И вот ганимейцы, наконец-то, прибыли на Землю.
После того, как многочисленные правительства так и не смогли прийти к соглашению насчет места встречи с инопланетянами – если те все же примут приглашение землян – Парламент Соединенных Штатов Европы путем голосования решил взять ответственность на себя и на всякий случай организовать собственные приготовления. Для этой цели была выбрана живописная открытая местность на швейцарском берегу Женевского озера, с расчетом на то, что местный климат окажется благоприятным для ганимейской конституции, а исторические традиции мирного разрешения конфликтов придадут этому месту особый подтекст.
На берегу озера, примерно на полпути между Женевой и Лозанной, была огорожена территория площадью чуть больше двух с половиной квадратных километров, внутри которой возвели поселок с шале, построенными специально для проживания ганимейцев: высокие потолки, большие дверные проемы, кровати повышенной прочности и слегка тонированные окна. В распоряжении будущих гостей имелись общие кухни и столовые, комнаты отдыха, терминалы, подключенные к мировой информационно-развлекательной сети, большой бассейн, рекреационная зона и практически все, что могло быть построено в доступные сроки и хоть как-то поспособствовать комфортной жизни ганимейцев. Помимо прочего здесь была залита огромная бетонная площадка, предназначенная для посадки Шапирона, а также стоянки транспортных средств и дочерних кораблей. Наконец, внутри охранного периметра нашлось место и для жилья, где могли разместиться делегации землян, с необходимой инфраструктурой для проведения конференций и социальных мероприятий.
Когда с Юпитера пришли новости о том, что инопланетяне планируют отправиться на Землю уже через пару недель, а само путешествие – что еще удивительнее – займет всего несколько дней, вопрос о месте встречи уже был решенным делом. К тому моменту, как Шапирон возник из глубин космоса и вышел на земную орбиту, к Женеве со всех уголков планеты уже стягивался целый флот суборбитальных кораблей с официальными лицами и главами государств на борту – все они торопились принять участие в поспешно организованной приветственной церемонии. Целые рои жужжащих самолетов с вертикальным взлетом сновали туда-обратно между аэропортом Женевы и местом, получившим название Ганивилль, чтобы доставить их к финальному пункту назначения; тем временем доступ на территорию был закрыт для частных авиамобилей, а дорожное движение на автостраде Женева/Лозанна превращалось в огромную пробку из стоявших вплотную машин. Со стороны суши на зеленых холмах, откуда открывался вид на Ганивилль, появились разноцветные точки, которых становилось все больше от часа к часу: так прибывали первые зрители, которые разбивали здесь палатки, раскладывали спальные мешки, одеяла и печки для пикников, твердо решив застолбить и удержать за собой места с роскошным видом. Непрерывный кордон из благодушных, но вымотанных полицейских среди которых были и сотрудники из Италии, Франции и Германии – ведь швейцарская полиция просто не могла справиться с такой задачей в одиночку – удерживали между быстро растущей толпой и ограждением Ганивилля карантинную зону шириной в двести метров; тем временем флотилия полицейских катеров сновала по озеру, не подпуская к берегу целую армаду лодок, яхт и кораблей всевозможных форм и размеров. Благодаря предприимчивым членам братства лавочников, погрузивших свои припасы на машины и переправивших свой бизнес к месту скопления покупателей, вдоль дорог моментально выросли стихийные рынки. В тот день многие люди сумели сколотить небольшое состояние на продаже самых разных товаров: от обедов быстрого приготовления и шерстяных свитеров до походных ботинок и мощных телескопов.
Шапирон, находившийся в нескольких тысячах километров над Ганивиллем, тоже не стоял в стороне от происходящего. Несколько кораблей КСООН выстроились на манер небрежного экскорта, который вместе с ним облетал Землю каждые полтора часа. На борту многих из них находились репортеры и съемочные команды, которые вели прямую трансляцию, обращаясь к завороженной публике через глобальную новостную сеть. Они уже обменялись сообщениями с ЗОРАКом и землянами, которые проделали вместе с Шапироном путь от самого Юпитера и успели привести зрителей в трепет видами изнутри ганимейского корабля, а в довершение приправили все это непрерывно обновляющимися сводками о последних событиях в окрестностях Женевского озера. В промежутках комментаторы до тошноты рассказывали о том, как корабль впервые появился над Ганимедом, что случилось с тех пор, где изначально возникла раса ганимейцев, зачем экспедиция отправилась к Искарису и что именно там произошло, а также обо всем, чем они посчитали нужным заполнить эфир в преддверии главного события. По оценкам половина офисов и заводов на планете сочли все это гиблым делом и закрылись до окончания встречи, ведь все их сотрудники буквально прилипли к экранам – либо тем, что оплачивались за счет самого предприятия, либо каким-то другим. Как заметил в интервью уличному корреспонденту NBC президент одной нью-йоркской компании: “Я не стану тратить тысячи долларов, чтобы в очередной раз подтвердить то, что еще много веков назад доказал Великий Кнуд: “Прилив, который уже набрал силу, остановить невозможно. Я отправил их всех по домам, чтобы они выпустили пар. Похоже, что в этом году нас всех ждет лишний выходной”. Когда его спросили, чем собирается заняться он сам, бизнесмен с удивлением ответил: “Я? Следить за высадкой, конечно”.
