер-5, Джозефу Б. Шеннону, который пятнадцать лет назад, до всемирного разоружения, имел чин полковника военно-воздушных сил, сообщили об их присутствии на корабле, он пригласил их составить ему компанию во время обеда. И вот, в середине дня, полного официальных встреч, они оказались за столиком в директорской столовой и, смакуя благодушную эйфорию, сопровождающей послеобеденные сигары и бренди, услаждали слух Шеннона рассказами о сенсационном новости, которая потрясла научный мир за эту пару лет – об открытии Чарли и расы лунарианцев. Поднятой шумихой она могла сравниться разве что с обнаружением ганимейцев.
О ганимейцах стало известно позже, когда в процессе бурение льда под базой Копёр, люди наткнулись на инопланетный корабль. За некоторое время до этого, в процессе изучения лунной поверхности были обнаружены обрывочные сведения об еще одной технологически развитой цивилизацией Солнечной системы, достигшей расцвета задолго до того, как это удалось Человеку. Раса получила имя “лунарианцев”, опять-таки в знак памяти о месте первых открытий, и, как оказалось, находилась на пике своего развития примерно пятьдесят тысяч лет тому назад – во время последнего оледенения эпохи плейстоцена. Чарли, труп которого находился в скафандре, и хорошо сохранился под обломками и камнями неподалеку от кратера Коперник, стал первой из подобных находок и снабдил человечество подсказкам, ознаменовавшими ту самую отправную точку, вслед за которой в итоге и была реконструирована история лунарианцев.
Лунарианцы во всех отношениях оказались такими же людьми, как и сами земляне. Как только этот факт был доказан, сам собой встал вопрос о том, где именно зародилась их раса. Либо они возникли на самой Земле как доселе неизвестная цивилизация, существовавшая еще до появления современного Человека, либо в каком-то другом месте. Иных, доступных к рассмотрению возможностей просто не оставалось.
Тем не менее, в течение долгого времени оба варианта казались невозможными. Если бы в прошлом Земля была родиной некоего развитого общества, то за столетия археологических раскопок накопилось бы более, чем достаточно доказательств в пользу его существования. С другой стороны, предположив, что подобная раса могла возникнуть в другом месте, мы были бы вынуждены допустить возможность параллельной эволюции, что стало бы нарушение общепринятых постулатов о случайных мутациях и естественном отборе. Таким образом, ни Земля, ни любое другое место не могли быть их родиной, а значит, не могли существовать и сами лунарианцы. И все же их существование было непреложным фактом. Разгадка этой, на первый взгляд, неразрешимой загадки, свела Ханта с Данчеккером и на два с лишним года обеспечила работой и их самих, и еще не одну сотню специалистов, представлявших главные научные учреждения со всех концов света.
– Крис с самого начала настаивал на том, что у нас с Чарли – и, надо полагать, всеми остальными лунарианцами, – обязательно должны быть общие предки. – Хант говорил сквозь клубящуюся табачную дымку, а Шеннон слушал его с напряженным вниманием. – Я не хотел спорить с ним на этот счет, но в то же время не мог и согласиться с выводом, который, судя по всему, следовал из этого допущения – что родиной лунарианцев непременно должна быть Земля. Будь это так, они бы оставили после себя хоть какие-то следы, но ничего подобного найти не удалось.
Данчеккер, попивая свой напиток, сочувственно улыбнулся самому себе. – Все верно, – подтвердил он. – Помнится, в те далекие дни наши обсуждения проходили, ах, в довольно-таки прямолинейной и язвительной манере.
Глаза Шеннона на секунду сверкнули, когда тот представил многие месяцы жарких дебатов и разногласий, на которые намекал осторожный выбор эвфемизмов во фразе Данчеккера.
– Я помню, как постоянно об этом читал, – кивнул, заметил он. – Но тогда в ходу было столько разных отчетов и столько журналистов, сбитых с толку в своем изложении обстоятельств, что мы так и не смогли как следует разобраться в первопричинах. Когда вы впервые поняли, что лунарианцы были родом с Минервы?
– Это длинная история, – ответил Хант. – Долгое время во всем этом царил феерический бардак. Чем больше мы узнавали, тем больше казалось, что факты противоречат сами себе. Дай-ка подумать… – Он сделал паузу и с секунду потер подбородок. – Обрывки информации об экспериментах над лунарианскими останками и древностями, которые начали всплывать после Чарли, проникли во все уголки мира. Плюс сам Чарли, с его скафандром, ранцем и всеми сопутствующими артефактами…, потом новые находки в районе Тихо и других местах. В итоге все эти факты начали срастаться друг с другом, и постепенно нам удалось не только соорудить из них на удивление полную картину Минервы, но и довольно точно рассчитать ее местоположение.
