«Любопытное место» – так геологи называют Исландию, а места, любопытные с точки зрения геологов заслуживают особого внимания наравне с зонами боевых действий и новенькими атомными электростанциями. Здесь из земли изливаются целые кубические километры лавы. Иногда из нее складываются новые острова. Иногда из ее вулканических разломов исторгается такое количество сернистого газа, что на планете заметно понижается глобальная температура, по всему северному полушарию случаются неурожаи, а миллионы людей погибают от голода. Исландия – это то самое место, куда вы можете отправиться, чтобы напомнить себе один факт: планета Земля – это машина, гигантская, непрерывно работающая, сложная в наблюдении из-за того, что действует в слишком больших временных масштабах, и движущаяся к цели, которую крайне сложно предугадать; а вся когда-либо существовавшая органическая жизнь – не более, чем жировая пленка, сумевшая продержаться на поверхности этой самой машины, скорее уж благодаря остервенелой импровизации, чем какому бы то ни было провидению.
Помимо прочего, Исландия – одно из немногих мест на Земле – не считая человеческой кожи, – где встречается мана естественного происхождения. Это геологический феномен, который наблюдается в расплавленной породе с определенным содержанием редкоземельных элементов. Если вы отправитесь в подходящее место и просканируете горизонт при помощи нужного оракула, то увидите светящиеся потоки маны, которая исходит от гор и сворачивается в кольца, наподобие пара от разогретого в микроволновке пудинга. Есть специальный исследовательский центр, крохотная горстка временных построек, отпочковавшаяся от Университета Рейкьявика. Они бурят отверстия в вулканах и моделируют этот природный процесс с помощью компьютеров. С Великобританией у них налажена программа сотрудничества.
Так Лора и Натали Ферно оказались здесь вместе с группой своих однокурсников и нескольких сотрудников университета. На самолете до Рейкьявика всего три часа пути, это практически за углом, но город Блёнфлой находится почти на другом конце страны, так что последний отрезок пути занимает куда больше времени. Сейчас середина лета, и полуденную температуру можно довольно точно охарактеризовать словом «свежо». Днем (который в это время года занимает в сутках 21 час) Солнце испускает чистый, белый свет, совершенно нетипичный для Великобритании, так что трава здесь и правда выглядит зеленее. Поначалу им встречаются овцы, исландские лошади и стены из сухой каменной кладки, но по мере продвижения группы сельская местность приобретает все более дикий и неприветливый вид. Трава становится короче и все сильнее жмется к земле, а затем и вовсе сменяется оголенной почвой.
– Это не я, – повторяет Бендж.
– Это просто культурный шок, – снова замечает Лора. Она сидит на пассажирском кресле. Бендж Кларк и Натали Ферно ютятся между рюкзаков на задних сидениях. Бенджу, по его собственным словам, заграница не по душе. Как и иностранные языки. А также обычаи, дороги, здания и еда. Его будто привязали к месту рождения упругой резинкой. Чем дальше он от дома, тем сильнее натягиваются его нервы. – Привыкнуть можно к чему угодно, – добавляет Лора. – Сегодня только первый день, а ты проведешь здесь достаточно времени, чтобы успеть адаптироваться.
– Это не в моих привычках, – возражает Бендж.
Лоре нравится окружающий пейзаж. Нат как всегда молчалива и, насколько можно судить, совершенно безразлична к происходящему. Много лет назад, когда они еще были детьми, Лора пыталась привить ей интерес ко многим любопытным вещам (песчаные замки, компьютеры, мальчики). Лет в тринадцать-четырнадцать она сдалась. Интересы Нат определяет только она сама и никто другой. Чем больше ее принуждают, тем меньше ей хочется уделять этому предмету свое внимание.