На борту Шапирона Хант и Данчеккер оказались в смешанной группе из землян и ганимейцев, собравшихся в командном центре корабля – том самом месте, куда Ханта вместе со Сторрелом и остальными проводили из транспортера Ю-5 во время их первого, знаменательного визита. Несколько яиц покинули Шапирон и зависли ниже главного судна, дав инопланетянам возможность взглянуть на разные места Земли с высоты птичьего полета. Земляне тем временем растолковывали им смысл некоторых изображений, транслировавшихся камерами яиц. Ганимейцы с долей скепсиса взирали на бурлящие жизнью многолюдные города вроде Нью-Йорка, Токио и Лондона, потрясенно наблюдали за просходящим в Аравийской пустыне и амазонских джунглях – на Минерве подобной местности просто не существовало – и с молчаливо-восторженным ужасом следили за далекой стаей львов, преследовавших зебру посреди африканской саванны.
При виде таких знакомых зеленых континентов, солнечных равнин и голубых океанов Ханта – который, казалось, провел целую вечность посреди одних лишь камней, льда и черной космической пустоты, – переполняли чувства. По мере того, как на экране сменялись фрагменты земной мозаики, он чувствовал, как неуклонно менялось и настроение ганимейцев. Сомнения и дурные предчувствия, которые раньше испытывали некоторые из них, были буквально сметены пьянящим воодушевлением, расползавшимся подобно инфекции. В них все сильнее зрели суета и возбуждение – ганимейцам не терпелось собственными глазами увидеть тот невероятный мир, с которым их свели прихоти судьбы.
Одно из яиц сейчас парило в пяти километрах над Женевским озером и передавало на Шапирон телескопические изображения толп, которые все еще продолжали собираться на холмах с видом на Ганивилль и окружавшие его луга. Ганимейцы были приятно удивлены, но вместе с тем не переставали изумляться тому, что действительно заслуживали столь широкого интереса и массового излияния чувств. Хант попытался объяснить, что появление инопланетного корабля – особенно того, который прибыл из прошлого давностью в двадцать пять миллионов лет – было не таким уж частым событием, но ганимейцы, похоже, были просто не в состоянии понять, как что-то может вызвать самопроизвольную и настолько масштабную демонстрацию эмоций. Мончар даже задумался, не были ли земляне, которых они встречали до этого момента, “представителями более стабильной и рациональной части человеческого спектра, чем среднестатистический житель планеты”. Хант решил промолчать. В свое время Мончар наверняка и сам получит ответ на этот вопрос.
Когда разговор на время затих и все взгляды были обращены к экрану, один из ганимейцев вполголоса велел ЗОРАКу опустить яйцо чуть ниже и приблизить картинку. Изображение увеличилось, и выхватило крупным планом склон небольшого травянистого холма, который к этому моменту был густо усыпан людьми всевозможных возрастов, размеров, нравов и буквально пестрел самыми разными нарядами. Люди готовили еду, пили, играли и даже просто сидели на траве; взглянув со стороны, можно было решить, что здесь проходят гонки, фестиваль поп-музыки или авиашоу, а может, и все это разом.
– Им ничего не грозит на открытом пространстве? – чуть погодя поинтересовался один из ганимейцев, в голосе которого звучало явное сомнение.
– В безопасности? – Хант выглядел озадаченным. – Ты о чем?
– Я удивлен, что ни у одного из них при себе нет оружия. Я бы ожидал увидеть у них пистолеты.
– Пистолеты? Для чего? – недоуменно спросил Хант.
– Хищники, – ответил ганимеец, будто озвучивая очевидный факт. – Что эти люди будут делать, если на них нападут хищники?