– Когда ты устроился в Навкомм, я работал на КСООН в Галвестоне, – сообщил Ханту Шеннон. – Эту часть истории в прессе осветили как нельзя лучше. Time выпустил о тебе статью под названием “Шерлок Холмс из Хьюстона”. Но объясни мне один момент: то, что ты сейчас рассказал, как будто бы не решает проблему целиком; даже если тебе удалось отследить лунарианцев до Минервы, разве это дало ответ на вопрос о параллельной эволюции? Боюсь, что это так и осталось для меня загадкой.
– Так и есть, – подтвердил Хант. – Это лишь подтверждало существование самой планеты. Но никак не доказывало, что именно на ней возникли сами лунарианцы. Как ты и сказал, проблема параллельной эволюции оставалась нерешенной. – Он стряхнул сигарету в пепельницу и со вздохом покачал головой. – По рукам ходили самые разные теории. Кто-то говорил о цивилизации из далекого прошлого, которая колонизировала Минерву, а после каким-то образом потеряла связь со своей родиной; другие утверждали, что лунарианцы возникли там независимо от землян в силу какого-то конвергентного процесса, суть которого до сих оставалась неясной… Жизнь превращалась в настоящий бедлам.
– Но именно в тот момент нам несказанно повезло, – добавил Данчеккер. – Ваши коллеги с Юпитера-4 обнаружили корабль ганимейцев – прямо здесь, на Ганимеде. Как только стало понятно, что на борту находились земные животные возрастом двадцать пять миллионов лет, объяснение, которое могло бы адекватно свести воедино все факты, сложилось само собой. Вывод казался невероятным, но ситуацию объяснял прекрасно.
Шеннон энергично кивнул, показывая тем самым, что ответ подтвердил его подозрения.
– Конечно, дело наверняка было в этих животных, – сказал он. – Я так и подумал. Вы не могли связать лунарианцев с Минервой, пока не выяснили, что ганимейцы перевезли туда их земных предков. Верно?
– Почти, но не совсем, – ответил Хант. – О связи между лунарианцами и Минервой мы знали уже тогда – точнее, мы знали, что лунарианцы имеют к этой планете какое-то отношение – но не могли объяснить, как именно они там эволюционировали. Но ты прав в том, что разгадать эту загадку в итоге помогли животные, которых ганимейцы переправили туда задолго до всех этих событий. Правда, первым делом нам нужно было связать с Минервой самих ганимейцев. Видишь ли, поначалу мы знали лишь, что на Ганимеде отказал один из их кораблей. И совершенно не представляли, откуда он мог там взяться.
– Разумеется. Все так. Ведь не было причин считать, будто ганимейцы имеют к Минерве хоть какое-то отношение, верно? Тогда что же в итоге подтолкнуло вас в правильном направлении?
– Очередное везение, надо признать, – ответил Данчеккер. – Среди запасов провизии на разрушенной лунной базе лунарианцев были обнаружена идеально сохранившаяся рыба. Мы успешно доказали, что эта рыба была родом с Минервы и на Луне оказалась, благодаря самим лунарианцам. Более того, исследования показали, что с точки зрения анатомии ее строение родственно ганимейским скелетам. Отсюда, понятное дело, следовало, что ганимейцы должны были произойти от той же эволюционной линии, что и эта рыба. И поскольку рыба была родом с Минервы, значит, там же зародились и сами ганимейцы.
– Другими словами, оттуда же должен был прибыть и сам корабль, – заметил Хант.
– И животные у него на борту, – добавил Данчеккер.
– А попасть туда они могли только в одном случае – если их забрали сами ганимейцы, – договорил Хант.
Шеннон поразмыслил над сказанным. – Да, понимаю, – наконец, сказал он. – В этом есть смысл. А об остальном все уже знают. Итогом стали две независимые популяции земных животных: первая никогда не покидала Землю, вторая – сложилась на Минерве, благодаря ганимейцам, и включала в себя высокоразвитных приматов. За последующие двадцать пять миллионов лет от них на Минерве произошли лунарианцы – отсюда и их человеческий облик. – Шеннон затушил сигарету, положил обе руки перед собой на стол и взглянул на обоих ученых. – Ну а ганимейцы, – добавил он. – Что с ними стало? Они бесследно исчезли двадцать пять миллионов лет тому назад. Вы хоть немного приблизились к ответу на этот вопрос? Может, поделитесь загодя толикой информации? Мне было бы интересно узнать.