Блёнфлой располагается на неровной границе, за которой сходит на нет даже почва. Это крошечное поселение, разреженное, но в то же самое время достаточно мелкое, чтобы целиком уместиться на единственном наземном снимке. Здания имеют квадратную форму и раскрашены в одни и те же белый, красный и бледно-голубой цвета; издалека они выглядят, как изящные модели из дерева. Неподалеку расположен крупный фьорд и три высоких черных горных хребта без единого намека на растительность, но из центра города в северном направлении открывается лишь вид на Ледовитый океан и так до самого Северного полюса. Блёнфлой на тысячу километров южнее самой северной обитаемой точки на планете, но даже он выглядит аванпостом на краю света.
– Чувствуете что-нибудь необычное? – спрашивает водитель, когда их машина подъезжает к месту назначения. Его зовут Тор. (Фамилию так никто и не запомнил.). Мужчине около шестидесяти, он носит бороду, очки и отличается грузным телосложением, которым наполовину обязан жиру, а еще наполовину – толстым шерстяным свитерам. – Например, что воздух сильнее заряжен энергией?
Бендж и Лора в целом согласны. – Да, я точно что-то чувствую.
– А не должны бы, – резко возражает Тор. – Проводили эксперименты с двойным ослеплением. Без специального оборудования на таком расстоянии ничего не засечь. Постарайтесь быть повнимательнее. Здесь мы занимаемся наукой.
Еще немного они едут на грохочущей машине, не говоря ни слова. Он уже заводил это разговор, – думает Лора. С туристами.
– До лаборатории девять километров, а оттуда еще три до ближайшего эпицентра, – добавляет Тор. – С тем же успехом можно утверждать, что на всем пути вы слышали клекотание птиц.
Нат кивает.
Всего в поездке участвует пятнадцать человек, включая студентов и сотрудников университета: Нат, Лора и Бендж в машине, а остальные следуют за ними в микроавтобусе. Жилье представляет собой нечто вроде хостела для молодых неформалов, гостевого дома или коттеджа – квадратное двухэтажное здание с красной остроконечной крышей. Любезная дама лет сорока пяти показывает им дом заодно с письменным перечнем правил и причуд. В доме есть множество спален с двухярусными кроватями, несколько душевых, большая кухня с видавшей виды посудой и разнобойными столовыми приборами, и обшарпанная гостиная с большим и старым ЭЛТ-телевизором. Она исчезает в тот самый момент, когда в гостиницу прибывает еще одна группа из трех радушных исландских геофизиков, которые привозят внушительный размеров контейнер с местной рыбой и другими припасами. По британскому времени уже глубокий вечер, и многие успели проголодаться, так что четверка самых предприимчивых и организованных людей, из всех, кто находится в здании, – студенты П и Энди, магохимик Стив Элдридж и один из исландцев по имени Томас – готовят ужин, которого бы хватило на целую армию. И все это съедается без остатка.
Несколько магов выражают беспокойство насчет нехватки алкоголя в доме, после чего выходят наружу и закупаются умопомрачительным объемом пива. В тот вечер никто не говорит о работе; темой бесед становятся спорт и Исландия с ее обычаями и непостижимым ночным телевидением. Бендж налегает на пиво, ведь оно ему, по крайней мере, знакомо. Лора пьет до тех пор, пока уже не может как следует выговорить свое Истинное Имя, после чего Натали спокойно отправляет ее в постель. Местные возвращаются домой сравнительно рано; последний из студентов ложится спать в 2:45 утра, когда дело уже идет к рассвету.
На второй день они посещают главное здание исследовательского центра, где им устраивает презентацию второй по старшинству маг. Тема доклада – основы вулканологии. Спектроскопия, геология. Локальная форма Исландии, стратиграфия, вулканометрия, геофизика, кристаллизация магмы, типы извержений. После короткого перерыва слайды органично переходят к теме инструментов, буров, измерительной аппаратуры, транспортных средств и процедур. Раздел, посвященный технике безопасности, рассказывает о том, на что нужно обращать внимание, где не следует ходить и кого держать в поле зрения, но резко обрывается, не проходит и минуты. Затем в дело вступает магия, и присутствующие начинают уделять докладу больше внимания.