Данчеккер объяснил, что мало кто из животные представлял опасность для современного человека, да и те обитали лишь в немногочисленных и довольно ограниченных ареалах, находившихся за много тысяч километров от Швейцарии.
– О, я решил, что именно для этого они и окружили эту местность защитным периметром, – признался ганимеец.
Хант рассмеялся. – Ограда защищает не от хищников, – объяснил он. – А от людей.
– Хочешь сказать, они могут на нас напасть? – В его голосе послышались внезапные нотки тревоги.
– Вовсе нет. Это нужно лишь для того, чтобы обеспечить вам приватность и убедиться, что люди не станут вам докучать. Правительство решило, что вам вряд ли придутся по душе толпы зевак и туристов, которые будут постоянно путаться под ногами.
– Разве правительство не могло просто издать закон, который бы запретил им приближаться? – спросила из противоположного конца комнаты Шилохин. – Это звучит куда проще.
Хант снова рассмеялся – должно быть, на нем слегка сказывалось ощущение от вновь увиденного дома. – Пока что вы встречали не так много землян, – заметил он. – Сомневаюсь, что они бы послушались такого приказа. Им, как бы вы выразились, не хватает… дисциплины.
Шилохин была явно озадачена его словами. – Неужели? – удивилась она. – Мне казалось, что с землянами все ровно наоборот. В смысле… я просмотрела кое-что из старой земной кинохроники в компьютерных архивах Ю-5 – кинохроники тех времен, когда на Земле еще шли войны. Тысячи одинаково одетых землян шагали вперед и назад ровными колоннами, пока другие выкрикивали приказы, которым те моментально подчинялись. Что же до войн… когда им приказывали сражаться и убивать других землян, они подчинялись. Разве это не дисциплина?
– Да… все верно, – с неловким чувством признал Хант, надеясь, что никто не обратится к нему за объяснением; ведь его попросту не было.
Но ганимеец, которого так встревожили земные хищники, по-прежнему не унимался.
– То есть если им отдадут приказ, который идет вразрез со всякой рациональностью, они выполнят его без малейших колебаний, – сказал он. – А если велят поступить не просто разумно, а еще и в согласии с нормами учтивости, то не станут слушать?
– Эм… да, вроде того – еле выдавил Хант. – По крайней мере, так бывает довольно часто.
Еще один член ганимейского экипажа наполовину отвернулся от своей консоли.
– Они все чокнутые, – твердо заявил он. – Я всегда это говорил. Земля – самый большой сумасшедший дом во всей Галактике.
– А еще мы их гости, – резким голосом возразил Гарут. – К тому же земляне спасли нам жизнь и предложили разделить с ними их дом. Я не позволю говорить о них в такой манере.
– Прошу прощения, сэр, – промямлил ганимеец и снова переключил внимание на свою консоль.
– Пожалуйста, простите это замечание, доктор Хант, – извинился Гарут.
– Не бери в голову, – пожав плечами, ответил Хант. – Я бы и сам не сказал лучше… Видите ли, именно это не дает нам потерять рассудок, – без особой причины добавил он, вызвав новую волну озадаченных переглядываний между его инопланетными спутниками.
В этот момент их разговор прервало объявление ЗОРАКа.
– С нами хочет связаться ЦУП Женевы. Мне снова соединить вас через доктора Ханта?
Хант подошел к коммуникационной консоли, которой уже пользовался, когда играл роль посредника в предыдущих диалогах. Примостившись на огромном ганимейском кресле, он велел ЗОРАКу установить соединение. На экране появилось уже знакомое лицо женевского диспетчера.
– Снофа сдрафствуйте, доктор Ант. Как фаши дела?
– Ну что ж, мы все еще ждем, – ответил Хант. – Что нового?
– Премьер-министр Афстралии и китайский Премьер уше прибыли ф Шенефу. Они будут шдать в Ганифилльском конференц-зале. Я уполномочен дать фам разрешение на посадку через шестьдесят минут.
– Через час идем на посадку, – объявил Хант застывшей в ожидании комнате. Затем он перевел взгляд на Гарута. – Вы даете согласие.
– Разумеется, – ответил Гарут.
Хант снова повернулся к экрану. – Окей, – сообщил он диспетчеру. – Шестьдесят минут, считая с этого момента. Мы идем на посадку.
В течение нескольких минут новость облетела планету, и поднявшаяся по всему миру шумиха обернулась настоящей лихорадкой.