В ответ Данчеккер лишь развел руками.
– Поверь, лично я был бы только рад. Но честно говоря, никаких серьезных подвижек в этом направлении пока нет. То, что ты сказал – правда; примерно тогда вымерли или исчезли с планеты не только сами ганимейцы, но и все исконно минервианские формы сухопутной жизни, причем за очень короткий срок – по относительным меркам, разумеется. Завезенные на Минерву земные организмы успешно заняли их место, и в конечном итоге именно от них произошли лунарианцы. – Профессор снова продемонстрировал открытые ладони. – Что именно случилось с ганимейцами и почему их постигла такая судьба? Это все еще остается загадкой. О… у нас есть кое-какие теории – или, говоря точнее, возможные объяснения. Похоже, что самая распространенная гипотеза связана с ростом концентрации атмосферных токсинов – в частности, углекислого газа, – которые оказались смертельными для коренных видов, но не принесли вреда привозным организмам. Хотя, если говорить по правде, то однозначных доказательств у нас нет. Только вчера я разговаривал с молекулярными биологами здесь на Ю-5, и в свете недавних исследований эта теория кажется мне менее состоятельной, чем два или три месяца назад.
Шеннон, казалось, был слегка разочарован, но к ситуации отнесся философски. Прежде, чем он успел что-то ответить, к столику подошел стюард в белом пиджаке, который принялся собирать пустые чашки из-под кофе и смахивать крупинки пепла и хлебных крошек. Когда все трое откинулись на спинки кресел, чтобы дать ему больше места, Шеннон взглянул на самого стюарда.
– Доброе утро, Генри, – как бы невзначай сказал он. – Сегодня мир к тебе благосклонен?
– О, грех жаловаться, сэр. Мне доводилось работать и на компании похуже КСООН, – весело отозвался Генри. Хант был заинтригован, уловив в его речи акцент восточного лондонца. – Перемены никогда не бывают во вред; так я всегда говорю.
– Чем раньше занимались, Генри? – поинтересовался Хант.
– Был бортпроводником на авиарейсах.
Генри ушел, чтобы убрать соседний столик. Шеннон заметил взгляд двух ученых и наклонил голову в направлении стюарда.
– Удивительный он человек, этот Генри, – заметил он, слегка понизив голос. – Вы не встречали его, когда покидали Землю? – Его собеседники покачали головой. – Действующий чемпион Юпитера-5 по шахматам.
– Господи боже, – удивился Хант, проследив за его взглядом с еще большим интересом. – Серьезно?
– Научился играть, когда ему было шесть, – поведал Шеннон. – У него настоящий дар. Наверное, Генри мог бы заработать на этом кучу денег, если бы воспринимал игру всерьез, но он, по его же словам, предпочитает относиться к шахматам, как к простому хобби. Главный штурман корпит день и ночь, и все ради того, чтобы отобрать у Генри его титул. Но, если начистоту, сдается мне, что для этого ему потребуется целая прорва везения, а ведь шахматы – это игра, в которой удача, по идее, не должна иметь никакого значения. Верно?
– Именно так, – согласился Данчеккер. – Просто невероятно.
Руководитель миссии взглянул на часы, висевшие на стене столовой, после чего расставил руки вдоль края стола, намекая на конец беседы.
– Что ж, джентльмены, – сказал он. – Было приятно, наконец-то, с вами познакомиться. И спасибо за эту на редкость увлекательную беседу. Нам непременно нужно устраивать регулярные встречи. В ближайшее время меня ждут дела, но я не забыл о своем обещании показать вам командный центр корабля. Так что, если готовы, мы отправимся туда прямо сейчас. Я представлю вас капитану Хэйтеру, который устроит вам экскурсию. Но после этого, боюсь, мне придется откланяться.