Как именно возникает магия, пока что остается неясным, отсюда и необходимость в исследованиях. Точки перегиба, где берут начало потоки маны, расположены в нескольких километрах под землей, и приводятся в действие невообразимым жаром магмы и трением о нижнюю поверхность необычных ультрамафических породных толщ. Есть две доминирующие теории и целый шквал их вариаций разной степени достоверности. Наиболее вероятные гипотезы опираются на одно и то же базовое тепловое уравнение. Для исследований используются научные оракулы, от плоских листов формата A4 из сотен чеканных шайб до колец из кадмиевой стали, через которые может легко проехать целый поезд. Крупные оракулы устанавливаются на нестандартных машинах, похожих на тракторы с толстыми, дорогими шинами.
Наблюдать, как мана изливается на границе слоев и всплывает вверх – занятие, без сомнения, информативное, но больше всего здесь нужны надежные химические данные, для получения которых требуются специализированные операции по глубокому бурению, а те, в свою очередь, нуждаются в серьезном финансировании. Денег было бы больше, имей природная мана хоть какое-то практическое применение. Геотермальная энергия – отличная штука, и благодаря обширным наблюдениям, моделирование чаровой турбулентности развивалось семимильными шагами, но сама мана, выкипающая из земной коры, никому не принадлежит. Да, ее можно обнаружить, но она не имеет нужной концентрации и «привязки»; люди ее не могут ни использовать, ни хранить. Опасности она явно не представляет. Это непрерывно бьющий нефтяной фонтан, вот только нефть эта совершенно бесполезна – всего лишь невидимое и неосязаемое полярное сияние вперемешку с частицами маны из хи-диапазона.
Днем они совершают первое восхождение на Крадлафьодль, где как раз и возникает магия. Большая часть студентов, одевшись потеплее, едут туда на микроавтобусе. Но нескольким счастливчикам выпадает шанс прокатиться на тракторном модуле, служащем для передвижения оракула. Сотрудники распределяют среди участников около дюжины оракулов размером с монокль, которые студенты передают друг другу, изучая с их помощью своих товарищей и окружающий пейзаж. Крадлафьодль представляет собой вулканическую расселину, хребет, образовавшийся в то месте, где поверхность Земли вздулась под действием внутренних сил и лопнула, не выдержав напряжения – будто ее раскололи изнутри ударом топора. В теории из расселины может извергаться лава, пепел и зола. Но последний раз нечто, похожее на настоящее извержение, происходило здесь больше ста пятидесяти лет тому назад.
Вверх по хребту машины могут преодолеть лишь небольшой отрезок пути, но особой проблемы в этом нет. При помощи двух огромных гидравлических манипуляторов трактора Томас вместе с еще одним геофизиком по имени Хёйкюр Томассон (не родственником) нацеливают кольцо аккурат на сердцевину хребта и выполняют затравку устройства. Кольцо имеет гигантскую площадь поверхности и требует наложения специализированных оракульных чар. Хёйкюр без каких-либо видимых усилий и концентрации произносит серию сложных заклинаний. Он без единой ошибки произносит все слоги с идеальной дикцией. Пока он договаривает заклинание, Нат и Лора зорко следят за ним через моноколь. – Акла оротет дж’лутю дж’лу астата, – они собственными глазами видят, как последняя фраза, отвечающая за запуск всей установки, истощает почти весь резерв его маны. По его команде большое кольцо начинает преобразовывать в видимые фотоны всю проходящую через горловину хи-ману, превращаясь в голографический оверлей хребта. Поначалу оно выдает монохроматическое изображение, похожее на рентгеновский снимок, и его не так просто расшифровать. Чуть погодя, Хёйкюр, собравшись с силами, добавляет к картинке псевдоцвета – точнее, больше псевдоцветов.
– Так вот, теперь у нас есть изображение, которое показывает внутренности, эм, горы, – объясняет Томас. – Так вот, теперь мы хотим четко рассмотреть то, что происходит в ее недрах. Так вот, есть у кого-нибудь идеи, как это сделать?
– Приблизить оракул к расщелине, – предлагает кто-то.
– Нет.
– Настроить его так, чтобы получилось увеличенное изображение, – предлагает Нат.
– Как? – спрашивает в ответ Томас.
–… Я не знаю.
– Оракул – это окно. Не линза. Если хотите пропустить свет через линзу, достаточно воспользоваться биноклем или телескопом. – Томас достает из кармана бинокль. – Смотреть биноклем вглубь земли – не самое привычное ощущение. Но со временем к этому привыкаешь.
– Можно ли применить тот же метод для геологической разведки? – спрашивает Элдридж. – Я имею в виду общую геологию, без примеси магии.
Хёйкюр качает головой. – Для этого нужна мана. В хи-полосе мир по большей части черный, как смоль. Вы просто ничего не увидите. Может, лет через десять, когда появятся улучшенные версии заклинаний детекции.
– Такую реакцию видно из космоса? – спрашивает Нат.
– Через спутник?
– Нет, не сверху вниз. В Солнечной системе есть и другие места с высокой вулканической активностью, где наверняка есть свои источники природной маны. Например, Ио. Разве нельзя соединить оракул с окуляром настоящего астрономического телескопа и посмотреть, что получится? – Исландцы отвечают не сразу. – Неужели никто этого не пробовал?
– Я не знаю, – отвечает Томас. – Это не совсем наша сфера.
– Чароастрономия, Нат, – говорит Лора, тыкая ее пальцем в руку. – Ты только что изобрела космическую магию.
Нат не отвечает.
Оракул показывает перевернутый водопад маны. Определить реальную топологию и состав хребта довольно проблематично, поскольку на картинке не видны слагающие его породы, однако ощутимую подсказку дает поведение самой маны. Это породы магматического происхождения с разной степенью зернистости. Темные области – гранит. Более светлые островки мафических пород собирают поток или искажают его форму, заставляя медленно сворачиваться в кольцеобразные фигуры. То тут, то там виднеются мелкие, очень яркие воронки и тонкие трубочки. Это подземные объекты неизвестной кристаллической структуры – природные аналоги магического посоха. Восходящий поток маны улавливается этими структурами и задерживается в них на несколько минут или даже часов, двигаясь по спиралеобразной орбите или узкой основной траектории, прежде чем вырваться на свободу и всплыть наверх.
Поток движется медленно и буквально завораживает. Это Исландия, деталь машины под названием Земля.
Для следующего фокуса исландцы устанавливают на земле большое кольцо – почти горизонтально, как бассейн для прыжков в воду. Студенты собираются вокруг него и видят на многокилометровой глубине темные перегибы, внутри которых жар магмы преобразуется в ману, а затем начинает подниматься вверх, просачиваясь сквозь камни. – Я точно это чувствую, – говорит Бендж. Земля под ногами кажется теплой, а внутренность кольца напоминает котел или топку, так что ощущение поднимающегося из глубин тепла вполне ожидаемо, но Бендж все-таки прав: сейчас воздух так сильно насыщен ничейной, хаотичной маной, что ее буквально можно почувствовать. Энергетический выход этого хребта, должно быть исчисляется мегаваттами – если бы только его можно было применить с пользой для дела.
Но это, увы, невозможно. После очередной лекции по геологии кольцо разворачивают вверх, по направлению к вершинам хребта, где мана, клубясь, уходит в небо расширяющимися облаками. Процесс идет непрерывно, хотя его интенсивность меняется с периодичностью в несколько недель в зависимости от «подземной погоды». Никто не может пользоваться природной маной; она никому не принадлежит, а значит, ее нельзя и потратить. – Возможно, если бы заклинание произнесла сама планета Земля, – добавляет Томас, – это бы обернулось катастрофой. Но у нее нет гортани. А самое короткое из известных нам полных заклинаний состоит из ста пятнадцати слогов? Крайне маловероятно!