Пятнадцатью минутами позже, совершив внутри капсулы поездку по коммуникационным туннелям корабля в другую часть судна, они оказались в зале, где их с трех сторон окружали захватывающие дух ряды консолей, пультов и мониторов на корабельном мостике; ниже разворачивалась ярко освещенная панорама командного центра Юпитера-5. Группы из рабочих станций операторов, батареи кубиклов, заполненных разного рода оборудованием, и целые ярусы приборных панелей составляли тот самый нервный узел, откуда в конечном счете осуществлялось управление работами в рамках миссии и всеми функциями корабля. Постоянная лазерная линия связи, обеспечивающая обмен данными с Землей; каналы данных, соединявшие флагман с различным постройками на поверхности спутников и рассеянным в космосе флотом КСООН, сновавшим по всей юпитерианской системе; силовая установка судна, системы навигации и пилотирования; нагрев, охлаждение, освещение, жизнеобеспечение, вспомогательные компьютеры и машины, и еще сотни и сотни других процессов управлялись и координировались из этого умопомрачительного средоточия умений и технологий.
Капитан Рональд Хэйтер стоял позади двух ученых и ждал, пока те созерцали вид, открывавшийся с высоты мостика. В силу организации самой миссии и иерархической структуры ее командования, все операции, в конечном счете выполнялись с указания Гражданского Подразделения КСООН; наивысшие полномочия были сосредоточены в руках Шеннона. Многие умения, необходимые для операций КСООН, включая подбор экипажа космических кораблей, а также безопасное и эффективное ведение работ в незнакомой и чуждой для человека среде, требовали подготовки и дисциплины, которых можно было достичь лишь в рамках военноподобной иерархии и организационной структуры. В ответ на эти потребности было создано Форменное Подразделение Космических Сил, благодаря которому – отчасти случайно, а отчасти и по задумке – многие представители молодого поколения с их тягой к приключениям нашли мирную отдушину для собственных амбиций, ведь масштабные, регулярные армии для них стали уделом прошлого, которому было лучше таковым и оставаться. Хэйтер возглавлял все находившиеся на борту Ю-5 форменные чины и отчитывался непосредственно перед Шенноном.
– Сейчас здесь довольно тихо – но бывает и совсем наоборот, – наконец, заметил Хэйтер, делая шаг вперед и становясь между Хантом и Данчеккером. – Как видите, некоторые секции внизу никем не обслуживаются; причина в том, что многие системы сейчас либо выключены, либо их работа контролируется автоматически, пока корабль остается на орбите. Даже здесь присутствует лишь минимальный экипаж.
– Похоже, там что-то происходит, – заметил Хант. Он указал на группу консолей, операторы которых деловито просматривали экраны, время от времени что-то набирали на клавиатуре, говорили в микрофоны и обменивались репликами друг с другом. – Что происходит?
Хэйтер посмотрел туда же, куда указывал его палец. – Мы на связи с крейсером, который уже какое-то время обращается вокруг Ио. Они размещали серию космических аппаратов на околоюпитерианских орбитах, и следующий этап их задачи требует высадки на поверхность. Прямо сейчас зонды проходят подготовку над Ио, и вся операция будет контролироваться с находящегося там корабля. Ребята, на которых вы смотрите, просто наблюдают за ходом подготовки. – Капитан указал на другую секцию, располагавшуюся правее предыдущей. – Это космодиспетчерская служба…, которая следит за всеми перемещениями кораблей вокруг спутников и между ними. Они никогда не сидят без дела.
Данчеккер пристально осматривал командный центр, не говоря ни слова. Наконец, он повернулся к Хэйтеру с выражением неприкрытого изумления на лице.
– Должен сказать, я крайне впечатлен, – сказал он. – Весьма и весьма впечатлен. Боюсь, что по пути сюда мне довелось неоднократно назвать ваше корабль адской железякой; похоже, что теперь я вынужден взять свои слова обратно.
– Называйте его, как хотите, профессор, – ответил Хэйтер с широкой улыбкой на лице. – Но из всех когда-либо построенных железяк эта, пожалуй, самая безопасная. Все ключевые функции, которыми мы управляем отсюда, полностью продублированы в аварийном командном центре, занимающем другую часть корабля. Даже если это место будет уничтожено, мы все равно сможем вернуть вас домой в целости и сохранности. А если случится что-то настолько масштабное, что из строя будут выведены оба командных центра, что ж… – он пожал плечами, – полагаю, тогда и от самого корабля мало что останется, и возвращаться домой будет просто не на чем.
– Поразительно, – задумчиво произнес Данчеккер. – Но скажите…
– Прошу прощения, сэр, – раздался голос дежурного офицера, пост которого располагался в паре футов позади них. Хэйтер обернулся к нему.
– В чем дело, лейтенант?