К этому моменту все уже достаточно настоялись на морозе. Более увлеченная половина группы решает совершить восхождение на вершину хребта, сделать несколько снимков, осмотреть измерительное оборудование и испробовать кое-какие заклинания. Назад они вернутся пешком – это всего тридцать минут пути вниз по склону. Остальные, включая Лору, Бенджа и Нат, возвращаются на автобусе и тракторном модуле обратно в лабораторию, где Хёйкюр Томассон рассказывает им об особой магии, которую они используют для глубоких геологических изысканий. Поначалу «Блёнфлойская книга», в которой собраны готовые заклинания и их сочетания, приводит Лору в восторг, но вскоре ей становится ясно, как неуклюже на деле устроен их фреймворк. Его собрали по кусочкам в течение нескольких лет и в итоге так и не привели в порядок. Хорошие заклинания отличаются краткостью без ущерба простоте восприятия; осмысленны, но не содержат лишней «воды»; состоят из множества слабо связанных чар, что упрощает их будущее сопровождение. Однако в заклинаниях из «Блёнфлойской книги» встречается и обфускация, и бессмысленные повторы, и взаимные связи, напоминающие мешанину спагетти. Во многих местах результаты, более чем привычные для студентов второго и третьего курсов, выводятся с нуля при помощи уродливых, нестандартных методов. В целом эта конструкция, конечно, работает – если вкладывать определенный смысл в само понятие «работает», – и именно поэтому ее никогда не пытались чинить. Но Хёйкур так ей гордится. Вскоре Лоре вынуждена извиниться и выйти на улицу, ведь иначе она рискует сказать то, о чем может пожалеть.
Снаружи к ней присоединяется Бендж.
– Хотела бы я сказать, что им не хватает финансирования и подходящего оборудования, – говорит ему Лора. – В смысле, что работа, которой они занимаются и инструменты, с которыми имеют дело, сложнее, чем они говорят. И геологическая магия труднее, чем кажется на первый взгляд. А их вулканометрия и правда впечатляет: я еще ни разу не видела аппаратуры для таких высокоточных измерений; внешние факторы, которые им приходится учитывать, чтобы получить надежные результаты, – это что-то с чем-то. Но неужели именно так ты представляешь свою будущую карьеру? Я разрываюсь между тем, чтобы просто взять и заменить каждое из написанных ими заклинаний на что-нибудь приличное, или убежать отсюда без оглядки, крича от ужаса. Не хочу, чтобы мне досталась такая же неразбериха.
– Это точно не я, – сообщает Бендж.
– Это твоя любимая фраза на неделе, – говорит в ответ Лора.
– Вот я ее и держусь. Когда мы будем есть?
Лора сверяется с часами. – Когда-нибудь. Ты теперь еда? Уже передумал?
– Еда, о которой ты говоришь, – нет; еда вообще – да.
– Давайте что-нибудь придумаем.
Они спускаются в городской магазин, покупают немного овощей и рыбы, а затем возвращаются в хостел/гостевой дом/Магический Замок. Когда остальные собираются там же к ужину, Лора и Бендж уже успевают приготовить и съесть купленное, вымыть посуду и как следует приложиться к вечерней выпивке.
Сейчас девять вечера, и Солнце еще довольно высоко, как вдруг Натали объявляет, что хочет сама взойти на Крадлафьодль. – Вернусь до наступления темноты.
– Мы тоже пойдем, – заявляет в ответ Лора. – Там очень холодно? – Мороз усиливается, но все взяли с собой изрядное количество теплой одежды; к тому же сейчас стоит ясная погода. – Да, мы идем с тобой. Я собираюсь накинуть на себя несколько слоев одежды, а потом точно пойду с тобой. Перчатки! Бендж, это ты?
– Конечно, – отвечает Бендж.
– Я просто взгляну, – объясняет Натали. – Я хочу поразмыслить. Прокрутить в голове кое-какие числа. Я уже больше дня не медитировала.
– Само собой, – говорят ей Бендж и Лора.
– Так что держитесь сзади и постарайтесь со мной не разговаривать, – уточняет Натали.
– … Само собой, – хором отвечают Бендж и Лора.
Вот что происходит по пути к вершине. Натали, погруженная в свои мысли, шагает впереди, а Лора тем временем говорит Бенджу, как ей жаль, что с ней не смог поехать Ник. – В следующем году я просто обязана взять его с собой. Ему бы здесь понравилось. Он бы каждый день перед завтраком устраивал забег вокруг нового вулкана. На этот счет он просто чокнутый.
– Я думал, ты сюда не вернешься.
– … Я так сказала. Да. – Лора умолкает, сосредоточившись на разрешении своего когнитивного диссонанса.
Пока они идут, Бендж, чтобы как-то скрасить тишину, показывает ей свой проект. Пока что он выглядит, как толстое, тяжелое кольцо ил молибденовой стали с глубокой гравировкой. Это базовый модуль, крайне универсальный элемент, входящий в состав многих экспериментальных заклинаний. – Берешь коническое силовое поле, а затем модулируешь полевое заклинание, заставляя его двигаться вперед-назад.
– Ты взял их на прогулку, просто чтобы мне показать? Эти штуки весят, наверное, по килограмму.
– Для этого у меня есть рюкзак.
– Так что оно делает?
– А сама как думаешь? – Бендж устраивает демонстрацию. – Создает простую треугольную волну. С частотой двести герц. – Ибра оники опинт пять цэ амаг эннээ. ДЖУЛИ… постой-ка. Конунг. Конунг. ДЖУНИИА два цэ а эннээ.
Кольцо у него в руках начинает жужжать, издавая непрерывный низкочастотный буууууууууууууп.
– Ты создал звук! – Сама по себе магия бесшумна, и это не говоря о том, что до недавнего момента миниатюрные силовые поля искривленной формы были попросту невозможны. – Нат, он создал звук! Он аудиомаг!
– Я слышу, – не оборачиваясь, отвечает Нат. – И хватит выдумывать новые слова.
– Значит, ДЖУНИИА – это процедура, которую ты предварительно закоммитил1 в свою память? – спрашивает у Бенджа Лора.
– Именно. Эннээ ДЖУНИИА иксув. – Звук обрывается.
– Могу я как-нибудь взглянуть на эту процедуру?
– Когда она будет готова.
Лора заводит разговор о применениях звуковой магии. С ходу ей удается придумать с два десятка практических приложений, ограничений и направлений для новых исследований.
Бендж обо всем этом уже подумал. – Еще бы, – говорит он в ответ. – Я ведь этим уже давно занимаюсь.
– Очевидно, что кодировать в заклинании настоящую аудиозапись непрактично – если, конечно, ты не собираешься целую неделю надиктовывать коды для каждого импульса. Тебе потребуется записывающее устройство. А потом тебе захочется соорудить нечто, способное считывать нужные данные из какого-нибудь источника. Но преобразовать информацию, хранящуюся в электронном формате, будет крайне сложно.
– Знаю.
– Тебе придется разработать специальный формат хранения данных, который можно будет считывать при помощи магии. Может быть, использовать кольца с гравировкой на манер виниловых пластинок. Или модулировать разные типы маны и выстраивать из них очередь внутри батареи Монтока…
– Лора, я в курсе.
– Ну ладно, тогда молчу.
Крутанув кольцо между ладонями, Бендж отключает устройство и кладет его в рюкзак, перед тем, как начать взбираться на гору. На самой крутой части склона им приходится почти что ползти, пользуясь руками. Натали идет впереди, за ней – Лора, а последним – Бендж. Сейчас еще довольно светло. Если они не спустятся до захода Солнца (около 11 вечера по местному времени), то окажутся в неприятной ситуации, – думает Лора. Она начинает упражняться в осветительных заклинаниях.
Нат чувствует, как ее мысли проясняются по мере восхождения. Но дело не в холодном ветре. А в свежей мане, поднимающейся из камней под ногами. От маны, которую вырабатывают люди, она отличается «запахом», – думает Натали. Она не такая… Нат пытается придумать более подходящее слово, чем «мерзкая», которое ей явно не по душе. Органическая?