– У меня на связи начальник службы радиолокации. Система дальнего наблюдения засекла неопознанный объект. Он приближается на большой скорости.
– Активируйте пост третьего пилота и перекиньте на него вызов. Дальше я поговорю с ним сам.
– Так точно, сэр.
– Прошу прощения, – пробормотал Хэйтер. Он подошел к пустому креслу перед одной из консолей и, сев в него, включил основной монитор. Хант и Данчеккер сделали несколько шагов и остановились чуть позади капитана. Глядя через плечо, они увидели, как на экране появилось лицо офицера, возглавлявшего радиолокационную службу корабля.
– Творится что-то странное, капитан, – сообщил он. – К Ганимеду приближается неопознанный объект. Расстояние сто тридцать две тысячи километров; скорость восемьдесят километров в секунду, но падает; солнечный телескоп ноль-ноль-шесть дает пеленг в двести семьдесят восемь градусов. По ходу движения. Расчетное время контакта чуть больше тридцати минут. Сильные эхо седьмого класса точности. Показания проверены и подтверждены.
С секунду Хэйтер просто смотрел на него в ответ. – В этом секторе у нас запланированы полеты?
– Никак нет, сэр.
– Есть отклонения от намеченного плана вылетов?
– Никак нет. Все корабли проверены и учтены.
– Профиль траектории?
– Недостаточно данных. Наблюдение продолжается.
Хэйтер ненадолго задумался. – Оставайтесь на связи и докладывайте обстановку. – Следом он обратился к дежурному офицеру. – Вызовите дежурный персонал мостика на посты. Найдите руководителя миссии и предупредите, чтобы был готов к вызову на мостик.
– Да, сэр.
– Радар. – Хэйтер снова переключил внимание на расположенную перед ним экранную панель. – Подключите оптические сканеры к системе дальнего обнаружения. Отслеживайте пеленг на НЛО и выводите на третий экран, B5. – Помедлив секунду, Хэйтер снова обратился к дежурному офицеру. – Предупредите космодиспетчерскую службу. Все запуски откладываются до дальнейшего распоряжения. Кораблям, которые по графику должны прибыть на Ю-5 в течение ближайшего часа, – оставаться на месте и ждать приказов.
– Хотите, чтобы мы ушли? – тихо спросил Хант. Хэйтер огляделся по сторонам.
– Нет, все в порядке, – ответил он. – Оставайтесь. Может, увидите что-нибудь интересное.
– Что это? – спросил Данчеккер.
– Понятия не имею, – с серьезным лицом ответил Хэйтер. – Раньше ничего подобного не случалось.
Напряжение росло с каждой минутой. Члены дежурного экипажа быстро прибыли на мостик и заняли отведенные им посты у консолей и приборных панелей. Несмотря на тишину, атмосфера была будто заряжена тревожным ожиданием; тем временем идеально смазанная машина завершила подготовку и принялась ждать.
Считанное оптическими сканерами телескопное изображение выглядело четко, но совершенно не поддавалось интерпретации: в целом объект имел округлую форму, из которой как будто бы выдавались четыре тонких протуберанца на манер креста, причем одна пара на вид была чуть длиннее и толще другой. Это мог быть диск или сфероид, а, возможно, и нечто иное, просто наблюдаемое во фронтальной проекции. Точнее сказать было невозможно.
Затем по лазерной связи с Юпитером-4, находящимся на орбите вокруг Каллисто, поступило первое изображение. Благодаря относительному расположению Ганимеда и Каллисто, и быстро сокращавшейся дистанции до незваного гостя, телескопам на борту Юпитера-4 удалось запечатлеть объект в косой проекции на некотором расстоянии от ее его предполагаемой траектории в направлении Ганимеда.
Наблюдатели на Юпитере-5 ахнули, когда на экране появилась картина с Ю-4. Единственными кораблями КСООН, которыми могли летать в планетарной атмосфере, были Веги, спроектированные с учетом обтекаемой формы корпуса; но этот корабль явно не входил в их число. Эти плавные линии и тонко сбалансированные плавники с изящными контурами явно не были продуктом земного воображения.
Лицо Хэйтера слегка побледнело, когда он, недоверчиво глядя на экран, вдруг осознал весь масштаб последствий. Тяжело сглотнув, он обвел взглядом окружавшие его восторженные лица.
– Направьте людей к постам на командной палубе, – почти шепотом приказал он. – И немедленно вызовите на мостик руководителя миссии.