Восхождение длится долго, и на вершину они поднимаются, уже тяжело дыша. Вид, отрывающийся с Крадлафьодльского хребта, с легкостью охватывает не только сам Блёнфлой, но и в сотню раз большую территорию вокруг самого города. Отсюда видно не меньше пятнадцати километров трассы 1 – кольцевой автодороги, целиком опоясывающей Исландию. На юге расположены темные, волнистые горы, ведущие вглубь страны. На севере – крошечный рыбацкий порт, фьорд, а за ним – чистая, холодная сталь Ледовитого Океана. Нат всматривается в ветер и размышляет, погружаясь в некое подобие медитативного цикла. Лора делает снимки. Что же касается самой так называемой вулканической расселины: не считая иззубренной мешанины скал в глубокой, прерывистой трещине на вершине хребта, смотреть здесь больше не на что. Лора отчасти надеялась, что сможет заглянуть прямиком в яму с жидкой лавой. Но память подсказывает ей, что это место не проявляло активности уже несколько десятков лет. Спит беспробудным сном.
– Да уж, я и сам собирался улизнуть, чтобы сюда забраться, – говорит Бендж, снова вытаскивая базовый модуль. – Но раз уж ты здесь, значит, ничего не поделаешь. Ты должна мне помочь. Ибра оники эннээ.
– Помочь с чем? – спрашивает Лора, пока Бендж зачитывает следующее заклинание, отчего пропускает большую его часть мимо ушей. Ей удается заметить лишь, что на этот раз он обращается к сохраненному заклинанию под названием не ДЖУНИИА, а КУАЙНИО.
– Я все-таки решил проблему кодирования, – объясняет Бендж.
Кольцо из молибденовой стали в его руках тут же просыпается и начинает жужжать. А затем произносит низким, синтезированным голосом:
– Ибра оники ра. КУАЙНИО алеф а ра.
– Прикольно, – говорит Лора, по-настоящему впечатлившись его успехом. – Как ты это сделал? Хотя это все равно не сработает.
– Не спеши с выводами, – отвечает Бендж.
– Ибра оники ра. КУАЙНИО КУАЙНИО алеф а ра, – произносит его говорящее кольцо.
Лора озадаченно колеблется. – Дулаку эсэт. – Это же… Нельзя скастовать магическое заклинание, используя синтезатор голоса. – В этот момент Натали разворачивается и с любопытством смотрит на Бенджа, но он этого не замечает.
– Оказывается, что магией в нашей Вселенной могут пользоваться сущности двух видов, – объясняет Бендж. – Во-первых, разумные люди. А во-вторых, сама магия.
– Ибра оники ра. КУАЙНИО КУАЙНИО КУАЙНИО алеф а ра, – произносит базовое кольцо.
Лора делает шаг назад и едва не падает, споткнувшись о неровную землю. – Но ведь… никто не кастовал это заклинание. Если за ним не стоит человеческий разум, это всего лишь волны давления в воздухе. Это проверено десятками экспериментов. Даже тысячами. Машины не могут активировать заклинания. Машины не способны творить магию. Она должна исходить от человека.
Нат, неожиданно оказавшаяся позади Лоры, берет ее за руку. – Он написал куайн2, – бормочет она сестре на ухо.
Хребет сотрясает дрожь. Даже на ровной земле это вряд ли назовешь добрым знаком, но на такой высоте от толчка буквально замирает сердце. Бендж падает, но затем, смеясь, встает на ноги. Лора поскальзывается, Нат успевает ее поймать. В нескольких десятках метров за спиной Бенджа от хребта отделяется большой фрагмент породы, который начинает катиться вниз по склону. Но даже без падающих камней уклон достаточно крут, чтобы нанести серьезную травму катящемуся человеку; тот, кому не повезет или случится проявить неосторожность, до подножия холма может и не дожить.
Мысли Лоры бешено несутся вперед. Такое с ней уже случалось: маг, способности которого выходят далеко за рамки ее собственных, швыряет ей в лицо пригоршню новых фокусов, а ей остается лишь подбирать разбросанные осколки. Но на этот раз она не позволит себя обойти. У машин нет ресурса маны. У машин нет Имен. Откуда берется энергия?
– Ибра оники ра. КУАЙНИО КУАЙНИО КУАЙНИО КУАЙНИО алеф а ра, – Кольцо звучит так, будто его голос записан дабл-треком3.
На этот раз земля у них под ногами подпрыгивает на целых двадцать сантиметров. Бендж падает на спину и выпускает из рук кольцо, которое укатывается вниз по склону холма. Встряска разбросала Нат и Лору в разные стороны, но Нат быстро приходит в себя и ползком возвращается к сестре. Любопытство Лоры с трудом уступает инстинкту самосохранения. Она жестом дает понять, что им обеим нужно убираться отсюда – вниз по хребту, где еще относительно безопасно. Но Нат крепче сжимает руку сестры. – Это не ты, Бендж! – кричит она. – Кто ты на самом деле?
– Я тебе говорил. Снова, и снова, и снова, – усаживаясь, отвечает Бендж.
Это куайн, – размышляет Лора. Она чувствует, что почти поняла. Это магическое заклинание, которое кастует магическое заклинание, которое само кастует магическое заклинание. Раньше это никому не удавалось.
– … КУАЙНИО КУАЙНИО КУАЙНИО алеф а ра. – Это уже пять.
– Зачем ты это делаешь? – требует ответа Нат.
– Он использует ману естественного происхождения, – наконец, выдает Лора.
– Все дело в свободе, – кричит Бендж, снова карабкаясь к вершине хребта.
Лора готова поклясться, что видит волну, поднимающуюся наподобие прилива…
И на этот раз хребет взлетает на воздух, а из одномерной расщелины у них над головой извергается двумерное полотно лавы. От взрыва склон холма подскакивает к коленям Лоры, швыряя ее вверх, и она оказывается в воздухе, бешено размахивая руками.
Падая вниз головой, Лора на долю секунды обретает кристальную ясность мысли. Над ней крутится твердый, реальный мир, потерявший с ней всякую физическую связь, и, как результат, превратившийся в абстракцию, нечто вроде дорогостоящей компьютерной графики. Под ней, будто розовые лепестки на фоне темно-синего неба, простирается световое шоу из красно-черной расплавленной жижи. В воздух, должно быть, подбросило целый олимпийский бассейн лавы, не говоря уже о склоне всего холма. Привет, – говорит пылкая, примитивная часть ее сознания, черный, похожий на пулю, раскаленный узелок, с которым ей однажды уже доводилось иметь дело. Привет.
Ты вот-вот умрешь.
–… ноль ЭПТРО зуи!
Заклинание Натали накрывает их обеих шестидюймовым одеялом из силового поля, которое нежно окутывает сестер толстым пузырем наподобие человечка с логотипа Мишлен. Они врезаются в склон холма, как единое целое, и, чуть срикошетив, соскальзывают далеко вниз, оставаясь под защитой от ударов и трения. Крадлафьодль, занимающий примерно четверть всей горы, по-прежнему висит в воздухе. Нат выиграла им три секунды. Но ее защитные чары не смогут выдержать того, что будет дальше.
– Лора, ты наверху! – вопит Натали. – ЩИТЫ!
Лоре, наконец, удается переключиться в «режим полета». Она ныряет в самое поверхностное из возможных состояний транса и обращается к кратчайшей из возможных структур заклинания. – Седо ЭПТРО дулаку…
Это точно такое же заклинание, запущенное с теми же параметрами и на том же самом оборудовании. Только сейчас в его распоряжении есть батарея Монтока с полугодовым запасом энергии. Когда Лора произносит последний слог заклинания, наступает леденящее душу мгновение, бесконечно малая доля секунды. А затем ее щит внедряется в то же самое физическое пространство, которое занимает щит Натали, и растягивается с учетом его топологии. Он находится не внутри или снаружи, а усиливает первый напрямую.
Вслед за этим они тонут в камне, как люди обычно тонут в воде.
- Коммит – фиксация изменения в системе контроля версий (например, в применении к исходному тексту программы) – прим. пер.
- Куайн – программа, выводящая собственный исходный текст – прим. пер.
- Дабл-трекинг (букв. «двойная дорожка») – наложение двух или нескольких звуковых дорожек с записью одной и той же музыкальной партии – прим. пер.